Путь к моему сердцу, или дневник евгения базарова. Сочиенеме на тему дневник Базарова

И. С. Тургенев «Отцы и дети».

Сочинение.

Дневник Базарова.

Дневник – зеркало души.

В письме к И. Ф. Миницкому Тургенев признавался: «Лучшая пора в жизни человека – его молодость… потому, что тогда в нем зажигается и горит то «священное пламя», над которым смеются только те, в чьих сердцах оно либо погасло, либо никогда не вспыхивало», «знайте, что без веры, без глубокой и сильной веры не стоит жить…»

Таким героем в романе «Отцы и дети» Ивана Сергеевича Тургенева является Евгений Базаров. Я начал вести дневник от лица героя, потому что эта личность очень оригинальна и противоречива, а с такими, по-моему, сталкиваться всегда интересно. Знакомьтесь с дневником, с несколькими страницами его жизни.

Приехал домой, думаю недель на шесть. Как получится. Родители очень обрадовались. Мать вся переполошилась и взбегалась. К чему только такая суета? Енюша?! А я ведь взрослый, впрочем, для родителей мы всегда дети!

Скука ужасная. Что-то меня постоянно беспокоит, не пойму что.

Устал… все надоело…

Отец надоел со своей дурной манерой ходить вокруг да около! Осточертели его разговоры о крестьянах, прогресс! К чему мне все это?!

Ходил в деревню. Мужики встречались все обтрепанные, на плохих клячонках. Бедность и нищета чувствуется во всем.

Легко говорить с мужиками. Они меня понимают, да и я их тоже. Хотя все они невежи и холопы!

Помогал отцу лечить мужиков. Одному перевязал ногу, другому вырвал зуб…

На душе полегчало.

Опять мучает непонятное предчувствие. Привезли мужичка больного тифом. Жаль его. Отец сказал, что спасения нет.

Настроение хорошее. Давно не упражнялся во вскрытии…

Сегодня вскрыл умершего тифозного мужичка. Удивительно, как смерть может обезобразить человека. Ел, спал, ходил, страдал и радовался – пусть редко. А все в один миг кончено, никому не нужно. Даже перед самым концом не смог выбраться из-под постоянного, удушливого гнета зависимости и рабской покорности. Русский мужик… Как унижен он, как не знает своих сил! Только изредка – видел я – поднимается в этих забитых мужичках русская вольная сила, отразится в красивых чертах крепкого лица что-то вольное, свободное. И погаснут опять глаза, только выльется в песни да пляски эта русская сила. Стоял я над скрюченным трупом со скальпелем, и, не скрою, пробрал меня на миг замогильный, жуткий дух… Как подумаешь – все мы равны перед смертью. Заберет, кого хочешь – не спросит, титан ли ты, пигмей ли, нужен ли ты людям или не нужен, доделал свое дело или еще бездна впереди. Вот и сейчас – кто знает – быть может, за простой порез пальца эта ведьма с косой приберет меня к рукам.

Впрочем, что за вздор! Мы еще поборемся!

Черт его знает, что за мысли приходят в голову! Все мерещится тот образ; не работается – выйду в сад, и мелькает среди деревьев ее красивая фигура. Да что лгать себе! Умру я, наверное. Глупо. А что сделаешь? Против людей, против живой силы, против себя мог бы пойти и, быть может, победить, а против старухи-смерти? Что с ней сделаешь? Как противно сознавать себя бессильным! А жизнь, как назло, так чертовски хороша.

Ночь за окном, темень. Вот он – конец. Не думал я, что так суждено кончить. Дела мои дрянь. Ну нет!

Мысли тошные, тяжелые, грудь от них давит… Старая штука – смерть, а каждому внове. Конец, конец… Раньше сам отрицал, а теперь пришел и мой черед… Ну, нет, пока есть силы, буду бороться! Одна мысль теперь… как бы не потерять… ее хочу увидеть! Сказать надо отцу. Сказать…

Все то же. Еще хуже. Уж если умереть – так разом! Ан, нет, хочет меня старуха помучить напоследок… Жизнь! Жизнь! Ведь я любил тебя! Только не забываться. Я знаю, что еще мне осталось. Уже немного. Кто бы понял меня? Как страшно хочется, чтобы понял кто-нибудь мою адскую душу со всеми ее неправильностями… и оценил бы, как верный друг… и тихо и крепко сказал бы: «Спасибо! За все, что было и чего не было». «Кто-то»… Зачем я себе лгу? Это она… Я ее хочу видеть! Вот как рассиропился под конец. Как Аркадий… Но нет, я другой!..

Я умираю… Как больно! Вот так уходить из жизни, не узнав счастья, не дав его вполне другим. Любовь слепа, она безумна… Я знаю, что нельзя и невозможно, но как войдет она, чистая, красивая, бесконечно дорогая, в самую жалкую комнату… Я брежу на бумаге… Ничего, ничего нет. А все же я люблю ее».

Держись Базаров!

В книге И. С. Тургенева «Отцы и дети»:

Уж много лет без утомленья

Ведут войну два поколенья,

Кровавую войну;

И в наши дни в любой газете

Вступают в бой «Отцы» и «Дети»,

Разят друг друга те и эти,

Как прежде, в старину…

Кто ж мне милей?

Неряха и хирург Базаров?

Ответ готов: Да, он, Базаров!

Героя видно по приметам,

А в нигилисте мрачном этом

С его лекарствами, с ланцетом,

Геройства нет следа,

Несите же ему венец!

Я считаю, что дневник характеризует героя, объясняет черты его характера, иногда непонятные, странные, необъяснимые поступки. Евгений Базаров – новый тип людей, он выглядит одиноким по сравнению с остальным обществом и поэтому свои мысли может доверить лишь дневнику. Главная беда в том, что Базаров не может ответить на роковое «ну, а дальше?»

Такое одиночество, с моей точки зрения, связано с тем, что Базаров стоял лишь «в преддверии будущего». «передовые борцы, бросающиеся на твердыню, почти всегда гибнут: она сдается только упорным последователям».

Базаров – живой, ищущий ум, сурово проверяющий свои взгляды на жизнь жизнью. А взгляды эти формировались в одну из сложнейших эпох, когда передовые люди страны мучительно искали теорию, способную объяснить мир и содействовать его изменению. Это прекрасно видно из дневника героя.

Вчера сидела парилась с этими сочинениями! Сидела передирала все наголо, а сегодня ко мне пришло вдохновление=) пришёл "музык"! я села и за 2 часа написала 10 страниц=)почти сама! Использовала только немного дополнительной литературы... ну все используют! и решила выставить, а то в инете я такой темы с сочинением не нашла...и подумала, вдруг кому-то понадобится...мало ли что...

Дневник Базарова.

15 августа.
Сегодня я начинаю мой дневник. Я не знаю, что со мной. Неделю назад я не мог даже помыслять о том, чтобы записывать все свои переживания на бумагу. Во мне борятся два совершенно разных чувства, которых я не хочу никому показывать, но хватить об этом…
Сегодня я покинул имение Кирсановых. Покинул навсегда, а все из-за этой нелепой дуэли. Все же, несмотря на прощальное рукопожатие Павла Петровича, отношение мое к нему не изменилось. Я как считал, что этот человек воплощение старых взглядов и привычек, так я и считаю сейчас. Да ведь из-за таких людей мир рушится, он же не дает развиться обществу! Даже в деревне носит модный галстук, лаковые полусапожки, ведь это так непрактично. У него в голове просто не укладывается, что глава государства- это еще не «пуп земли», и что служить государству, отдаваясь душой и телом, -глупо… извозчик уже готов. Заканчиваю. Надо отправляться в путь… к Одинцовой.

20-ого августа.
Как меня гнетут мои чувства, я противен сам себе. И сейчас, сидя в этом зловещем доме последний раз, мне почему то мое первое, и скорее всего последнее признание в любви Анне Сергеевне. Да, я тогда не выдержал, я признался ей в моих чувствах. Конечно же, я не был так нежен и многословен, как в душе, я придерживался своего обычного поведения. Однако, я не увидел тогда в ней желаемой реакции, она была холодна, как и полагается достойной женщине. Боже мой, мои усилия напрасны! Я с ужасом сам себе признаюсь, что обнаружил в своей натуре романтика. А ведь это чувство, которое я всю свою жизнь отвергал, ненавидел, призирал. И вот…оно уже частица мой души. Я полюбил незаурядную женщину. Я сумел увидеть ее широту кругозора. Оригинальность взглядов на жизнь, делился с ней своими мыслями и взглядами, хотя сейчас понимаю, что это было напрасно. Она не способна пройти все те лишения, которые прошёл я. Эта любовь выбила меня из колеи, сломала меня. Мне трудно и больно. Мои страдания не поняты. Я гибну! Больше не выносимо находиться рядом с ней, и поэтому я уезжаю.
Что теперь будет с Аркадием? В последнее время я все больше стал думать о нем, раскрывать его личность с новой неизвестной мне ранее стороны. Сейчас же я понимаю, что он всего- навсего познакомился с нигилистическими идеями, которых я всегда придерживался, нашёл их довольно интересными и увлекся этим молодым течением. Я воспитывал Аркадия, как ребенка и относился к нему так же, почти всегда насмешливо и несерьезно. Хотя Аркадий и был моим сторонником, но я никогда не мог с ним быть одним целым. Ему всегда была ближе всего обстановка в доме отца. Час от часу мы отделялись друг от друга, и это расстояние превратилось в пропасть, когда мы познакомились с Одинцовыми. А сейчас я вижу, что он влюблен в Катю. Ну чтож, такова судьба. Аркадий будет с ней счастлив.

22 августа.
После долгих раздумий и огромных мучений я покинул мой предмет любви. Сейчас я нахожусь у родителей. встреча с ними меня немного утешила, согрела, но мне уже начинают надоедать их постоянные заботы. Хотя отец и выделил мне отдельный кабинет для работы, но все же я чувствую, что родители как будто подбираются ко мне. Они даже в какой-то степени стали раздражать меня. Иногда жалко мне их, но они же сами прекрасно знают, что я не люблю этих «телячьих нежностей». Кабинет я больше свой не запираю. Лихорадка работы с меня соскочила и заменилась тоскливой скукой и глухим беспокойством. Я перестал гулять в одиночку и начал искать общества; пил чай в гостиной бродил по огороду. Мои мысли стали реже возвращаться к Анне Сергеевне, но я ее так и не разлюбил.

26 августа.
Сегодня я приехал из соседней деревни. Несколько дней назад там один мужик умер от тифа. Его собирались вскрывать, а я так как в этом деле давно не практиковался, попросил уездного врача отдать это дело в мои руки. Ну, и порезался. В деревне той не нашлось адского камня, чтобы прижечь ранку. Вернувшись домой после четырех часов дороги, я сразу же поспешил к отцу, рассказав ему все о происшествии. Отец все понял. Понял. Что шансов выжить у меня нет, хотя и не признавался в этом даже сам себе. Я видел, как он побледнел, когда я рассказал ему про порез, но все таки он выдержал и не стал беспокоить зря мать. Я знаю, что через несколько дней меня уже не будет, но чтож…это судьба, а от нее не убежать.

29 августа.
Этой ночью я не спал, а утром у меня из носу пошла кровь, голова кружилась. Вставать с постели я уже не могу. В обед ко мне заходил отец, начал было успокаивать меня, говорить, что это простая простуда и скоро все пройдет, но я то врач, я то знаю, что близится мой конец. Отца я попросил нарочно послать человека к Одинцовой, что велю кланяться и сказать, что я умираю.
Мысли у меня в голове начали путаться, скоро мой мозг подаст в отставку. Пока я лежал, мне все казалось, что вокруг меня бегали красные собаки.

30 августа. Я в бреду. Но неужели я так и не увижу Анну Сергеевну перед смертью? Неужели ее милые черты в последний раз не промелькнут перед моими глазами, не может быть, чтобы ее голос в последний раз не обласкал мой слух, ее слова не проникли мне глубоко в сердце и не расставили все на свои места.
Мне становится все хуже с каждым часом; болезнь приняла быстрый ход, но я еще не потерял память. Мне жалко моих родителей. они очень переживают. Отец ходит. Как помешанный по комнате и покрывает мне то и дело, выскальзывающие из- под одеяла ноги. Мать сидит на маленькой скамеечке, с горечью смотрит на меня и не прекращает молится. Ах, как мне жаль, что раньше я с ними был так холоден, держал их, будто на расстоянии вытянутой руки, не мог признаться в своих чувствах. Бедные вы мои старики…

30 августа. Часов позже.
Это чудо! Я увидел ее той же строгой дамой, она пришла ко мне! Однако, в ее глазах я не увидел того обычного холода, а лишь чувство сострадания и печали. Но это чувство не унизило меня, оно придало мне уверенности в том, что Анна Сергеевна не была равнодушна ко мне. Какая же она великодушная! Какая молодая, свежая и чистая…в этой гадкой комнате. Она отчасти любила меня… да, я умираю, но умираю счастливым. Моя душа чиста…

Мама и друзья утверждают, что у меня тоже "нигилистические способности" они в чем-то правы=) чувства всякие я отвергаю и скрываю...хотя эмоции нет

1. Новое!

   Роман И. С. Тургенева "Отцы и дети" был написан в 1861 году - в том время, когда менялись вековые устои России. Одной из тем произведения является вечная тема любви. В романе мы видим яркие любовные истории: историю любви Павла петровича...

Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» как нельзя лучше раскрывает умение писателя угадывать «новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание». Носителем этих идей в романе выступает демократ-разночинец Евгений Базаров. Оппонентом героя...

В романе «Отцы и дети», опубликованном в 1862 году, И.С.Тургенев раскрыл образ нового героя русской жизни. Базаров – нигилист, революционер-демократ. Это сильная личность, способная оказывать влияние на других людей. Базаров уверен в себе, наделен природным...

Тургенев - один из лучших писателей прошлого века. Его роман “Отцы и дети” начинается точной датой. Это позволяет читателю вспомнить события, происходившие в это время. В эти годы, после Крымской войны, несколько оживилась русская общественная жизнь,...

Базаров узнаёт о существовании Анны Одинцовой от Кукшиной, знакомой его друга Ситникова. Первый раз он видит её на балу у главу администрации области, куда приехал сообща с Аркадием. «Это что за фигура? – проговорил он. – На остальных баб не похожа»....

Творчество великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева - это гимн высокой, вдохновенной, поэтической любви. Достаточно вспомнить романы “Рудин”, “Дворянское гнездо”, “Накануне”, “Ася”, “Первая любовь” и многие другие произведения. Любовь, по...

Путь к моему сердцу, или Дневник Евгения Базарова в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети»

Сегодня я начинаю мой дневник, а впечатления после встречи с Николаем Петровичем самые обычные: это простой русский дворянин, искренне любящий и почитающий своего сына. Он придерживается старых взглядов, так что не представляет для меня большого интереса.

А вот Павел Петрович - это воплощение старых взглядов и привычек. Да ведь из-за таких людей мир рушится, он же не дает развиваться обществу! У него в голове просто не укладывается, что глава государства - это еще не «пуп земли», и что служить государству, отдаваясь душой и телом, - глупо….

Знакомство с Одинцовой произошло самым обычным образом. Но вот след в моей душе она оставила неизгладимый. Это красивая женщина с чувством собственного достоинства. Ее осанка, боже мой! Это же что-то божественное! Эта стройность, это умение держать себя! Меня поразило ее поведение. Обычно женщины с ее внешностью либо избалованы до неприличия, либо чванливы до невозможности. Да, я согласен, она - вдова, и это все объясняет. Она действительно сумела сохранить свою репутацию незапятнанной и не стала, как другие, кидаться на мужчин, болтать с ними о всякой чепухе и строить им глазки в надежде, что кто-нибудь влюбится в нее и женится. А потом женщина объясняет всем, что он утешил ее, успокоил ее душу, и она же не могла сидеть вечно во вдовах, да она еще и не так уж стара, и не так уж некрасива.

Анна Сергеевна… да, в ней что-то есть. Создается впечатление, что она слеплена совсем из другого теста, она воспитана человеком не от мира сего. Надо будет познакомиться с ней поближе, она достойна моего внимания…

15 июня. В моей душе творится что-то неладное, я не могу совладать с собой. Как же я мог отрицать это чувство? И все-таки, для всех я останусь таким же строгим и ничего не признающим человеком, буду таким же холодным. Я вижу, что Аркадий влюблен в Одинцову. Он мне постоянно говорит об этом, но я молчу. Я молчу, хотя знаю, что стоит мне при нем заикнуться о моих чувствах, и он сразу же отступит. Я был глуп, когда думал, что никогда и никого не полюблю. Да, я знаю, что Бога не существует, но судь-ба-то есть, и ты никогда не знаешь, что она тебе уготовила. Я жестоко наказан, я должен это выдержать, иначе я не буду Базаровым, а превращусь в обычных молодых людей, эту размазню, которая тает от красивых глаз, стройных ножек и еще всякой чепухи, которую женщины так любят выставлять напоказ. Согласен, они красивы, но глупы. А вот Анна Сергеевна сочетает в себе самые лучшие качества. Возможно, Аркадий и любит ее, но он не смог оценить ее по достоинству, он ее недостоин. Я хочу добиться ее, только хватит ли мне смелости признаться ей в нежных чувствах, а уж тем более сделать ей предложение…

20 июля. Я замкнулся в себе. Я не могу раскрыть мою душу кому-либо. Это значит унизить себя, показать себя слабым, а я так не сделаю. Наверное, единственный человек, которому я могу открыться, - это Одинцова. Но именно к ней и направлены мои чувства, мои мысли. Однако возникает страх увидеть себя отвергнутым, непонятым. А вдруг она не сможет отказать мне и будет со мной из жалости, тогда я снова буду унижен. Нет, признание не для меня! Я постараюсь сдержать себя, но мои чувства, как бы я их ни сдерживал, должны будут выйти наружу, а терпение мое уже на исходе…

1 августа. И все-таки я не выдержал… Я ей признался. Конечно же, я не был так нежен и многословен, как в душе, я придерживался своего обычного поведения. Я, однако, не увидел в ней желаемой реакции, она была холодна, как и полагается достойной женщине. Боже мой, мои усилия напрасны!

Мои страдания не поняты. Я гибну! Больше невыносимо находиться рядом с ней, я должен уехать.

25 декабря. После долгих раздумий и огромных мучений я покинул мой предмет любви. Я еду к родителям.

Встреча с родителями меня немного утешила, согрела, но мне уже начинают надоедать их постоянные заботы. Они даже в какой-то степени раздражают меня. Мои мысли стали реже возвращаться к Анне Сергеевне, но я ее так и не разлюбил. Я встречался с ней, мы разговаривали. Но видно, что она меня не любит, она видит во мне друга, единомышленника, но не более. Я понял, что мне не быть с ней…

Мне не повезло, мои лекарские работы закончились плачевно, я заразился тифом. Пока еще болезнь не сильно разбушевалась, но я знаю, что жить мне осталось недолго. Я умру с честью. Попросил отца послать мужика за Анной Сергеевной. Я в бреду. Но неужели я так и не увижу ее перед смертью? Неужели ее милые черты в последний раз не промелькнут перед глазами, не может быть, чтобы ее голос в последний раз не обласкал мой слух, ее слова не проникли мне глубоко в сердце и не расставили все на свои места!

Это чудо! Я увидел ее той же строгой дамой, она пришла ко мне. Однако в ее глазах я не увидел того обычного холода, а лишь чувство сострадания и печали. Но это чувство не унизило меня, оно придало мне уверенности в том, что она не была равнодушна ко мне. Она отчасти любила меня. Да, я умираю, но умираю счастливым. Моя душа чиста…

(По роману "Отцы и дети" И. С. Тургенева)

Сегодня я начинаю мой дневник, а впечатления после встре­чи с Николаем Петровичем самые обычные: это простой рус­ский дворянин, искренне любящий и почитающий своего сына. Он придерживается старых взглядов, так что не представляет для меня большого интереса.

А вот Павел Петрович - это воплощение старых взглядов и привычек. Да ведь из-за таких людей мир рушится, он же не дает развиваться обществу! У него в голове просто не уклады­вается, что глава государства - это еще не "пуп земли", и что служить государству, отдаваясь душой и телом, - глупо....

Знакомство с Одинцовой произошло самым обычным образом. Но вот след в моей душе она оставила неизгла­димый. Это красивая женщина с чувством собственного достоинства. Ее осанка, боже мой! Это же что-то божествен­ное! Эта стройность, это умение держать себя! Меня поразило ее поведение. Обычно женщины с ее внешностью либо избалованы до неприличия, либо чванливы до невозможно­сти. Да, я согласен, она - вдова, и это все объясняет. Она действительно сумела сохранить свою репутацию незапят­нанной и не стала, как другие, кидаться на мужчин, болтать с ними о всякой чепухе и строить им глазки в надежде, что кто-нибудь влюбится в нее и женится. А потом женщина объясняет всем, что он утешил ее, успокоил ее душу, и она же не могла сидеть вечно во вдовах, да она еще и не так уж стара, и не так уж некрасива.

Анна Сергеевна... да, в ней что-то есть. Создается впечат­ление, что она слеплена совсем из другого теста, она воспита­на человеком не от мира сего. Надо будет познакомиться с ней поближе, она достойна моего внимания...

15 июня. В моей душе творится что-то неладное, я не могу совладать с собой. Как же я мог отрицать это чувство? И все-таки, для всех я останусь таким же строгим и ничего не признающим человеком, буду таким же холодным. Я вижу, что Аркадий влюблен в Одинцову. Он мне постоянно говорит об этом, но я молчу. Я молчу, хотя знаю, что стоит мне при нем заикнуться о моих чувствах, и он сразу же отступит. Я был глуп, когда думал, что никогда и никого не полюблю. Да, я знаю, что Бога не существует, но судь­ба-то есть, и ты никогда не знаешь, что она тебе уготовила. Я жестоко наказан, я должен это выдержать, иначе я не буду Базаровым, а превращусь в обычных молодых людей, эту размазню, которая тает от красивых глаз, стройных ножек и еще всякой чепухи, которую женщины так любят выставлять напоказ. Согласен, они красивы, но глупы. А вот Анна Сергеевна сочетает в себе самые лучшие качества. Возможно, Аркадий и любит ее, но он не смог оценить ее по достоинству, он ее недостоин. Я хочу добиться ее, только хватит ли мне смелости признаться ей в нежных чувствах, а уж тем более сделать ей предложение...

20 июля. Я замкнулся в себе. Я не могу раскрыть мою душу кому-либо. Это значит унизить себя, показать себя сла­бым, а я так не сделаю. Наверное, единственный человек, ко­торому я могу открыться, - это Одинцова. Но именно к ней и направлены мои чувства, мои мысли. Однако возникает страх увидеть себя отвергнутым, непонятым. А вдруг она не сможет отказать мне и будет со мной из жалости, тогда я снова буду унижен. Нет, признание не для меня! Я постараюсь сдержать себя, но мои чувства, как бы я их ни сдерживал, должны будут выйти наружу, а терпение мое уже на исходе...

1 августа. И все-таки я не выдержал... Я ей признался. Конечно же, я не был так нежен и многословен, как в душе, я придерживался своего обычного поведения. Я, однако, не уви­дел в ней желаемой реакции, она была холодна, как и полага­ется достойной женщине. Боже мой, мои усилия напрасны!

Мои страдания не поняты. Я гибну! Больше невыносимо на­ходиться рядом с ней, я должен уехать,

25 декабря. После долгих раздумий и огромных мучений я покинул мой предмет любви. Я еду к родителям.

Встреча с родителями меня немного утешила, согрела, но мне уже начинают надоедать их постоянные заботы. Они даже в какой-то степени раздражают меня. Мои мысли стали реже возвращаться к Анне Сергеевне, но я ее так и не разлюбил. Я встречался с ней, мы разговаривали. Но видно, что она меня не любит, она видит во мне друга, единомышленника, но не более. Я понял, что мне не быть с ней...

Мне не повезло, мои лекарские работы закончились пла­чевно, я заразился тифом. Пока еще болезнь не сильно разбу­шевалась, но я знаю, что жить мне осталось недолго. Я умру с честью. Попросил отца послать мужика за Анной Сергеев­ной. Я в бреду. Но неужели я так и не увижу ее перед смер­тью? Неужели ее милые черты в последний раз не промельк­нут перед глазами, не может быть, чтобы ее голос в последний раз не обласкал мой слух, ее слова не проникли мне глубоко в сердце и не расставили все на свои места!

Это чудо! Я увидел ее той же строгой дамой, она пришла ко мне. Однако в ее глазах я не увидел того обычного холода, а лишь чувство сострадания и печали. Но это чувство не унизило меня, оно придало мне уверенности в том, что она не была равнодушна ко мне. Она отчасти любила меня. Да, я умираю, но умираю счастливым. Моя душа чиста...

Давайте поспорим, Базаров!

(По роману И. С. Тургенева "Отцы и дети")

Я ничьих мнений не разделяю - я имею свои.

И. С. Тургенев

"...Мы действуем в силу того, что мы признаем полез­ным. В теперешние времена полезнее всего отрицание - мы отрицаем".

Чьи же это слова? Кому они принадлежат? Кто этот чело­век, который может так уверенно говорить?

Передо мной роман И. С. Тургенева "Отцы и дети". Этот роман был создан автором в 1860 году. Создавался он в пору подготовки и проведения крестьянской реформы, в условиях дальнейшего обострения борьбы между противодействовав­шими силами русского общества - либералами и демократа­ми. Роман в целом и главный герой - демократ-разночинец Базаров - явились, по определению самого автора, "выраже­нием новейшей нашей современности". Роман замечателен тем, что вызывает желание подумать, поспорить.

Страница за страницей я знакомлюсь с главным героем романа - Евгением Базаровым, с его биографией, с его харак­тером, с его занятиями, с его взглядами.

Что ж, Евгений, вы мне симпатичны. Мне нравится ваша самостоятельность, упорство в достижении цели.

Детство ваше прошло в бедной семье уездного лекаря. Автор ничего не говорит о вашей студенческой жизни, но надо полагать, что она тоже была бедной, трудовой. Ваш отец говорит, что вы у него "отроду лишней копейки не взяли". Вероятно, Евгений, вы содержали себя в университете соб­ственным трудом, перебиваясь копеечными уроками. И в то же время находили возможность серьезно готовить себя к будущей деятельности.

Из этой школы труда и лишений вы, Евгений, вышли че­ловеком сильным и суровым. У вас можно поучиться. Меня привлекает ваше отношение к труду. Приехав на отдых в усадьбу Кирсановых, вы тотчас же принимаетесь за работу: собираете гербарий, занимаетесь различными опытами и ана­лизами. Прослушанный вами курс медицинских наук развил природный ум, отучил принимать на веру какие бы то ни было понятия.

Опыт - вот ваш единственный источник познания, а лич­ное ощущение - последнее убеждение. Мне нравится ваша смелость в суждениях, ваши мысли о переустройстве обще­ства, критика суеверий и предрассудков. Как уверенно заяв­ляете вы: "Аристократизм... либерализм... сколько иностран­ных и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны". Меня привлекает ваша манера говорить. Речь, ли-

шенная каких бы то ни было словесных украшений, множе­ство пословиц и поговорок: "Шила в мешке не утаишь", "Ба­бушка надвое сказала". Говорите вы много и просто, но мыс­ли выражаете с суровой и мужественной прямотой, без всякой уклончивости, не вынуждая себя к притворству. Все это дает основание говорить о вашем подлинном демократизме, о бли­зости к народу, о силе ваших убеждений, о том, что вы дей­ствительно новый человек.

И в то же время я готова с вами поспорить. Итак, что же вы отрицаете?

Вы сами ответили на этот вопрос: "Все!" А что "все"? Ко­нечно, отрицание самодержавия, крепостного права - это по­хвально. Отрицание всего того, что порождено "безобразным состоянием общества", - народной нищеты, бесправия, тем­ноты, невежества. Я с вами вполне согласна. Ведь такое отри­цание носит, бесспорно, революционный характер и поэтому, говоря словами Тургенева, если вы называетесь нигилистом, "следует читать революционером".

А дальше? Что же вы отрицаете дальше? Любовь? Любовь в смысле идеальном вы называете "белибердой", "непроститель­ной дурью". Как же вы заблуждаетесь! Во все времена чело­век слагал песнь своего сердца, вечную песнь любви. Я могу привести вам в доказательство множество высказываний ве­ликих людей разных времен о любви, которые, увы, будут не в вашу пользу... "Кто не знал любви, тот все равно, что не жил" (Мольер). "Любовь - творец всего доброго, возвышен­ного, сильного, теплого и светлого" (Д. И. Писарев).

А ваше отношение к женщине? Как неуважительны ваши высказывания: "свободно мыслят между женщинами только уроды". И именно поэтому вы уже не хотели допустить сво­боды мысли в женщинах.

Я долго раздумывала над тем, было ли ваше чувство к Одинцовой настоящей любовью. Да, эта женщина сумела вырвать у вас слова признания: "так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно... Вот чего вы добились". Мне кажется, что от такого человека, как вы, сильного и воле­вого, подобные слова просто так не услышишь. Да, вы любили ее. Но не хотели себе в этом признаться, потому что боялись чувства любви, так внезапно захлестнувшего

вас. Конечно, вы, Евгений, человек дела. И любовь, как вы, наверное, считали будет только мешать вам. Поэтому, не соглашаясь с вами, я вас немножко и понимаю.

Не согласна с вашим отношением к искусству: "Рафаэль гроша медного не стоит, а русские художники и того мень­ше". Как вы можете так думать!

Творениями русских художников, поэтов, музыкантов все­гда восхищались и поныне восхищаются люди всего мира. Хотя и здесь я могу вас в чем-то оправдать. Вы жили в такое время, когда искусство не было достоянием народа. И ув­лечься им, по-вашему, это значит "отойти от дела". Но вы неправы. "Искусство - это самая большая радость, которую человек доставляет самому себе", - сказал Писарев. Очень жаль, что вы не успели это понять. Вы, Евгений, материалист. Но в ваших взглядах есть элементы поверхностного, грубого материализма.

Вы отождествляете законы природы и человеческой жиз­ни. Вы считаете, что у всех людей нравственные качества одни и те же, потому что "у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, печень одинаково устроены",. В этом ваша большая ошибка.

Природа... С одной стороны, вы, как человек, увлекающий­ся естественными науками, любите и понимаете ее. А с дру­гой... "Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работ­ник". Что ж, вроде бы правильно говорите. Человек может и должен покорить грозные силы природы, заставить их рабо­тать на себя. Но в то же время, как можно не восхищаться красотой наших лесов, лугов, степей! Люди с теплотой и любо­вью выращивают миллионы роз, гвоздик, тюльпанов для того, чтобы любоваться ими. Для того, чтобы они дарили нам ра­дость и хорошее настроение.

Непонятно мне ваше отношение к народу. Вы иногда го­ворите о мужиках так, что можно подумать, будто они вам безразличны. Наверное, под влиянием настроения. Вы ведь сами гордитесь тем, что ваш "дед землю пахал". Почему же в ваших взглядах так много противоречивого? Да и автор, создавший вас, считает, что "время Базаровых еще не при­шло". И все-таки я еще раз говорю, что отношусь к вам с большим уважением.

С болью читала я строки романа, из которых узнала о вашей нелегкой смерти. Конечно, вам хотелось жить. Ведь так жаль прощаться со своей жизнью, со своей мыслью, со своим делом. Но эта боль расставания с жизнью выражается в презрительном отношении к себе и к той нелепой случай­ности, которая погубила вас. И хотя в конце романа вы уже наделены мрачным пессимизмом, скептическим отношением ко всему, до последней минуты вы остались верным себе. И я считаю вас личностью сильной, мужественной, несмотря на ваши заблуждения и ошибки.