Попробуем понять, что же это такое. Мораль - это те правила, которые устанавливают люди и общество в целом. Согласно выполнению этих норм общество оценивает человека. Нравственность же - это внутренние принципы, которые человек сам себе устанавливает. Эти два вида правил зачастую не совпадают.
Итак, что такое поступок человека, подрывающий доверие, проявленное к нему. Цель предательства - использовать другого в качестве средства для достижения своих личных отребностей. Чаще всего, говоря об этом аморальном и безнравственном поступке, вспоминают повлекшее за собой трагическую судьбу Иисуса Христа предательство Иуды. Имя последнего стало нарицательным, а его поцелуй и плата в размере 30 монет - символом коварства и измены.
Вероятно, многие из нас хорошо знают, что такое предательство. Мало кто сам никогда никого не предал, может, нечаянно, по легкомыслию, вследствие неудачного стечения обстоятельств или ошибки. Иным хорошо знакома боль, испытанная в результате такого нелицеприятного поступка самых близких людей, доверие к которым было бесконечным, как к себе, и от которых зависело очень многое.
Давайте сделаем попытку разобраться, что такое предательство. Что вынуждает человека идти против своей нравственности? Если оно совершено в условиях военных действий, в драматической, опасной ситуации, то предательство - это единственная возможность остаться в живых и избавить себя от физических пыток, обрекая на страдания моральные. Чаще же основанием становится более приземленная и пошлая причина - не создавать себе лишних неприятностей. Ну, и уж совсем сплошь и рядом встречающиеся причины - карьера, деньги, общественное положение и так далее.
Может ли человек, знающий, что такое предательство, простить иуду? Что возможно забыть, а что - нет? Вопросов может быть много. Например, если прощу я, простится ли мне? Если да, то что именно? Никто не может дать ответы на эти вопросы и гарантировать справедливость.
Исходя из человеческой точки зрения, есть непростительное предательство и поступки, за которые, просто нельзя с моральной точки зрения. Но что это за действия -зависит от многих и многих обстоятельств места, времени и так далее.
Но если рассматривать эти вопросы с евангельской точки зрения, то можно простить любое предательство, даже самое тяжкое. А на отпущение своего греха предатель рассчитывать не должен, но надеяться может. Поскольку Иисус своей трагической судьбой искупил уже все наши неправедные поступки, наша задача - только покаяться, то есть внутренне измениться и больше не совершать их. На этих истинах основано библейское учение.
Для иуды результаты его поступка не менее болезненны, чем муки преданного им человека. Если злодей раскаялся и его душит стыд (особенно в том случае, когда последствия тяжки и необратимы), разве есть для него утешение? Христианство говорит, что для человека с атеистическим сознанием утешение найти трудно и почти невозможно. Такой предатель обычно защищается от разрывающей его внутренней боли цинизмом, агрессией или же впадает в депрессию. Эти люди нередко совершают прямой суицид или постепенный: начинают употреблять наркотики или алкоголь. Оба, и предатель, и его жертва, могут выбрать один и тот же путь лечения своей душевной боли. Тем более что он обусловлен национальной традицией.
Религиозному человеку может облегчить сознание того, что утешение возможно. А если он стал причиной гибели человека, то христианство учит, что душа жертвы жива. Поэтому предатель может вымолить спасение этой душе, тем самым позаботившись и о своей. Кроме того, раскаявшийся иуда может оказывать помощь семье погибшего любыми доступными ему средствами.
Что болезненнее всего переживает человек? Наверное, на этот вопрос может быть немало ответов - все мы очень разные. Но тем не менее мало что причиняет такую боль, как близкого (или казавшегося какое-то время таковым) человека. Да-да, именно близкого, все ведь, скорее всего, сегодня знакомы с таким расхожим присловьем: «Предают всегда свои». Конечно, свои - потому что чужие как могут предать? На них мы и не надеялись, им не доверялись, не открывали своих сердечных тайн, не думали о них и о себе как о частях единого целого.
А свои... Как же это тяжело бывает, когда ты сталкиваешься с обманом со стороны того, кому, казалось, всецело верил. Или узнаешь, что твой друг выступает заодно с твоими врагами против тебя. Или выясняешь неожиданно, что он метит на твое место, интригует, клевещет, ведет нечистую и нечестную игру...
Дело не в том, что «свой» имеет возможность ударить в спину - чужих-то мы редко пускаем в тыл... Не в том, что он может нанести максимальный урон. Намного важней другое. Кажется, что земля уходит из-под ног, непонятно даже становится, как жить-то дальше, если тут такое...
«Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в нихже несть спасения» (Пс. 145, 3). И паки: «Проклят всяк надеющийся на человека» (Иер. 17, 5). И еще: «Благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека, благо есть уповати на Господа, нежели уповати на князи» (Пс. 117, 8-9).
Но ведь уже понадеялись, уже возуповали. И теперь не просто разочаровались, обманулись, а именно что проклятию подверглись! И как справиться с обуревающими нас чувствами, как исцелить сердечные раны, как, в конце концов, простить?! Ведь точно ждет от нас Господь, чтобы примирились мы внутренне - и с происшедшим, и с людьми, чтобы не осталось в нас ни удрученности, подавленности пережитым, ни озлобленности, ни ожесточения.
Мне кажется, что в подобных случаях мы практически всегда совершаем одну и ту же ошибку, в основе которой, конечно же, наше неправильное отношение к своему «я». Откуда это ощущение - , измены? Оттуда, вероятно, что мы прежде считали, что нас связывают с человеком те отношения, которые налагают и на нас, и на него определенные обязательства. Но на самом деле - разве имеем мы право требовать от него – другого - того же, чего требуем от себя? От себя - пожалуйста! А от другого - нет. Это же не бизнес, не договорные отношения с подписанием вороха бумаг, штампами и печатями. Это живая жизнь, в которой мы должны поступать по своей христианской совести и не быть арбитрами в отношении совести чужой.
И почему мы вообще воспринимаем то, что человек делает, непременно как имеющее отношение к нам? Он-то, скорее всего, думает о нас менее всего. Он думает о себе - о своих обстоятельствах, проблемах, интересах, нуждах и так далее. Он не ставит перед собой цели предать нас, причинить нам боль, досадить, уязвить, просто поступает так, как ему удобней и выгодней, только и всего.
Горько нам от того, что мы переживаем как , неуютно на душе... Но хорошо бы разобраться все же - отчего именно. Если оттого, что нас предали , нам не были верны , то есть ли у нас на самом деле основания требовать этой верности и осуждать того, в ком ее не обрели? Пожалуй, что и нет: люди и Богу верности не хранят, что уж о нас говорить. Если же оттого горько, что обманулись в человеке, думали о нем лучше, чем он оказался, а теперь узнали его и словно потеряли, то что ж... Он свободен быть таким, каким хочет, а нам остается лишь отойти в сторону, но опять же - не осуждая.
Трудно это? Да не то слово! Настолько, что вообще редко когда удается сразу так настроиться и так поступить. Трудно, но возможно - с помощью Того, Кто и подлинные предательство и отступничество так часто прощает, и наши - в том числе. И если не растравлять намеренно в сердце рану, не превращать ее в медленно, мучительно разъедающую его язву, а прибегнуть к бесконечное число раз Преданному и Оставленному, но никого не Предающему и не Оставляющему, то Он, конечно, научит нас, как и из этой беды и скорби извлечь пользу для своей души. И больше того - как через это приблизиться к Нему, стать хоть чуть-чуть похожим, хотя бы немного сродниться...
Предательство… От этого слова холодеет в груди. Сразу вспоминается предательство Иуды, а потом ещё много других: исторических и личных. Наверное, мало кому повезло вообще не иметь личного опыта в этом вопросе. Большинство из нас либо сами предавали, пусть ненароком, случайно, по стечению обстоятельств, либо ощущали боль от предательства ближних, окружающих - тех, от кого зависела если не жизнь, то бытование.
Трудно оказаться в роли преданного, но ещё труднее - в роли предателя. И, порой, мы даже не отдаём себе отчёта в том, что это уже случилось…
О предательстве мы беседуем со священником ФЕОДОРОМ ЛЮДОГОВСКИМ, преподавателем и клириком МДАиС.
- Давайте попробуем определить, что такое предательство.
Я бы сказал так: предательство происходит тогда, когда кто-то обманывает доверие другого человека, относясь к нему, вопреки категорическому императиву Канта, не как к цели, а как к средству.
- Каковы могут быть причины предательства?
Бывает по-разному. В наиболее острых и драматических ситуациях - это желание спасти себе жизнь, избавить себя от пыток (солдат, разведчик попал в плен; арестован член подпольной организации; христианина заставляют отречься от Христа - и т. п.). Иногда - гораздо более пошлое желание не создавать себе проблем (молодой человек закрутил роман с девушкой, а она - кто бы мог подумать! - забеременела; всё, дальше его дело - сторона). Часто это вопросы выгоды (деньги, карьера и т. п.). Бывают, конечно, и более экзотические случаи. Тут может быть и желание сделать всех счастливыми, не считаясь с чувствами и судьбами отдельных людей - в том числе самых близких; и чёрный цинизм (чем хуже - тем лучше); и азарт двойного, тройного агента…
Бывает ли предательство простительное и непростительное? Какое простительно и почему? Какое непростительно и почему?
Тут важна корректная постановка вопроса. Либо: всякое ли предательство, совершенное по отношению ко мне, я должен прощать? Либо: могу ли я рассчитывать, что любое предательство с моей стороны будет прощено? Симметрии здесь, пожалуй, нет.
Кроме того, важно, из какой системы ценностей мы исходим. Если из «общечеловеческой» (правда, я не уверен, что такая существует), то, вероятно, на оба вопроса ответ будет отрицательным. Ибо «по-человечески» понятно, что есть поступки, простить которые не достанет сил; что есть поступки, просить за которые прощения просто кощунственно. Но какие именно это поступки - тут многое зависит от конкретных людей, ситуаций, времени, места и т. д.
Но если мы исходим из евангельской этики, то ответ на первый вопрос будет: в идеале - да, потому что не зря же мы просим в молитве Господней: «прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим». А на второй: рассчитывать - нет, но надеяться - да. Ведь Христос уже искупил, уже простил все наши грехи - нам осталось лишь покаяться, т. е. перемениться внутренне.
Раскаявшийся предатель, которого мучает совесть, может ли найти утешение, если последствия его предательства неисправимы (например, в результате погиб друг)? В чём?
Для безрелигиозного, атеистического сознания мне трудно представить, каким могло бы быть это утешение. Разве что попытка убедить себя в том, что и я, и мой друг - всего лишь горстка атомов, не имеющая собственной воли. Но такие радикальные воззрения встречаются крайне редко. Поэтому обычный путь для предателя - цинизм, агрессия или, наоборот, апатия, желание забыться и т. д. Нередкий исход - самоубийство: прямое и быстрое или же растянутое во времени: алкоголь, наркотики и проч.
Если же человек религиозен, если (об этом мне проще говорить) он христианин, то утешение, думается, возможно. Друг погиб - это значит, что его нет в этом мире. Но его душа жива, и друг-предатель может приложить все усилия, положить всю жизнь на то, чтобы исходатайствовать спасение душе своего друга (и, что не менее важно, позаботиться о собственной душе), - и тогда есть надежда, что в вечной жизни они встретятся не врагами, но вновь друзьями. Ну и, разумеется, если у друга была семья - помогать этой семье (если, конечно, эта помощь будет принята).
- Предательство Петра и предательство Иуды - в чем разница?
Разница, во-первых, в причинах. Мы не знаем всех мотивов и мыслей Иуды, но очевидно, что деньги сыграли здесь существенную роль. Поступок Иуды был обдуман, спланирован и успешно осуществлён. Отречение же Петра имело причиной страх - в общем-то, извинительное чувство. С его стороны это было спонтанной реакцией на опасность. Осознав свой проступок, своё предательство, Пётр со свойственной ему эмоциональностью и порывистостью тут же раскаялся в нем.
Во-вторых, есть разница в дальнейшем поведении. Иуда, видя, какой оборот приняло дело (возможно, для него это было неожиданностью), «раскаявшись», как говорит Писание, вернул деньги первосвященникам и старейшинам со словами: «Согрешил я, предав кровь невинную». Он осознал свой грех, но ему, судя по всему, даже не пришло в голову попросить прощения у Учителя. И, скорее всего, причиной тому был не страх ареста, пыток и казни (как это было с Петром): муки совести, которые он претерпевал, были значительно сильнее тех мучений, которые могли причинить ему палачи. Нет, он просто решил: «Такое не прощают». Конечный итог нам известен: Иуда покончил с собой.
Пётр, напротив, как будто не проявляет никаких внешних признаков раскаяния, кроме горьких рыданий - но дорого ли они стоят? Он не пытается более следовать за Иисусом; он, как и прочие ученики (кроме Иоанна), побоялся подойти ко кресту. Не он снимает с креста тело Учителя; не ему приходит в голову мысль помазать тело благовониями. Но он остаётся вместе с другими учениками, с общиной, главой которой до недавнего времени был Иисус. В сердце Петра есть скорбь, есть стыд, но нет отчаяния. Он помнит, хотя и не постигает, слова Учителя о воскресении. Он не теряет надежды на прощение. И он получает желаемое: его, уже и не ученика вовсе (ангел, явившийся мироносицам, говорит: «Идите, скажите ученикам Его и Петру…»), Иисус сам спрашивает… - о чем? О причинах предательства? О гарантиях того, что подобное не повторится впредь? Нет - о любви. «Симон, сын Ионы, любишь ли ты Меня?» И ответ у Петра может быть только один: «Да, Господи, Ты знаешь, что я люблю Тебя».
Смысл предательства. Странный вопрос, я понимаю, но ведь должен быть какой-то смысл, например, у предательства Иуды (бывает ли страшнее?). Вот говорят же, что если бы Иуда не предал, то… Давайте поразмышляем об этом сообща.
Если я правильно вас понял, на сей раз вопрос не о причинах, мотивах, побуждениях (о чем мы уже говорили), а, так сказать, об объективных, не зависящих от воли предателя последствиях его поступка. Ответ на этот вопрос одновременно сложен и прост. Прост потому, что ответить можно довольно кратко: любой поступок, который человек совершает по свой воле (свободной воле!), вступает во взаимодействие с волей Божественной - а Бог способен любое зло обратить во благо. Сложен же этот ответ потому, что мы не только не можем постичь Божью волю в каждом конкретном случае - мы и внутрь человека-то не можем заглянуть. В каком-то смысле человек - тайна не меньшая, чем Бог.
Что касается конкретно Иуды, то можно сказать так: его предательство привело к тому, что Иисус был арестован, допрошен, избит и казнён - а затем Он воскрес, вознёсся и ниспослал на апостолов Святого Духа; но всё же никто из христиан не будет благодарить Иуду за его поступок. Если Евангелие для нас - важнейший источник вероучения, то нам следует со всей серьёзностью отнестись вот к этим словам: «Когда же настал вечер, Он возлёг с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи? Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня; впрочем Сын Человеческий идёт, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предаётся: лучше было бы этому человеку не родиться». Поэтому гётевский Мефистофель, слова которого Булгаков поставил эпиграфом к своему роману, лжёт (а впрочем, чему здесь удивляться? он - лжец и отец лжи): «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» - диавол и его служители действительно хотят зла, но благо совершает Бог, а не они.
Бывает так, что человек оказался не готов к какой-то трудной ситуации. У меня есть знакомая, которая боялась, что может не выдержать физические страдания и предать Христа, а потому с детства готовила себя к этому, училась терпеть боль. Но когда пришло время испытаний, оказалось, что ей надо было проявить устойчивость совсем в другом. То есть фокус, в котором она держала себя, оказался неподходящим - она не заметила, что пришло время испытаний, и оказалась не готова. Предательство произошло. Как быть всегда и ко всему готовым? Что помогает человеку осуществлять верный выбор? Ведь в экстремальной ситуации мы ведём себя не вполне адекватно.
Да, знал бы, где упадёшь - соломку б подстелил. Но мы не знаем этого. Может быть, это хорошо. Потому что в конечном счёте нам не приходится рассчитывать на собственные силы - по крайней мере, не стоит рассчитывать исключительно на них. Если мы стараемся сохранить верность Христу - то в качестве подготовки, тренировки к часу икс нам нужно ежедневно делать именно это: хранить верность Христу, т. е. делать то, что Он нам велел, соблюдать Его заповеди, не отрекаться от Него нашими делами.
Знаете, вот вы задали этот вопрос, и я подумал: такая предварительная подготовка (учиться терпеть боль и проч.) - это ведь в иных случаях может быть проявлением страха, что Бог предаст нас, не поможет в минуту испытания, отступится от человека, который оказался в ситуации жизненно важного выбора. Ну и ладно, мол: Бог от меня отвернулся, а я всё равно сильный, я от Него не отрекусь, и никто не сможет меня ни в чем упрекнуть - даже Он.
Должен признаться, что такой страх посещает и мою душу. Но я всё же надеюсь на то, что Господь не даст мне испытаний выше того, что я - с Его помощью - смогу выдержать.
Если человек под страхом смерти отрёкся от Христа или (под страхом тюремного заключения, увольнения, разного рода неприятностей) отрёкся от близкого человека, но лишь на словах, а внутренне по-прежнему их любит - это предательство?
Сложный вопрос. Наверное, сам этот человек ощущает себя предателем. Да и вряд ли может сохраниться та же любовь. Впрочем, глубина предательства, если можно так выразиться, бывает разной. Вспомним Оруэлла, «1984». Главный герой выдал Джулию с головой - но и он, и его мучитель-воспитатель были согласны в том, что он её не предал. Но затем он всё же предал её - тогда, когда захотел избавиться от пытки, отдав на пытку (лишь в намерении, лишь на словах!) свою возлюбленную.
Ну, а если вспомнить мучеников разных эпох, то они не соглашались отречься от Христа даже на словах, отказывались оказать малейший знак почитания («для виду») ложным богам. И именно поэтому мы их почитаем как мучеников - т. е. свидетелей истинности Евангелия.
А как же те, что всё же сказали или сделали нечто для виду? Погибли они или же спаслись? Мы этого не знаем. Но ясно, что подражать следует не им, а тем, кто был твёрд до конца, до смерти.
- Как простить себя?
Это сложно. И тут даже не обязательно говорить о таком тяжком грехе, как предательство. Вот, к примеру, жил-был человек, весь такой благочестивый, в храм ходил, исповедовался-причащался, постился-молился - всё у него было хорошо. И вдруг - впал в блуд. Что делать? Человек умные книжки читал, знает: это смертный грех. Он сам себя отделил от Церкви. Теперь ему положена неслабая епитимья, отлучение от причастия на годы и годы… Как теперь жить? Как мог я - я! а не какой-нибудь там маловерный захожанин - сделать такое? Что обо мне батюшка подумает? Да и Господь - простит ли он меня? - И часто такое смирение паче гордости приводит к тому, что человек уходит из Церкви (что и было истинной целью диавола, когда тот подталкивал христианина ко греху). Но отпадение от Церкви происходит не по причине блуда, а именно из-за неумения и нежелания простить себя самого.
Здесь, мне кажется, уместно вспомнить эпизод из жизни преподобного Силуана Афонского, дошедший до нас в изложении приснопамятного архимандрита Софрония (Сахарова). «В какой-то праздник, когда водили в селе хороводы, Семён [мирское имя Силуана] смотрел, как один мужик, средних лет, его односельчанин, играл на гармонике и плясал. Отозвав этого мужика немного в сторону, он спросил его:
Как же, Степан, ты можешь играть и плясать, ведь ты же убил человека?
Он убил его в пьяной драке. Тогда тот отводит Семена ещё немного далее и говорит ему:
Знаешь ли, когда я был в остроге, то много молился Богу, чтобы простил меня, и Бог мне простил; потому я теперь спокойно играю».
- А что сложнее: простить другого или простить себя? На чем основано прощение в том и другом случае?
Что сложнее - не знаю, ситуации могут быть очень разными. А на чем основано прощение… Тут надо сперва понять, что значит простить. Может быть, разобраться в этом будет легче, если мы посмотрим вот с какой стороны. Каждый христианин совершает те или иные грехи. Он приходит на исповедь в надежде на прощения Богом этих грехов. Что значит, что Господь простил грех? Это значит, как мне представляется, что Господь относится к нам так, как если бы этого греха не было вовсе. Можно сказать даже так: Своим прощением Бог изменяет прошлое. Вот стоят Иван или Марья, очищенные от грехов в таинстве покаяния. Ведь нет на них греха? Нет. Ну так и не было ничего! И не морочьте голову.
Вот так же, думается, и мы должны относиться к обидчикам и к себе. После каждого греха, после каждой обиды, после предательства даже - вновь и вновь, вопреки очевидности, вопреки логике, - верить человеку, вновь и вновь строить с ним отношения с чистого листа, вновь и вновь изменять прошлое. Не было греха! Не было предательства! Ничего не было. Вот он, мой ближний, предстоящий Богу. Вот я грешный, я - и мой Спаситель. Он пришёл, чтобы спасти меня и его - и, я уверен, Он спасёт нас.
Трудно выработать в себе такое отношение к человеку? Не то что трудно - невозможно. Но невозможное человекам возможно Богу.
Когда-то где-то мне довелось прочесть утверждение, что простить можно только того, кто просит прощения, кто осознаёт свою вину и раскаивается. А как вы думаете, если человек причинил страдания и вред, но не раскаивается, не извиняется, можем ли мы его простить? В чем разница между двумя видами прощения: кающегося и нераскаянного человека?
Разница существенная. Дело в том, что Господь настаивает на активном выяснении отношений, а не на молчаливом всепрощении. «Если, - говорит Он, - согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрёл ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою ещё одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18:15–17). Т. е. упорство в грехе, гордость, нежелание признать свой проступок - всё это ведёт к разрыву отношений. Человек с милостивым сердцем, конечно, даже и в таких условиях может простить своего обидчика - но последнему, скорее всего, это не принесёт никакой пользы, а лишь подаст повод для озлобления.
Такое понимание отражено и в церковных канонах, и в уголовном праве. Глава государства (по крайней мере, таковы юридические нормы в России) может помиловать только того, кто просит о помиловании - т. е. признает свою вину и просит прощения. Церковь может воссоединить с собой человека, сколь угодно тяжко согрешившего, давно уже отлучённого, но только если он принесёт покаяние.
И в заключение: можно ли сказать, что в наши дни представления о предательстве изменились по сравнению с предыдущими эпохами?
Не совсем так. Я бы сказал, что изменилось восприятие поступков, которые раньше однозначно бы воспринимались как предательство. Если вернуться к началу нашего разговора, то мы определили предательство как обман, надругательство над чьим-либо доверием. Так вот: сейчас, как кажется, люди меньше склонны верить друг другу, раскрываться навстречу друг другу. Муж ушёл от жены - ну что же, их брак исчерпал себя. (И, что характерно, так думают не только «третьи лица», но и сами супруги.) Человек перешёл на другую работу - ну что же, каждому необходим карьерный рост, прибавка в зарплате и проч. И уже исчезает отношение к работе как к общему делу, как к служению. Мать отказалась от ребёнка в роддоме - ну что же, зато родила, не сделала аборт; это, в конце концов, её право. И так далее. Т. е. существенным образом изменились представления о некоторых типах человеческих отношений. Налицо желание максимально освободить себя и других от ответственности: «так сложилось; это его право; лучше так, чем по-другому».
- А надо ли стараться вернуться назад, к более острым и более ответственным человеческим отношениям?
Думаю, что да, хотя и не во всем это возможно и желательно. Выше я привёл пример с работой - он, наверное, создаёт диссонанс рядом с двумя другими, куда более трагическими. И в самом деле, отношение к работе сильно зависит от типа общества, от взаимоотношений людей. Для японца фирма, корпорация - это (говорят) как семья. А для американца - only business. И здесь вряд ли имеет смысл что-то менять. Но именно в межличностных отношениях - да, конечно. Потому что «другой» - это не только наш партнёр, не только субъект права, не только наш друг, родственник, сосед, но и один из тех, кого пришёл спасти Христос. И потому мерой отношений между человеком и человеком, между человеком и Богом в наши дни, как и прежде, является Евангелие. И нам нужно не переписывать его, а менять нашу жизнь в соответствии с ним. Менять её так, чтобы мы сердцем, нелицемерно смогли услышать Благую Весть и, в свою очередь, стать её глашатаями для других людей.
Беседовала Светлана КОППЕЛ-КОВТУН
Беседа со священником Феодором Людоговским
П
редательство... От этого слова холодеет в груди. Сразу вспоминается предательство Иуды, а потом ещё много других: исторических и личных. Наверное, мало кому повезло вообще не иметь личного опыта в этом вопросе. Большинство из нас либо сами предавали, пусть ненароком, случайно, по стечению обстоятельств, либо ощущали боль от предательства ближних, окружающих - тех, от кого зависела если не жизнь, то бытование.
Трудно оказаться в роли преданного, ещё труднее - в роли предателя. Но, порой, мы даже не отдаём себе отчёта в том, что это уже случилось...
О предательстве мы беседуем со священником ФЕОДОРОМ ЛЮДОГОВСКИМ, преподавателем и клириком МДАиС.
- Давайте попробуем определить, что такое предательство.
Я бы сказал так: предательство происходит тогда, когда кто-то обманывает доверие другого человека, относясь к нему, вопреки категорическому императиву Канта, не как к цели, а как к средству.
- Каковы могут быть причины предательства?
Бывает по-разному. В наиболее острых и драматических ситуациях - это желание спасти себе жизнь, избавить себя от пыток (солдат, разведчик попал в плен; арестован член подпольной организации; христианина заставляют отречься от Христа - и т. п.). Иногда - гораздо более пошлое желание не создавать себе проблем (молодой человек закрутил роман с девушкой, а она - кто бы мог подумать! - забеременела; всё, дальше его дело - сторона). Часто это вопросы выгоды (деньги, карьера и т. п.). Бывают, конечно, и более экзотические случаи. Тут может быть и желание сделать всех счастливыми, не считаясь с чувствами и судьбами отдельных людей - в том числе самых близких; и чёрный цинизм (чем хуже - тем лучше); и азарт двойного, тройного агента...
Бывает ли предательство простительное и непростительное? Какое простительно и почему? Какое непростительно и почему?
Тут важна корректная постановка вопроса. Либо: всякое ли предательство, совершенное по отношению ко мне, я должен прощать? Либо: могу ли я рассчитывать, что любое предательство с моей стороны будет прощено? Симметрии здесь, пожалуй, нет.
Кроме того, важно, из какой системы ценностей мы исходим. Если из «общечеловеческой» (правда, я не уверен, что такая существует), то, вероятно, на оба вопроса ответ будет отрицательным. Ибо «по-человечески» понятно, что есть поступки, простить которые не недостанет сил; что есть поступки, просить за которые прощения просто кощунственно. Но какие именно это поступки - тут многое зависит от конкретных людей, ситуаций, времени, места и т. д.
Но если мы исходим из евангельской этики, то ответ на первый вопрос будет: в идеале - да, потому что не зря же мы просим в молитве Господней: «прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим». А на второй: рассчитывать - нет, но надеяться - да. Ведь Христос уже искупил, уже простил все наши грехи - нам осталось лишь покаяться, т. е. перемениться внутренне.
Раскаявшийся предатель, которого мучает совесть, может ли найти утешение, если последствия его предательства неисправимы (например, в результате погиб друг)? В чём?
Для безрелигиозного, атеистического сознания мне трудно представить, каким могло бы быть это утешение. Разве что попытка убедить себя в том, что и я, и мой друг - всего лишь горстка атомов, не имеющая собственной воли. Но такие радикальные воззрения встречаются крайне редко. Поэтому обычный путь для предателя - цинизм, агрессия или, наоборот, апатия, желание забыться и т. д. Нередкий исход - самоубийство: прямое и быстрое или же растянутое во времени: алкоголь, наркотики и проч.
Если же человек религиозен, если (об этом мне проще говорить) он христианин, то утешение, думается, возможно. Друг погиб - это значит, что его нет в этом мире. Но его душа жива, и друг-предатель может приложить все усилия, положить всю жизнь на то, чтобы исходатайствовать спасение душе своего друга (и, что не менее важно, позаботиться о собственной душе), - и тогда есть надежда, что в вечной жизни они встретятся не врагами, но вновь друзьями. Ну и, разумеется, если у друга была семья - помогать этой семье (если, конечно, эта помощь будет принята).
- Предательство Петра и предательство Иуды - в чем разница?
Разница, во-первых, в причинах. Мы не знаем всех мотивов и мыслей Иуды, но очевидно, что деньги сыграли здесь существенную роль. Поступок Иуды был обдуман, спланирован и успешно осуществлён. Отречение же Петра имело причиной страх - в общем-то, извинительное чувство. С его стороны это было спонтанной реакцией на опасность. Осознав свой проступок, своё предательство, Пётр со свойственной ему эмоциональностью и порывистостью тут же раскаялся в нем.
Во-вторых, есть разница в дальнейшем поведении. Иуда, видя, какой оборот приняло дело (возможно, для него это было неожиданностью), «раскаявшись», как говорит Писание, вернул деньги первосвященникам и старейшинам со словами: «Согрешил я, предав кровь невинную». Он осознал свой грех, но ему, судя по всему, даже не пришло в голову попросить прощения у Учителя. И, скорее всего, причиной тому был не страх ареста, пыток и казни (как это было с Петром): муки совести, которые он претерпевал, были значительно сильнее тех мучений, которые могли причинить ему палачи. Нет, он просто решил: «Такое не прощают». Конечный итог нам известен: Иуда покончил с собой.
Пётр, напротив, как будто не проявляет никаких внешних признаков раскаяния, кроме горьких рыданий - но дорого ли они стоят? Он не пытается более следовать за Иисусом; он, как и прочие ученики (кроме Иоанна), побоялся подойти ко кресту. Не он снимает с креста тело Учителя; не ему приходит в голову мысль помазать тело благовониями. Но он остаётся вместе с другими учениками, с общиной, главой которой до недавнего времени был Иисус. В сердце Петра есть скорбь, есть стыд, но нет отчаяния. Он помнит, хотя и не постигает, слова Учителя о воскресении. Он не теряет надежды на прощение. И он получает желаемое: его, уже и не ученика вовсе (ангел, явившийся мироносицам, говорит: «Идите, скажите ученикам Его и Петру...»), Иисус сам спрашивает... - о чем? О причинах предательства? О гарантиях того, что подобное не повторится впредь? Нет - о любви. «Симон, сын Ионы, любишь ли ты Меня?» И ответ у Петра может быть только один: «Да, Господи, Ты знаешь, что я люблю Тебя».
Смысл предательства. Странный вопрос, я понимаю, но ведь должен быть какой-то смысл, например, у предательства Иуды (бывает ли страшнее?). Вот говорят же, что если бы Иуда не предал, то... Давайте поразмышляем об этом сообща.
Если я правильно вас понял, на сей раз вопрос не о причинах, мотивах, побуждениях (о чем мы уже говорили), а, так сказать, об объективных, не зависящих от воли предателя последствиях его поступка. Ответ на этот вопрос одновременно сложен и прост. Прост потому, что ответить можно довольно кратко: любой поступок, который человек совершает по свой воле (свободной воле!), вступает во взаимодействие с волей Божественной - а Бог способен любое зло обратить во благо. Сложен же этот ответ потому, что мы не только не можем постичь Божью волю в каждом конкретном случае - мы и внутрь человека-то не можем заглянуть. В каком-то смысле человек - тайна не меньшая, чем Бог.
Что касается конкретно Иуды, то можно сказать так: его предательство привело к тому, что Иисус был арестован, допрошен, избит и казнён - а затем Он воскрес, вознёсся и ниспослал на апостолов Святого Духа; но всё же никто из христиан не будет благодарить Иуду за его поступок. Если Евангелие для нас - важнейший источник вероучения, то нам следует со всей серьёзностью отнестись вот к этим словам: «Когда же настал вечер, Он возлёг с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи? Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня; впрочем Сын Человеческий идёт, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предаётся: лучше было бы этому человеку не родиться». Поэтому гётевский Мефистофель, слова которого Булгаков поставил эпиграфом к своему роману, лжёт (а впрочем, чему здесь удивляться? он - лжец и отец лжи): «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» - диавол и его служители действительно хотят зла, но благо совершает Бог, а не они.
Бывает так, что человек оказался не готов к какой-то трудной ситуации. У меня есть знакомая, которая боялась, что может не выдержать физические страдания и предать Христа, а потому с детства готовила себя к этому, училась терпеть боль. Но когда пришло время испытаний, оказалось, что ей надо было проявить устойчивость совсем в другом. То есть фокус, в котором она держала себя, оказался неподходящим - она не заметила, что пришло время испытаний, и оказалась не готова. Предательство произошло. Как быть всегда и ко всему готовым? Что помогает человеку осуществлять верный выбор? Ведь в экстремальной ситуации мы ведём себя не вполне адекватно.
Да, знал бы, где упадёшь - соломку б подстелил. Но мы не знаем этого. Может быть, это хорошо. Потому что в конечном счёте нам не приходится рассчитывать на собственные силы - по крайней мере, не стоит рассчитывать исключительно на них. Если мы стараемся сохранить верность Христу - то в качестве подготовки, тренировки к часу икс нам нужно ежедневно делать именно это: хранить верность Христу, т. е. делать то, что Он нам велел, соблюдать Его заповеди, не отрекаться от Него нашими делами.
Знаете, вот вы задали этот вопрос, и я подумал: такая предварительная подготовка (учиться терпеть боль и проч.) - это ведь в иных случаях может быть проявлением страха, что Бог предаст нас, не поможет в минуту испытания, отступится от человека, который оказался в ситуации жизненно важного выбора. Ну и ладно, мол: Бог от меня отвернулся, а я всё равно сильный, я от Него не отрекусь, и никто не сможет меня ни в чем упрекнуть - даже Он.
Должен признаться, что такой страх посещает и мою душу. Но я всё же надеюсь на то, что Господь не даст мне испытаний выше того, что я - с Его помощью - смогу выдержать.
Если человек под страхом смерти отрёкся от Христа или (под страхом тюремного заключения, увольнения, разного рода неприятностей) отрёкся от близкого человека, но лишь на словах, а внутренне по-прежнему их любит - это предательство?
Сложный вопрос. Наверное, сам этот человек ощущает себя предателем. Да и вряд ли может сохраниться та же любовь. Впрочем, глубина предательства, если можно так выразиться, бывает разной. Вспомним Оруэлла, «1984». Главный герой выдал Джулию с головой - но и он, и его мучитель-воспитатель были согласны в том, что он её не предал. Но затем он всё же предал её - тогда, когда захотел избавиться от пытки, отдав на пытку (лишь в намерении, лишь на словах!) свою возлюбленную.
Ну, а если вспомнить мучеников разных эпох, то они не соглашались отречься от Христа даже на словах, отказывались оказать малейший знак почитания («для виду») ложным богам. И именно поэтому мы их почитаем как мучеников - т. е. свидетелей истинности Евангелия.
А как же те, что всё же сказали или сделали нечто для виду? Погибли они или же спаслись? Мы этого не знаем. Но ясно, что подражать следует не им, а тем, кто был твёрд до конца, до смерти.
- Как простить себя?
Это сложно. И тут даже не обязательно говорить о таком тяжком грехе, как предательство. Вот, к примеру, жил-был человек, весь такой благочестивый, в храм ходил, исповедовался-причащался, постился-молился - всё у него было хорошо. И вдруг - впал в блуд. Что делать? Человек умные книжки читал, знает: это смертный грех. Он сам себя отделил от Церкви. Теперь ему положена неслабая епитимья, отлучение от причастия на годы и годы... Как теперь жить? Как мог я - я! а не какой-нибудь там маловерный захожанин - сделать такое? Что обо мне батюшка подумает? Да и Господь - простит ли он меня? - И часто такое смирение паче гордости приводит к тому, что человек уходит из Церкви (что и было истинной целью диавола, когда тот подталкивал христианина ко греху). Но отпадение от Церкви происходит не по причине блуда, а именно из-за неумения и нежелания простить себя самого.
Здесь, мне кажется, уместно вспомнить эпизод из жизни преподобного Силуана Афонского, дошедший до нас в изложении приснопамятного архимандрита Софрония (Сахарова). «В какой-то праздник, когда водили в селе хороводы, Семён [мирское имя Силуана] смотрел, как один мужик, средних лет, его односельчанин, играл на гармонике и плясал. Отозвав этого мужика немного в сторону, он спросил его:
Как же, Степан, ты можешь играть и плясать, ведь ты же убил человека?
Он убил его в пьяной драке. Тогда тот отводит Семена ещё немного далее и говорит ему:
Знаешь ли, когда я был в остроге, то много молился Богу, чтобы простил меня, и Бог мне простил; потому я теперь спокойно играю».
- А что сложнее: простить другого или простить себя? На чем основано прощение в том и другом случае?
Что сложнее - не знаю, ситуации могут быть очень разными. А на чем основано прощение... Тут надо сперва понять, что значит простить. Может быть, разобраться в этом будет легче, если мы посмотрим вот с какой стороны. Каждый христианин совершает те или иные грехи. Он приходит на исповедь в надежде на прощения Богом этих грехов. Что значит, что Господь простил грех? Это значит, как мне представляется, что Господь относится к нам так, как если бы этого греха не было вовсе. Можно сказать даже так: Своим прощением Бог изменяет прошлое. Вот стоят Иван или Марья, очищенные от грехов в таинстве покаяния. Ведь нет на них греха? Нет. Ну так и не было ничего! И не морочьте голову.
Вот так же, думается, и мы должны относиться к обидчикам и к себе. После каждого греха, после каждой обиды, после предательства даже - вновь и вновь, вопреки очевидности, вопреки логике, - верить человеку, вновь и вновь строить с ним отношения с чистого листа, вновь и вновь изменять прошлое. Не было греха! Не было предательства! Ничего не было. Вот он, мой ближний, предстоящий Богу. Вот я грешный, я - и мой Спаситель. Он пришёл, чтобы спасти меня и его - и, я уверен, Он спасёт нас.
Трудно выработать в себе такое отношение к человеку? Не то что трудно - невозможно. Но невозможное человекам возможно Богу.
Когда-то где-то мне довелось прочесть утверждение, что простить можно только того, кто просит прощения, кто осознаёт свою вину и раскаивается. А как вы думаете, если человек причинил страдания и вред, но не раскаивается, не извиняется, можем ли мы его простить? В чем разница между двумя видами прощения: кающегося и нераскаянного человека?
Разница существенная. Дело в том, что Господь настаивает на активном выяснении отношений, а не на молчаливом всепрощении. «Если, - говорит Он, - согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрёл ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою ещё одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18:15-17) . Т. е. упорство в грехе, гордость, нежелание признать свой проступок - всё это ведёт к разрыву отношений. Человек с милостивым сердцем, конечно, даже и в таких условиях может простить своего обидчика - но последнему, скорее всего, это не принесёт никакой пользы, а лишь подаст повод для озлобления.
Такое понимание отражено и в церковных канонах, и в уголовном праве. Глава государства (по крайней мере, таковы юридические нормы в России) может помиловать только того, кто просит о помиловании - т. е. признает свою вину и просит прощения. Церковь может воссоединить с собой человека, сколь угодно тяжко согрешившего, давно уже отлучённого, но только если он принесёт покаяние.
И в заключение: можно ли сказать, что в наши дни представления о предательстве изменились по сравнению с предыдущими эпохами?
Не совсем так. Я бы сказал, что изменилось восприятие поступков, которые раньше однозначно бы воспринимались как предательство. Если вернуться к началу нашего разговора, то мы определили предательство как обман, надругательство над чьим-либо доверием. Так вот: сейчас, как кажется, люди меньше склонны верить друг другу, раскрываться навстречу друг другу. Муж ушёл от жены - ну что же, их брак исчерпал себя. (И, что характерно, так думают не только «третьи лица», но и сами супруги.) Человек перешёл на другую работу - ну что же, каждому необходим карьерный рост, прибавка в зарплате и проч. И уже исчезает отношение к работе как к общему делу, как к служению. Мать отказалась от ребёнка в роддоме - ну что же, зато родила, не сделала аборт; это, в конце концов, её право. И так далее. Т. е. существенным образом изменились представления о некоторых типах человеческих отношений. Налицо желание максимально освободить себя и других от ответственности: «так сложилось; это его право; лучше так, чем по-другому».
- А надо ли стараться вернуться назад, к более острым и более ответственным человеческим отношениям?
Думаю, что да, хотя и не во всем это возможно и желательно. Выше я привёл пример с работой - он, наверное, создаёт диссонанс рядом с двумя другими, куда более трагическими. И в самом деле, отношение к работе сильно зависит от типа общества, от взаимоотношений людей. Для японца фирма, корпорация - это (говорят) как семья. А для американца - only business . И здесь вряд ли имеет смысл что-то менять. Но именно в межличностных отношениях - да, конечно. Потому что «другой» - это не только наш партнёр, не только субъект права, не только наш друг, родственник, сосед, но и один из тех, кого пришёл спасти Христос. И потому мерой отношений между человеком и человеком, между человеком и Богом в наши дни, как и прежде, является Евангелие. И нам нужно не переписывать его, а менять нашу жизнь в соответствии с ним. Менять её так, чтобы мы сердцем, нелицемерно смогли услышать Благую Весть и, в свою очередь, стать её глашатаями для других людей.
Главное в этой ЖИЗНИ не предать себя, ибо тот, кто предает себя,
вместе с собой предает и все остальное.
Дмитрий Емец. Таня Гроттер и колодец Посейдона
Предательство как качество личности – склонность не исполнять долг, перестать быть верным, осознанно совершать действия либо бездействия, враждебные объекту, по отношению к которому были приняты добровольные обязательства.
США. Сидит наш разведчик с агентом на лавочке. Тот и говорит: — Послушай, я тебе передал секретную информацию! Это что, я теперь шпион?! Наш успокаивает: — Да нет, шпион это я… А ты просто предатель…
Одну женщину обвинили в сатанинстве и собирались сжечь на костре как колдунью. Но по существовавшему в то время обычаю все должны были подтвердить, что она ведьма. Огромная толпа, словно камни, бросала возгласы «ведьма», только ее сын безмолвствовал среди толпы. — Сжечь и сына, — крикнул кто-то, — он сын ведьмы, значит и он — сатана. Опасаясь за жизнь сына, крикнула несчастная женщина в толпу: — Это не мой сын! И тогда сын заорал вместе с безумствующей толпой: — Ведьма! Ведьма! И в тот же миг запылало пламя у ног невинной. Языки огня лизали уже тело, но не эта боль жгла сердце матери. Вспомнила несчастная, как впервые шевельнулся под сердцем ребенок, словно цветок распустил свои лепестки, вспомнила, как в муках родила она долгожданное дитя, как услышала его первый крик, возвестивший о появлении нового существа на свет божий, вспомнила, как приложила впервые к груди теплый дорогой комочек, как впервые он произнес слово «мама», как сделал первый шаг… Смотрела она в родное лицо, искаженное безумством, и жгучие слезы заливали опаленные огнем щеки.
Носитель предательства как качества личности – это предатель по призванию. Во всех сферах жизни он изначально заряжен сутью своей натуры на предательство, будь то любовь, дружба, бизнес, взаимоотношения с людьми или с Родиной. Вонючая смесь его качеств личности словно поджидает удобный момент, чтобы вылиться на головы ничего не подозревающих близких, друзей, коллег. Совершенно точно сказал Пауло Коэльо: «Предательство – это удар, которого не ждешь».
По ступенькам предательства всегда идёшь вниз. Однажды проститутка пришла к старцу и говорит: — Старец, объясни мне одну простую вещь. Ты прожил много лет, и о твоей мудрости в народе ходят легенды. Твои двери всегда открыты для людей: ты готов помочь каждому, можешь дать любой совет, научить, как выйти из любой самой сложной и запутанной ситуации. Но дорога в твой дом давно поросла травой — люди не идут к тебе. А я — девушка из бедной семьи. Бог не дал мне ни ума, ни возможности получить образование. Да и красота моя со временем поистрепалась… И, несмотря на это дорога к моему дому широка и множество людей постоянно посещают его. Почему так происходит? На что мудрец ей ответил: — Ты знаешь, подниматься всегда тяжелее, чем опускаться. Вот в чем причина.
Люди считают, что в жизни существует множество дорог, нужно только выбрать, как витязь на распутье, одну – единственно правильную. На самом деле в жизни всегда одна дорога – или вверх или вниз, прогресс или регресс, развитие или деградация. Предательство – это всегда дорога вниз, под уклон. Вверх идти тяжело, это означает выстоять, не струсить, принять вызов судьбы, до конца исполнить свой долг, не предать, под влиянием внешних обстоятельств, свои нравственные принципы. Дорога предателя – кубарем катиться вниз, оставляя позади свою совесть, нравственные устои, привязанности, всё то, что было еще совсем недавно сокровенно и дорого. Предательство - это когда человек опускается ниже в своем миропонимании, в знании, как жить правильно. Словом, нельзя человека обвинять в предательстве не понимая его причин и мотивов. А причин для предательства существует великое множество.
В основе предательства больше всего лежит страх, либо за свою жизнь и жизнь близких, либо за своё материальное благополучие. Зачастую причиной предательства становится собственная психологическая проблематика того, кто на это идёт. Например, у него может быть страх перед другим человеком, мешающий честно прояснить отношения, высказаться откровенно и правдиво, заявить о своем несогласии. В такой ситуации возникает соблазн действовать исподтишка, скрытно, а отсюда уже один шаг до предательства.
Уступив страху «полкорпуса», второе место уверенно завоёвывает корысть. На третьей ступеньке «пьедестала предательства» взгромоздились зависть, алчность и жадность. Иуда, как известно, продал своего Учителя за тридцать серебряников. Франсуа Ларошфуко считает, что: «Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера». Предательство по своим последствиям чрезвычайно болезненно. Недаром Виктор Гюго сказал: «Я безразлично отношусь к ножевым ударам врага, но мне мучителен булавочный укол друга». Солженицын в «Архипелаге Гулаг» пишет: «Ирма Мендель, венгерка, достала как-то в Коминтерне (1926 год) два билета в Большой Театр, в первые ряды. Следователь Клегель ухаживал за ней, и она его пригласила. Очень нежно они провели весь спектакль, а после этого он повез её… Прямо на Лубянку».
Обвинения в предательстве, ярлык «Предатель» зависят от людских оценок, поэтому они далеко не всегда объективны. К примеру, человек, будучи сектантом, не остановился в духовном развитии и пришел к выводу, что его убеждения ошибочны. Поставив об этом в известность членов секты, он заявляет о своем переходе в другую духовную традицию. Если даже ему удастся выскочить из секты живым, всё равно они будут считать его предателем.
Предательство гениально описал итальянский поэт 13 века Данте Алигьери в своем произведении «Божественная Комедия». Он разделил ад на 9 кругов. Чем больше круг – тем суровее наказания. В последнем, девятом круге, мучаются предатели. У Данте этот круг разделен на 4 пояса: а) предатели родных; б) предатели родины и единомышленников; в) предатели сотрапезников; г) предатели учителей.
В контексте ада для предателей, как итога их позорных деяний, написана притча. По пустыне шел Человек со своими верными спутниками - Кошкой и Собакой. Шли они долго, не один день, изнывая от жары и жажды по бесконечной пустыне, мечтая о глотке воды, но оазиса по близости не было. Шли они, шли, и даже не заметили, что умерли… И тут Человек увидел большой камень, возле которого сидел Старик. От камня тянулась дорога, и Человек спросил у Старика: - Нет ли там колодца, мы очень хотим пить? - Идите прямо по дороге, там есть и вода и еда, - отвечал Старик, - но учтите, что животных мы не кормим, только вы можете попить и поесть! - А как называется это место? - спросил Человек. - Это Рай! - отвечал Старик. Человек очень хотел пить и есть, но он посмотрел на своих друзей - Кошку и Собаку, и они пошли дальше, не сворачивая на дорогу. Через некоторое время они снова увидели камень, возле которого сидел другой Старик. Человек задал тот же вопрос, и Старик ответил: - Да, конечно, идите по дороге - там вы сможете и попить и поесть. - А мои спутники? - спросил Человек, - смогу ли я накормить и напоить Кошку и Собаку? - Конечно, - отвечал Старик, - еды и воды на всех хватит. - Как же называется это место? - спросил Человек. - Это Рай! - ответил Старик. - Как же так?! - возмущенно сказал Человек, - Да знаете ли вы, что перед вами находится похожее место, которое тоже называется Раем? - Знаем, - отвечал Старик, - это не Рай, там - Ад! - Но ведь это же неправильно! Ведь многие люди могут ошибиться, приняв его за Рай и остаться там? - Да, - сказал Старик, - там остаются те, кто предает своих друзей!
Гордыня тоже занимает весомое место в причинах предательства. Бывает, что потенциальный предатель еще и не ведает, какое порочное качество личности может в нем проявиться. Перед близкими он хочет казаться сильным, ответственным, уверенным в себе. Хорошая позиция. Но, к сожалению, силы такого человека ограничены. В нужный момент он не сможет оправдать им же поощренные ожидания, окажется неспособным оказать поддержку и предательски покинет жизненное «поле битвы».
Предательства беспринципно. Это его отличительная особенность. Человек, имеющий твёрдые, высокие принципы, никогда не примет сомнительных предложений, которые, хотя и выгодны, но противоречат его нравственным устоям и совести. Для предателя выгода первична, принципы вторичны. Если измена сулит ему какие-то выгоды, он переступит через всё – воинский долг, любовь, дружбу. В «Сказке о Мальчише-Кибальчише» запечатлён момент предательства: «Вот сидят буржуины и думают: что же это такое им делать? Вдруг видят: вылезает из-за кустов Мальчиш-Плохиш и прямо к ним. - Радуйтесь! - кричит он им. - Это всё я, Плохиш, сделал. Я дров нарубил, я сена натащил, и зажёг я все ящики с чёрными бомбами, с белыми снарядами да жёлтыми патронами. То-то сейчас грохнет! Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в своё буржуинство и дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется».
Предателем по призванию, несомненно, был генерал Власов. На предательство он пошел осознанно, понимая, какую мерзость совершает. Предательство обожает самооправдания. Власов выставил себя борцом с режимом. А чем отличается от предателя борец с режимом? Тем, что он всегда борется с режимом, а не как Власов - верно служит, а как только карта легла неудачно - сразу борец. И борец с режимом борется с режимом, а не за интересы иностранного государства во время войны. Власова к предательству привела трусость и существующее, но до поры – до времени скрытое в нем качество личности — предательство.
Например, адмирал Небогатов и генерал Власов - оба нарушили присягу, сдав врагу находящиеся под их командованием и ещё способные сражаться силы. Но Небогатов остался только трусом, а Власов ещё стал и предателем, перейдя на сторону врага.
Предательство – это системное поражение личности. Судите сами. Вот написанные в один день письма Власова. Это жене:
«Дорогая Аня!.. Я тебя прошу, будь мне верна. Я тебе до сих пор верен. В разлуке с тобой люблю тебя крепче прежнего. Все плохое позабыл. Вернее, плохое с моей стороны. Ты для меня всегда была святая…»
Это любовнице Агнессе Подмазенко:
«Дорогая Аля!… Не забывай, что это надо, прежде всего, для нашей дорогой крошки. Я здесь буду бить фашистскую сволочь и гнать ее на запад. Мое отношение к тебе знаешь. Я свою жизнь посвятил тебе, моей спасительнице от смерти, а ты делай, как тебе лучше…»
Генерал Ефремов предпочёл застрелиться, но не сдаться в плен. Генерал Карбышев, великий военный инженер (кстати, бывший царский генерал), предпочёл в плену мучительную смерть сотрудничеству с врагом. Генерал Новиков, герой обороны Севастополя, погиб, возглавляя сопротивление в концлагере. Кстати, Новикова пытались завербовать власовцы. И вот что об этом вспоминал один из участников событий, Некрашевич, старший лейтенант в отставке, участник обороны Севастополя: «Фашисты во Владимиро-Волынском концлагере в середине построили кирпичную стену. Каждый день с двух сторон этой стены на железных крюках вешали военнопленных. Это было сделано для устрашения наших воинов. Однажды в лагерь приехали офицеры-власовцы в сопровождении немцев. Они к этой стене поставили стол, накрытый вкусной едой и водкой. - Кто хочет записаться в армию Власова, подходите к столу! - крикнул один из офицеров, однако никто с места не тронулся. «Хорошо, если вы боитесь, ваши генералы покажут вам пример, - сказал власовец со злобой, тут же конвой привел трех советских генералов. Новикова я тут же узнал… - Генерал Новиков! Вы в Севастополе сражались героически. И здесь покажите пример. Первым запишитесь в армию Власова, - сказал ему продажный генерал. Петр Георгиевич встал прямо как под командой «смирно» и крикнул: - Ты, подонок, ты разве не знаешь, что коммунисты никогда не предают свою Родину. Воодушевившись смелому ответу, пленные зааплодировали. Это было неожиданностью для фашистов. Они, не дожидаясь команды, открыли по военным автоматный огонь».
Петр Ковалев
