Главный смысл свадебного обряда состоял в продолжении рода, для чего требовалось пробудить у человека и у природы плодородящие силы. Эта идея связывала воедино все свадебные элементы, отождествляла живое по признаку жизни.
Например, устройство постели для молодых было наполнено магией, обеспечивающей воспроизводство жизни во всех ее видах. Постель стлали на снопах, в местах обработки и хранения зерна (в амбаре, на гумне, в овине) или в помещениях для содержания скота (в хлеве, в подклети).
В свадебном обряде использовались все виды магии . Цель продуцирующей магии (от лат. producentis - "производящий") состояла в том, чтобы обеспечить благополучие жениху и невесте, прочность и многодетность их будущей семье, а также чтобы получить богатый урожай, хороший приплод скота. Апотропейная магия (от греч. apotropaios - "отвращающий беду") проявилась в многочисленных оберегах, направленных на предохранение молодых от всего плохого. Этому служили иносказательная речь, звон колокольцев, острый запах и вкус, переодевание молодых, покрытие (или прятание) невесты, а также самые разнообразные предметы-обереги (затыкание в подол невесты булавки, зашивание ей в подол мешочка с пшеном, чесноком, луковицей).
Универсальным оберегом был пояс - часть одежды, принимающая форму круга. Считалось, что подпоясанного "бес боится", поэтому венчаться шли в поясе. Магические свойства пояса скрепляли союз молодых: им обвязывали жениха и невесту, узел с приданым, свадебный пирог и др. Вместе с тем с помощью скрученного пояса ведьма могла превратить весь свадебный поезд в волков (у белорусов).
Разнообразные магические функции были связаны с полотенцем : им связывали молодых, опоясывали невесту, перевязывали поезжан, покрывали каравай, стелили как "подножник" при венчании и проч. Полотенца изготовляли из холста и вышивали традиционным узором, который сохранял мифологическую символику и, в соответствии с этим, был представлен характерным цветовым сочетанием: белый - красный - черный.
Многие магические действия восходили к древнему обряду инициации. Поскольку продолжение рода зависело прежде всего от женщины, свадебный обряд отражал женскую инициацию, его центром была невеста. В предсвадебный период невеста носила белую одежду (древний цвет траура), а в день свадьбы - обязательно красную (красный цвет символизировал жизнь). Указания на ритуальную "смерть" содержала поэзия предсвадебного периода. В своем причитании невеста сообщала о страш ном сне: будто бы на ее улице стоит пустой раскрытый гроб, ожидающий жертву. Она выражала желание уйти в лес к реке и утопиться - и проч.
Для среднерусской свадьбы характерен обряд "елки". Верхушка или пушистая ветка елки или другого дерева, называемая красотой (девьей красотой, красной красотой), украшенная лентами, бусами, зажженными свечами и проч., иногда с прикрепленной к ней куклой, стояла на столе перед невестой. Деревце символизировало молодость и красоту невесты, с которыми она прощалась навсегда. В свадебном приговоре утверждалось:
Да уж как этому ли дереву
Да не бывать два раза зелену,
Да а тебе, наша подруженька,
Да задушевная голубушка,
Да не бывать два раза в девушках.
Древний, давно забытый смысл состоял в том, что дереву (зеленой, кудрявой березе) переадресовывалась жертвенная повинность инициируемых девушек: вместо одной из них погибало деревце, первоначально принятое в их родственный круг (заместительная жертва).В свадебном обряде красота отождествлялась с самой невестой.
Свадебное деревце известно у большинства славянских народов как обязательный атрибут, предмет-символ. Вместе с тем у восточных славян отмечено большое разнообразие предметов, называвшихся красотой. Это не только растения (ель, сосна, береза, яблоня, вишня, калина, мята), но также девичья коса и девичий головной убор.
Головной убор девушки-невесты назывался венец, венок, налобень, коруна. Его изготавливали в виде плотного обода с позументом, над которым выступал ажурный венок, украшенный жемчугом, перламутром, бисером и т.п. Такие венки особенно характерны для Русского Севера. На юге, а также в Беларуси и на Украине венки плелись из живых цветов. Изготовление венчальных венков из живых цветов представляло собой богатый, развитой ритуал.
Инициация включала в себя обряды с волосами, изменение прически: расплетание косы , продажа косы, окручивание. Этот древний обычай был связан с верой в магическую силу волос.
Русская девушка носила одну косу. Ее расплетали на девишнике и обычно уже не заплетали до венца. ленты для косы.
Ритуал продажи косы был реминисценцией купли самой невесты. "Возьми косу вместе с головой", - говорила ее мать жениху. Продавал косу младший холостой брат невесты или другой родственник-мальчик, называвшийся подкосник.
Окручивание - один из кульминационных элементов обряда, происходивший сразу после венчания (в церковной сторожке, трапезной или, по приезде, в доме мужа). Невесте делали женскую прическу (две косы, обвитые вокруг головы) и подбирали волосы под женский головной убор (кокошник, кичку с сорокой, повойник, сборник). В отличие от девушки, женщина всегда должна была ходить с покрытой головой. По этому поводу сложена пословица: "Немного попето, да навек надето".
В белорусской и западнорусской свадьбе известен также обряд подстригания волос жениху. В древности это действие было связано с вызовом родовых духов-покровителей. Возможно, этот обряд когда-то означал посвящение юношей в группу взрослых мужчин.
В день свадьбы или на следующий устраивались игры "в по койника" . Они зафиксированы в Поволжье, Курской, Орловской, Рязанской, Воронежской, Тамбовской губерниях. Пародийные похороны заканчивались тем, что "покойник" вскакивал и пускался в пляс. Игра завершалась общей пляской. Ритуальное веселье, пляска, смех должны были утвердить новую жизнь, символизировали возрождение невесты в новом статусе, что было последним звеном инициации, ее целью.
Пережитки ритуала инициации, изображающего ожившего покойника, сохранились и в календарных обрядах. Известны весенне-летние игры девушек в "русалку", в "Кострому" и др. В них "умершая" внезапно вскакивала, била всех по рукам, приговаривая: "Пеки блины, поминай меня!" Данный обряд имеет глубокие индоевропейские корни. На это указывает немецкая средневековая игра "пляска смерти", чешская пляска "Мертвец", аналогичные словацкие и сербские игры, карпатские игры при мертвеце.
Свадебный обряд сохранил признаки древнего брака, порожденного запретом на кровосмешение. Брачная пара должна была состоять из представителей разных родов. Поэтому в свадьбе были ритуалы, означавшие переход невесты" из своего рода в род мужа. С этим связано поклонение печи - свя щенному месту жилища.
Многие обряды с печью совершались на протяжении всей свадьбы, как в доме родителей невесты, так и в доме жениха. Все важные дела (например, вынос красоты) начинали в буквальном смысле от печки. Чтобы сватовство было удачным, сваха старалась дотронуться до печки. Благословляли молодых у печного столба. В доме мужа молодая жена трижды кланялась печи и только потом уже иконам. С приобщением невесты к новому очагу был связан обычай марания: утром после бужения молодых всем чернили лица сажей из печи.
Растительный мир русской свадьбы связан с древними ани мистическими представлениями (представлением о том, что весь окружающий человека мир – это живой, одушевленный мир). Живыми или искусственными цветами украшались все участники свадьбы. Цветы и ягоды были вышиты на свадебной одежде и на полотенцах. Особо почитались вечнозеленый барвинок (символ прочности любви и брака) и ягоды калины (символ девичества). Калинкой назывались обряды, связанные с установлением добрачной невинности молодой (например, на второй день свадьбы гостям показывали ночную рубаху молодой жены, демонстрируя ее честность).
Животный мир свадебного ритуала восходит к древнеславян ским тотемам. Во многих элементах обряда можно увидеть культ медведя (ряжение в медведя, меховая одежда и меховые подарки, использование вывернутого тулупа, символизировавшего шкуру зверя). Медведь должен был обеспечить богатство и плодородие. В некоторых местах атрибутом свадебного пира была жареная свиная голова, имевшая магическое значение (с ней разыгрывались сценки иронического чествования). На свадьбе, Святках и масленице рядились быком, при этом устраивали игры с эротическим смыслом.
С невестой были связаны образы птиц . Плодородящую силу имела прежде всего курица. Она фигурировала и как ритуальная пища, и как живая птица (курица-приданка).
У всех славян куриное мясо было непременным блюдом за свадебным столом, а также на постели молодых. Свадебный пирог курник представлял собой круглый хлеб с каймой и изображением петушиной головы. Известны старинные церковные запреты на жертвоприношения кур бере-гиням (ради них кур топили в реках и колодцах).
Свадебный ритуал восточных славян имел ярко выраженный аграрный, земледельческий характер.
С идеей плодородия был связан культ воды. В севернорусской свадьбе он проявился в банном обряде, которым завершался девишник. Производились магические действия с водой и с банными атрибутами (печью-каменкой, веником). В отличие от северной, для среднерусской свадьбы характерно послесвадебное обливание - своеобразное игрище, величание молодой женщины, возможно, уже несущей во чреве новую жизнь. При обливании женщина-мать отождествлялась с матеръю-сырой зем лей: ведь увлажненная дождями земля также могла проявить свою плодородящую сущность.
Известно, что древнерусский брак совершался у реки. Поэтому ситуация "брак у воды" часто встречается во многих жанрах русского фольклора: в песнях календарных обрядов, в балладах, былинах, сказках.
В добрачных, брачных и послебрачных обрядах молодых осы пали хмелем, овсом, семенами подсолнуха или любым другим злаком . Известны действия не только с зерном, но и с колосьями, с квашней. Культ хлеба проявился прежде всего как чествование каравая, которое в южных зонах было развито в каравай ный обряд: он начинался в предсвадебном цикле, а заканчивался на княжем пиру раздачей каравая.
Каравай - это ритуальный, особо изготовлявшийся хлеб, которым встречали молодых от венца. Каравай украшали платками, красными лентами, калиной. Одаривание молодых на пиру называлось "положить на каравай". Были зафиксированы хвалебные песни в честь каравая: "похва ла караваю", "каравай месят", "как топят печь для каравая", "как в печь сажают" и др.
В числе ритуальной пищи свадебного обряда, помимо уже отмечавшейся (каравай, курица, свиная голова), следует также назвать обрядовый пирог, который во многих местах называли курник (с кашей, рыбой, курицей и др.), а также кашу, лапшу. Пирог характерен для севернорусской свадьбы, где он заменял каравай.
С аграрной магией связан древнеславянский культ солнца. По представлениям древних, любовные отношения между людьми порождались сверхъестественным участием небесных светил.
Верховным покровителем вступающих в брак и всех остальных участников свадьбы было солнце. Рядом с ним возникали месяц, звезды, заря. Люди сами уподоблялись светилам. Вот как писал об этом И. В. Зырянов: "Солнечность, обожествление, золотая окраска видны не только на образах жениха и невесты, но и на образах их родителей, а также сватов и свадебных дружек. Невеста в поэзии рисуется через "девью красоту", которая краше солнца, чище "злата-серебра", лучше "дорогих самоцветов". <...> "Свойства светил, перенесенные на человеческий брак, сделали последний таинством" 1 .
Образ солнца нес в себе свадебный венок невесты. В песне сообщалось, будто бы он упал с неба и был так ярок, что мог осветить дорогу. Особенно значительной была концентрация небесного сияния в наиболее драматичный кульминационный момент свадьбы, а именно когда невеста, сидя за столом и ожидая приезда жениха, как бы расставалась со своей душой девушки. Невеста должна была плакать ("Не плачет за столом, напла чется за столбом"). При этом она катала свой венок по столу. Круглая форма венка, его "сияние" и обычай его катания по тесовенъкому столику изображали солнце как верховного покровителя обрядового таинства.
Многие исследователи в славянских песнях с сюжетом "тонущей девицы" усматривали солнечный миф, повествование о небесном браке. Возможно, его следы сохранила песня "Воскресный день рано Сине море играло... " В свадебных песнях невеста в веночке сравнивалась с хохлатой златоперой курочкой, с кукушкой, сбросившей свое обычное оперение и одевшейся в золотые перья, с золоторогой телочкой и т. п. В хороводных и свадебных песнях много внимания уделялось необычным, солнцеподобным волосам невесты и жениха. Из песни мы узнаем и о том, что небесными светилами расшиты обрядовая рубашка невесты и свадебный наряд жениха.
Севернорусская невеста сообщала в своем причитании, что вышивала свадебную рубашку три ночки: ивановскую, петровскую и ильинскую (период летнего солнцестояния). Она украшала рубашку красным сол нышком, утренней зарей, младым полуночным светлым месяцем. И это соответствовало реальной вышивке на ее рубашке. Такой наряд соотносим с платьем сказочной царевны: "Она вышла в чистое поле, наря дилась в блестящее платье - кругом часты звезды! <...> Скинула свой свиной чехол, надела платье: на спине светел месяц, на груди красно солнышко! 2
Небесным светом фольклор украшал поэтический образ свадебного терема: у него золотые выходы, переходы серебряные, в воротах столбы золотые, а сам он стоит, как жар горит. Подобный чудесный образ известен и в былине "Про Соловья Буди-мировича", глубоко поэтизирующей любовь.
Слово "терем", считает лингвист В. В. Колесов, несет в себе "образ неба, возвышающегося над человеком, бескрайнего, нарядного, сияющего неба, которое само по себе - праздник. <...> Терем (из греческого teremnon - "дом, жилище", также "дворец", собственно: дворец с куполом) <...> - символ неба, наличие купола для него было обязательным" .
Календарные и семейные обряды возникли на общей основе, они генетически связаны. Однако между ними существовало большое отличие. Героями календарной поэзии были обожествлённые силы природы, герой семейных обрядов – реальный человек. Обряды сопутствовали многим событиям его жизни, среди которых важнейшим были рождение , вступление в брак и смерть . Наиболее развитым в художественном отношении был народный свадебный обряд.
Родильные обряды и обряды первого года жизни (периода младенчества) были наполнены ритуальными действиями магического характера: первое купание новорожденного, крещение, первое укладывание в колыбель, обряд угощения родственников и соседей ("бабина каша"), обычай одаривания матери новорожденного и бабки-повитухи, обряд первого подпоясывания, первого пострижения и др. Действия имели две направленности: оберегание новорожденного и его матери и обеспечение ему благополучной и долгой жизни. Следы ритуальных песен-пожеланий сохранились в колыбельных песнях; в бытовой практике остались следы заговоров, например: "Как с гуся вода, так с тебя хворь и боль" (при купании). Христианское таинство крещения значительно потеснило древние родильные обряды.
Религиозное мировосприятие было также основой обряда похоронного. Вместе с тем православный похоронный ритуал воспринял и впитал в себя многие обряды и поверья, восходящие к язычеству. Смерть - это переход в инобытие, в древности осмыслявшийся как инициация. Похоронный обряд пронизывает одна идея - убеждение в продолжении существования умершего. С одной стороны, покойного необходимо было умилостивить, облегчить ему путь в мир иной; с другой - требовалось обезопасить живых от возможных вредных действий покойного. На эти две цели была направлена самая разнообразная магия: обмывание умершего, одевание в новую одежду и обувь, вынос ногами вперед, осыпание зерном лавки, на которой лежал покойник, мытье избы после выноса тела, бросание в могилу денег ("Чтобы душа имела чем заплатить за перевоз ее на тот свет "), раздавание на похоронах милостыни, поминки (в день похорон - хоронили на третий день после смерти; на девятый, сороковой день, в годовщину). Поминки постепенно переходили в календарные поминальные обряды.
Похороны - это утрата близкого человека. Чувство горя выражали специальные поэтические произведения - причитания. Их начинали исполнять с наступления смерти, исполняли в течение всего похоронного обряда, а затем - на поминках. Кроме похоронных, известны причитания свадебные и рекрутские, вызванные предстоящей долгой, а возможно и вечной, разлукой. Провожая дочь в чужу дальнюю сторонушку или сына на службу государеву, мать оплакивала свое детище. Причитали и другие родственницы, причитала невеста. Несмотря на неоднократные церковные запреты оплакивать покойников, причитания дожили до наших дней. Их записи, сделанные в XIX и XX вв., зафиксировали богатый пласт народной поэзии.
1. Русская свадьба сохранила следы ранних исторических периодов с их брачными отношениями. Наиболее архаичны отзвуки домоногамных (групповых) форм брака, восходящие к матриархату. По своему исконному смыслу обряд является женской инициацией, посвящением девушки-невесты в группу матерей. Древний коллективный характер таких посвящений отражен в девичнике.
Форма брака - "купля-продажа", существовала, по-видимому, у полян. Жених должен был платить за невесту вено, аналогичное известному у мусульман калыму. В русской свадебной игре разыгрывались сценки выкупа места рядом с невестой, ее косы (или ее самой, что было равнозначно), приданого. Выкуп был небольшой, почти символический: подарками, угощением, мелкими деньгами. Иногда следовало отгадать загадки ("Кто краснее солнышка, кто светлее светла месяца?"}. Один из предсвадебных ритуалов назывался рукобитье: сваты и отец невесты "били по рукам", как бы заключая торговую сделку ("Увас товар, у нас купец"). Впоследствии вено было заменено приданым.
В феодальную эпоху в патриархальной семье сложился брак по воле старших, который до реформ Петра I сохранялся во всех слоях русского общества. Позже он оставался только в крестьянской среде. Брак по воле старших отразил представление народа о семейном быте феодальной эпохи: стабильном, с оберегаемыми традициями.
А. С. Пушкин в "Путешествии из Москвы в Петербург" писал: "Вообще несчастие жизни семейственной есть отличительная черта во нравах русского народа. Шлюсь на русские песни: обыкновенное их содержание - или жалобы красавицы, выданной замуж насильно, или упреки молодого мужа постылой жене. Свадебные песни наши унылы, как вой похоронный. Спрашивали однажды у старой крестьянки, по страсти ли вышла она замуж? "По страсти, - отвечала старуха, - я было заупрямилась, да староста грозился меня высечь". - Таковы страсти обыкно-венны. Неволя браков давнее зло".
Этнологи полагают, что брачный возраст исторически менялся, поднявшись с 11-12 до 16-17 лет. Связанные с браком по воле старших правила поведения народ закрепил в пословице: "Клавке лицом, по заду дубцом - вот тебе и под венцом!" Утверждалось также: "С кем венчаться, с тем и кончаться "; "Повенчает поп, а развенчает гроб".
Патриархальный брак по воле старших включал в себя как обязательный элемент церковный обряд венчания и начал подчиняться церковным ограничениям. Они распространялись на время для венчания и на степень родства между женихом и невестой.
В кровном родстве по прямым линиям (восходящей и нисходящей) брак запрещается во всех степенях. В родстве по боковым линиям православный брак запрещен до 4-й степени включительно (в отличие от католицизма, допускающего браки между двоюродными братьями и сестрами).
На протяжении всей свадьбы совершались христианские моления, благословения иконой или крестом, зажигание свечей и т. д.
С ростом городов, расслоением деревни и разрушением патриархальной семьи брак по воле старших постепенно стал угасать. Обнищавшие крестьяне, не имея средств сыграть свадьбу, находили выход в так называемых свадьбах- самокрутках (их другое название - убегом). Молодые венчались тайно, а потом выпрашивали прощения (иногда это было имитацией, так как родители заранее обо всем знали). Празднования при этом не устраивалось.
Городской свадебный ритуал формировался на основе традиций сельского окружения того или иного города. Однако он был переориентирован на городские формы, городскую моду (свадебный каравай стали заменять тортом, пляски - танцами, повысилось значение инструментальных ансамблей, исполнялись городские песни). В условиях города более важной сделалась роль профессиональных свах. (Выразительный образ московской свахи А. Н. Островский запечатлел в комедии "Правда - хорошо, а счастье - лучше").
В XX в. процессы разрушения традиционной крестьянской свадьбы ускорились. Для 20-30-х гг. было характерно изживание церковного венчания, в официальный обряд превратилась канцелярская регистрация бракосочетания. Вместе с этим очень упростилась схема обряда и почти выветрилась его поэзия.
В поэзии современной деревенской свадьбы основную роль стали играть частушки, в которых появился новый, нетрадиционный образ девушки-невесты: бойкой, жизнерадостной, острой на язык.
2. Традиционный свадебный обряд - не только семейный праздник, но и сакральное явление с его религиозно-магической стороной, и юридически-бытовой акт.
Обязательными участниками свадьбы, кроме невесты, жениха и их родителей, были родственники с обеих сторон. Они осуществляли коллективную юридическую санкцию двух событий: перехода жениха и невесты на положение семейных людей и породнения их семей. Родственники обменивались подарками, одаривали молодых и их родителей, пели песни. Народному свадебному ритуалу была свойственна публичность, исполнение многих обрядов, песен и плясок на улице, перед избой новобрачных. Непременно устраивалось коллективное застолье - пир на весь мир (красный стол, княжий стол).
Свадьба - сложная драматическая игра, состоявшая из нескольких актов и длившаяся обычно от 3 до 10 дней. Бытует выражение "сыграть свадьбу". И действительно, участники свадьбы имели "роли": князь и княгиня (жених и невеста), сваты, дружка, поезжане, тысяцкий, бояре (большой, средний и малый), вопленицы (на севере), певицы-йгрицы (в центральной и южной России) - и т.д. Роль сватов и свах обычно выполняли крестные отец и мать молодых.
В числе свадебных чинов были: рожники - родственники невесты; дружина, бояре - спутники жениха; боярки, подневестницы - спутницы невесты; подголосницы - поющие девушки; каравайницы - женщины, которые готовят свадебный каравай; стряпуха, куховарка - женщина, готовящая свадебное угощение; коробейники, придании (отвозят приданое); светилки (держат свечи при венчании); вежливей, опасный, клетник - человек, который мог оградить от колдунов и проч. Всего исследователи отмечают до 411 названий свадебных чинов у восточных славян. Те же, кому не хватало ролей, были зрителями.
Повсеместно была распространена единая композиция свадебного обряда. В нее входили три цикла: предсвадебный (предвенечный), день свадьбы и послесвадебный. Каждый имел свои внутренние части.
Предвенечный цикл состоял из сватовства - неофициальной части обряда, так как мог быть и отказ. Если сватовство оказывалось удачным, то устраивали оповещение о предстоящей свадьбе, ныне называемое помолвкой. Его народное название - сговор; также: запой (пропой, винопитъе, запойный вечер), смотрины (гляделки), богомолье, рукобитье, заплачки. После сговора к невесте (сговоренке) уже никто не мог посвататься. Жених ездил к ней в гости, привозил недорогие подарки, гостинцы.
Время от сговора до венчания могло длиться от нескольких недель до года. Но в последний вечер (накануне свадебного дня) устраивался девишник - обряд прощания невесты с подругами, родственниками, со своим девичеством. Повсеместно это был наиболее грустный обряд свадебного ритуала.
Кульминационным был день свадьбы , насыщенный многими актами. Это были обряды утра свадебного дня (в доме невесты и в доме жениха); отъезд за невестой и ожидание свадебного поезда (в ее доме); сцены доступа жениха к невесте; благословение; отъезд в церковь; венчание и окручивание (невесте делали женскую прическу и надевали женский головной убор); свадебный (княжий) пир (в доме мужа); постельные обряды.
Послесвадебный этап начинался утром с бужения молодых. "Били горшки - честь невестину", рядились в костюмы и маски, подвергали молодую разнообразным "испытаниям": принести воды, приготовить еду, подмести пол и проч.
Спустя несколько дней молодые навещали родителей невесты (это посещение называлось отгбстки, также: отводины, "к теще на блинки"). Нередко такие посещения сливались с календарным празднованием масленицы.
Свадебная поэзия взаимодействовала с обрядовыми действиями и была по отношению к ним вторичной. Необходимо подчеркнуть ее богатство и разнообразие. К. В. Чистов отмечал: "Только свадебных песен, многие из которых можно считать художественными шедеврами, известно несколько тысяч". 1 На русской свадьбе исполняли песни (ритуальные, заклинательные, величальные, корильные, лирические), причитания, приговоры, драматические сценки, игры (сопровождавшиеся ряжением). Пели внеобрядовые песни, тематически и эмоционально связанные со свадьбой (веселого характера, любовного содержания). На свадьбе часто присутствовали музыканты, но это не считалось обязательным, поскольку преобладало пение.
Народный свадебный обряд не был застывшим, его общие свойства специфически разрабатывались в разных местностях. Типические отличия позволили выделить три основных географических ареала русской свадьбы: среднерусский, севернорусский и южнорусский.
ПРИЧИТАНИЯ.
Причитания – древний жанр фольклора, генетически связанный с похоронным обрядом.
Объект изображения причитаний - трагическое в жизни, поэтому в них сильно выражено лирическое начало. Эмоциональная напряженность определяла особенности поэтики: обилие восклицательно-вопросительных конструкций, восклицательных частиц, синонимических повторов, нанизывание сходных синтаксических структур, единоначатия, экспрессивные словообразования и т. д. Мелодия в причитаниях выражена слабо, зато большую роль играли всхлипывания, оханье, поклоны и проч. Причитания создавались от имени того, кому посвящен обряд (невесты, рекрута), или от имени его родственников. По форме они представляли собой монолог или лирическое обращение.
В центральной и южной России причитания имели лирический характер и были невелики по объему, они исполнялись речитативом. Северные причитания исполнялись напевно, протяжно и отличались своей лироэпичностью. В них была развита описательность, подробный рассказ о происходящем. Даже незначительная деталь могла получить развитие.
Исполняли причитания, как правило, женщины (сольно или попеременно). Свадебные причитания могли исполняться самой невестой или вместе с хором ее подруг, а при выводе ее к свадебному столу - подголосницей. Из народной среды издавна выделялись особенные знатоки причети - вопленицы (другие названия: плакальщицы, плачей, причетницы, стиховодницы, подголосницы). Исполнение причитаний становилось их профессией.
Одна из замечательных профессиональных воплениц второй половины XIX в. - И. А. Федосова, которая с тринадцати лет уже была известна по всему Заонежью. В 1867 г. в Петрозаводске с ней познакомился преподаватель семинарии Е. В. Барсов. Он записал от нее похоронные, рекрутские и свадебные причитания, которые составили основу трехтомного издания. Эта публикация принесла Федосовой широкую известность. Впоследствии вопленица выступала со своим искусством в Петрозаводске, Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Казани - и везде вызывала восхищение. В посвященном ей очерке "Вопленица" М. Горький писал: "Федосова вся пропитана русским стоном, около семидесяти лет она жила им, выпевая в своих импровизациях чужое горе и выпевая горе своей жизни в старых русских песнях. <...> Русская песня - русская история, и безграмотная старуха Федосова, уместив в своей памяти 30000 стихов, понимает это гораздо лучше многих очень грамотных людей.
Жанровый состав обрядового фольклора. Праздники народного календаря. Зимние праздники народного календаря (Святки, Масленица). Троицко-семицкие обряды и песни. Песни весенних обрядов (веснянки, егорьевские, волочебные, вьюнишные). Их поэзия.
Обрядовый фольклор составляли словесно-музыкальные, драматические, игровые, хореографические жанры, которые входили в состав традиционных народных обрядов.
В жизни народа обряды занимали важное место. Они складывались из века в век, постепенно накапливая разнообразный опыт многих поколений. Обряды имели ритуально-магическое значение, содержали правила поведения человека в быту и труде. Их принято делить на трудовые (земледельческие) и семейные. Русские обряды генетически связаны с обрядами других славянских народов и имеют типологическое сходство с обрядами многих народов мира.
Обрядовая поэзия взаимодействовала с народными обрядами, содержала элементы драматической игры. Она имела ритуально-магическое значение, а также выполняла психологические и поэтические функции.
Обрядовый фольклор синкретичен по своей сути, поэтому его целесообразно рассматривать в составе соответствующих обрядов. Вместе с тем отметим возможность иного, строго филологического подхода. Ю. Г. Круглов выделяет в обрядовой поэзии три вида произведений: приговоры, песни и причитания. Каждый вид составляет группа жанров.
Особенно важны песни - древнейший пласт музыкально-поэтического фольклора. Во многих обрядах они занимали ведущее место, сочетая магическую, утилитарно-практическую и художественную функции. Песни исполнялись хором. Ритуальные песни отражали сам обряд, способствовали его формированию и реализации. Заклинательные песни были магическим обращением к силам природы с целью получить благополучие в хозяйстве и семье. В песнях величальных поэтически идеализировались, прославлялись участники ритуала: реальные люди или мифологические образы (Коляда, Масленица и др.). Противоположны величальным были корильные песни, которые высмеивали участников ритуала, нередко в гротескной форме; их содержание было юмористическим или сатирическим. Игровые песни исполнялись во время различных молодежных игр; в них описывались и сопровождались имитацией полевые работы, разыгрывались семейные сцены (например, сватовство). Песни лирические - наиболее позднее явление в обряде. Их главное назначение - выражать мысли, чувства и настроения. Благодаря лирическим песням создавался определенный эмоциональный колорит, утверждалась традиционная этика.
Свадебный обряд сопровождал одно из самых значительных событий в личной жизни человека - создание им новой семьи. Он был бытовым обрядом, почти всегда включавшим церковное
венчанье, сопровождавшим переход женщины из ее родной семьи в семью мужа. В этом обряде отражено бесправное положение женщины и раскрывается строй патриархальной семьи. По своей форме свадебный обряд может быть назван бытовой драмой, действом, игрой, состоящей из нескольких эпизодов, проводимой в течение довольно длительного времени (от сватовства до самой свадьбы иногда проходило 2-3 месяца). Игровой характер свадебного обряда ощущался самим народом - это отразилось в терминологии; наряду со «справлять свадьбу» говорили: «играть свадьбу».
Свадьба - единое драматическое действо, состоящее из трех частей: предварительного сговора о свадьбе (сюда относятся «сватовство», «сговор», «пропой», «рукобитье» и т. п.), подготовка невесты к свадьбе (обычно «баня» и «девишник») и самой свадьбы (с подразделением ее на утро перед венчанием, поездку в церковь, церковное венчанье, возвращение из церкви и свадебный пир, большой и малый «княжий» или «красный» стол, «отводный» стол) г.
Начиналась свадьба обычно исподволь. Весной и летом, когда молодежь в праздничные дни водила хороводы, гуляла по улицам деревни или за околицей, завязывали свадьбу. В праздничный вечер на завалинках сидели досужие люди, смотрели на гуляющих, судили-рядили их, примечали, какие невесты есть на деревне. А когда парень «в возраст войдет», начинали ему подыскивать невесту.
Бывали и такие случаи, когда девушка сама сговорится с парнем, парень попросит родителей, чтобы послали сватов сватать невесту. Но гораздо чаще свадьбу устраивали родители. Свадьба имела хозяйственное значение. Нужно было в семью взять помощницу, получить рабочие руки. А если удавалось сына женить на богатой, то и хозяйство можно было поправить.
Началом свадебного обряда как такового следует считать сватовство. Родители невесты ждали сватов, прибирали избу.
Сваты должны были уметь вести разговор: сразу заговорить о свадьбе считалось неприличным. Ритуал сватовства требовал, чтобы сваха села на определенное место в избе (обычно под матицу - главную балку на потолке) и, начав разговоры о погоде, о работе, постепенно бы перешла к предложению отдать девушку замуж. Если родители считали жениха неподходящим для своей дочери, они вежливо отказывали сватам (говоря, что девка еще молода, или кладя в повозку сватов тыкву и т. п.). Если жених считался подходящим, разговор со сватами продолжался. При разговоре сватов девушка не должна была присутствовать.
Решив, что девушку можно выдать замуж за предлагаемого жениха, невесту звали в горницу. Войдя, невеста должна была встать к печке - в этом сохранялся отголосок веры в то, что за печкой находится покровитель семьи («хозяин», «домовой»).
Родители говорили дочери о сватовстве, называли жениха и иногда спрашивали, согласна ли она идти за этого парня замуж. Решение же выдать дочь замуж родители принимали, не считаясь с желанием невесты, а следуя своим соображениям и утвердившейся в быту формуле: «стерпится - слюбится».
Уже эта, начальная часть свадебного обряда обрисовывает бесправное положение женщины, которая зачастую не могла ждать радостей в семейной жизни. Естественно, что во многих местах сватовство завершалось плачем невесты - причитаниями, иногда принимавшими форму стихотворных импровизируемых диалогов просватанной девушки и ее ближайших родственников - сестры, матери и др. Записи сохранили, например, выразительный диалог замужней сестры и невесты, импровизировавшийся после ухода сватов. Невеста спрашивает у своей старшей сестры:
Ты скажи-тко, сестриця милая, Каково жить во цюжих людяф.
Замужняя сестра, отвечая невесте, рассказывает о тяжкой жизни в семье мужа:
Ты не жди-тко, сестрица милая, Ты от свекра-то буженьица, От свекрови-то да наряженьица. Оии крыкнут по-звериному, Зашипят-да ио-змеиному...
Сестра говорит о том, что нельзя идти жаловаться к соседям, потому что сочувствие соседей ложное, показное: они посочувствуют в глаза, а потом сами же посмеются, расскажут все свекру и свекрови, мул^у, золовкам, деверьям.
Лутше выйди ты, мила сестра, Ты во цистоё во полюшко, Припади ты да ко сырой земле, Ко горюцему ты ко камешку. Ты розмыть тоску, круцинюшку, Ты со матушкой сырой землей. Ведь ты знаешь, мила сестра, Што мать сыра земля не вынесет, Горюдь камешок не выскажет. Ты пойдёшь да ко щожим людям,
Ты утри да горюци слезы, Людям виду не показывай» .
Полная напряженного драматизма картина жизни русской женщины запечатлена этим старинным причетом.
Сватовство завязывало свадебный обряд. За ним следовали сговор и пропои, рукобитье. Эта группа обрядовых действ должна была обусловить самую возможность свадьбы. Мало было дать согласие на свадьбу, надо было посмотреть, как выглядят жених и невеста вместе (отсюда обычай ставить их рядом), дать им возможность поговорить друг с другом («познакомиться»), и - что гораздо важнее - договориться о приданом и о деньгах на свадьбу. Если родители и сваты об этом не сумеют договориться, свадьба может расстроиться. Во всех этих обрядах главную роль играли родители жениха и невесты, а татке сваты. Невеста и особенно жених мало проявляли себя в этих эпизодах свадебного действа.
Завершался этот цикл свадебных обрядов тем, что, договорившись о приданом, о времени свадьбы, невесту «пропивали», т. е. закрепляли договор о свадьбе тем, что на постоялом дворе, или в трактире, на селе или в базарный день в городе, пили водку и передавали невесту «из полы в полу» (пожимали друг другу руки, прихватив ими полы кафтанов - как делали это при продаже и покупке лошадей). Иногда пропои и рукобитье сопровождались причитаниями невесты, упрекавшей родителей за то, что они «ие собравшись с умом, с разумом» отдают ее чужим людям.
Вторая группа свадебных обрядов следовала за рукобитьем и завершалась днем, предшествующим свадьбе. Эта группа всецело посвящена невесте, ее подготовке к свадьбе. Невеста и ее родители готовили все, чего недоставало в приданом; невесте надо было подготовить также дары для участников свадьбы, особенно для родных жениха. Основными обрядами этой части свадьбы являлись «баня» и «девипшик», справлявшиеся накануне венчанья. В песнях, причитаниях, обрядовых действах, совершавшихся в бане и на девишнике, в наибольшей мере раскрывается тема трагической судьбы женщины в семье мужа. Выделение этой темы привело к контрастному противопоставлению девичьей воли женскому бесправию, а следовательно, и идеализации родительской семьи и подчеркиваемому угнетению женщины в семье мужа. Все это в центр обрядовой поэзии выдвигает образ невесты, с которым контрастируют образы ее подружек девушек, хранящих свою вольную волюшку.
В обряде «бани» невеста прощалась с покровителями родной семьи (см. поверья о «баннике») и вместе с подружками гадала о своей будущей доле (пробовали щелок, чтобы по вкусу его узнать, будет ли сладка жизнь, плескали на раскаленные камни водой, чтобы по шипенью узнать характер матери мужа и т. д.). Мытье невесты в бане перед дсвишником и свадьбой генетически связывается с обрядовым омовением - очищением от грехов перед решающими событиями жизни человека.
Выходя из бани, девушка обращалась к подружкам, приглашая их в дом на девишник - «на последнюю вечерииочку, на невестин на девишничек».
Темы прощанья с родным домом, расставания с девичеством - «вольной волюшкой», перехода в семью мужа, бесправия и страданий в патриархальной семье звучат в обрядовых действиях, песнях и причитаниях. Девичья вольная волюшка символизируется разными предметами, чаще всего это украшенное деревцо «елочка»; (ср. украшение дерева в троицкой обрядности) или девичья лента (так называемая «красная красота»).
«Елочка» обыгрывается песнями и действиями. Ее ставили на стол, перед ней садилась невеста, рядом с ней вставали девушки и запевали песшо:
На горе-то стоит елочка Под горой стоит светел очка...
Песни, певшиеся на девишнике, тематически связаны между собой, и это позволяет говорить о них как о частице единого целого, поэтического рассказа о жизни в своей и чужой семье, о прощанье девушки с родными. Иногда в пение несен вводились элементы изображения того, о чем пели. Так, частично инсценировалась песня «Раструбилась трубушка рано но заре, расплакалась Машенька (в песню вводилось имя невесты) но русой косе...», которую девушки нели невесте, сидящей перед елочкой. Песня говорит о «немилостивой свахоньке», пришедшей к невесте, рвущей ей волосы, причесывая по-бабьи («косыньку на двое плела»; девушки носили одну косу, женщины заплетали волосы в две косы и укладывали их на голове, пряча под платок или головной убор); иод пенье песни сваха расплетала косу невесты, заплетала ей две косы.
Во многих случаях пение песен девушками на девишнике сливалось с причитанием невесты. Слиянию (бывало даже так, что невеста импровизировала свой причет в то время, когда пелась песня) их содействовала общая тематика причитаний и свадебной обрядовой лирики. Причитания давали богатые возможности для выражения чувств и переживаний невесты, они содержали разнообразные детали, в которых раскрывались
типические обстоятельства жизни. Особенно выразительны причитания поэтически одаренных людей, учившихся импровизировать еще с детства. Творческая свобода в создании причитаний была очень велика. Переживания девушки, ее нервное, напряженное состояние усиливали эмоциональность причитания. С большой искренностью девушка рассказывала о том, что она чувствует, что переживает; нередко бывало так, что невеста, причитая, плакала настоящими слезами.
Причет, как и песня, давал канву для драматического изображения прощания с девичеством. Таково, например, причитание-прощание с «красной красотой». «Красная красота» - девичья лента - повязка на голове. Причесывая невесту на девишнике, «красоту» снимали и убирали. Невеста обращалась к «красной красоте» с вопросом «куда она подевалася».
«Как пошла моя красна красота Г1о избе она лисйцюшкой, По чисту пблю кунйщошкой, А по заиолю-то заютикой, А по лесу горностаюшком... Она села в лёхку лодоцьку, Она уехала за рицйньку. Не догнать да красиу красоту!»
Невеста ищет «красоту», просит вернуться «на буйную головушку». Подружки за «красоту» отвечают невесте, что она пе может вернуться - у невесты «ие умыто лицо белое», «не учесана головушка». Невесту умывают, причесывают, и тогда «красота» возвращается - ленту одевают на голову невесты, - но теперь она «не пристала на буйной головушке», девушка просватана, ей идти в чужие люди.
Подобные игровые моменты в различных вариациях встречались на девипшиках. Помимо того девипшик включал обряды, имевшие смысл откупа невесты у ее родных (в них участвовали брат невесты, сваха, иногда жених, в некоторых местах допускавшийся на девипшик, и др.).
Девипшиком собственно завершалась подготовительная часть свадебного обряда. На следующий за девипшиком день справляли свадьбу.
Наутро после дсвитиника, в день свадьбы, невеста снова причитала. Утром перед свадьбой она прощалась с отцом, с матерью, это нередко проходило также в импровизируемом причете. Если у невесты родители умерли (или один из них умер), невеста направлялась в сопровождении подружек на кладбище и там причитала на могиле.
После прощания невесту начинали одевать к венцу. С магическими целями на шею невесты надевали янтарь, в платье вкалывали булавки - подобными средствами стремились предохранить «от сглаза» и злой силы колдуна.
Когда невеста была одета, ее сажали за стол и ждали приезда дружки, который вместе со свахой руководил дальнейшей свадебной игрой.
Приезд дружки за невестой вводил в свадебный обряд специфический фольклорный материал - так называемые приговоры дружки, широко использующие метафорическую образность загадок. Требуя, чтобы ему отдали невесту, дружка в складных рифмованных приговорах рассказывал, что охотники расставили ловушки для ловли куницы, сети для ловли белорыбицы и т. д. Образы драгоценного пушного зверя, дорогой рыбы и подобные им были символами невесты. Диалог дружки и девушек, охраняющих невесту и не выпускающих ее, весь построен на иносказаниях. Девушки загадывали дружке загадки, требуя выкупа за невесту. Эти загадки дружка должен был разгадать и дать девушкам угощенье и деньги. Он должен был выкупить невесту также у брата ее. Выкупив невесту, дружка с различными магическими предосторожностями увозил невесту в церковь: в некоторых случаях при этом инсценировалась погоня за невестой и дружкой.
В день свадьбы часть обряда, предваряющая венчанье, в наибольшей мере содержала элементы магии и связана с суевериями. Обереги и магические действия, сохранившиеся в этой части, возможно, появились на месте языческих действ, сопровождавших заключение брака и проводившихся с целью обезопасить людей от враждебных им злых сил. В предшествующих частях свадьбы культовые элементы почти отсутствуют, так как и заключение договора о браке и прощание невесты с девичеством по существу имеют хозяйственно-экономический и социально-бытовой характер, весьма слабо связанный с религиозными поверьями.
В самый же день свадьбы совершались магические обряды двоякого рода. Одни из них имели назначение предохранить жениха и невесту от возможной беды (от сглаза, от вредного воздействия злых сил). Другие должны были обеспечить плодовитость, благополучие, богатство, сохранение любви и т. п. (гак называемые «побудительные» магические обряды).
Магические обряды и отражение суеверий в свадебной игре были закономерным выражением состояния культуры деревни (да и города) крепостнической России.
Суеверия и магические обряды в свадебной игре сочетались с церковным обрядом венчанья. Свадебный обряд в церкви являлся как бы церковной редакцией бытовых обычаев, дававших мужу безграничную власть над женой.
Из церкви свадебный поезд ехал с пением песен, с шумом и криком: впереди, стоя, ехала сваха, приплясывала на повозке, помахивая красным платочком. После приезда свадебного поезда к дому жениха начинался свадебный пир. Угощение, подававшееся в день венчания, называлось «большой княжой стол», на утро следующего дня - «малый княжой стол». Это название связывалось с тем, что ^новобрачных и в песнях, и в разговоре, и в приговорах дружки именовали князем и княгиней. Заканчивалась свадьба прощальным угощением - «отводным столом», или «отводинами».
После возвращения из церкви совершались обряды испытания терпеливости и уменья новобрачной работать (ее, например, заставляли разбирать запутанную пряжу, подметать пол, на который нарочно сорили, и т. д.). Невеста дарила подарки родным жениха и гостям, обносила вином; гости одаривали ее деньгами и т. д. Когда же начинали большой княжой стол, молодые должны были сидеть молча, мало есть и мало пить, тогда как все гости шумели, кричали, пили до полного опьянения.
Эта заключительная часть свадьбы содержала большое количество эротических обрядов, проведением которых обычно руководила сваха.
Свадебный пир сопровождался пением особого типа песен: величальных и корильных. Эти песни пели каждому гостю в отдельности, и, смотря по обстоятельствам, или славили их, или стыдили, изображая в смешном виде. Гости, которым пели такие песни, должны были одаривать певших девушек. Особую популярность среди величальных и корильных песен имели песни дружке и свахе; широко известны величанья молодым, их родителям, замужним гостям, вдове и другим участникам свадебного пира. Характерная черта величаний - гипербола счастья, богатства, благополучия, предрекаемых тому, кому поется песня; идеализация красоты, имущественного положения человека, первоначально имевшая магическое значение. В песнях воплотились представления крестьянства об идеальных условиях жизни, идеальной красоте и возможностях человека. Эти песни говорили о глубокой, настоящей любви жениха и невесты. Они звучали как обещание прекрасной, счастливой жизни, отражали мечту о счастливой семье. Песни говорили о том, что невеста пошла в дальнюю дорогу и слышит, как батюшка ее зовет; но невеста не откликается на этот зов, не откликается она и на зов матери, но когда ее позвал сердечный друг, молодой муж, она откликнулась и пришла к нему. В песне пели: «Не алая лента к сердцу льнет, Иванушка Марьюшку к сердцу жмет...».
Свадебный обряд - сложное действо, в разных частях которого на первый план выдвигаются разные участники. В начале свадьбы - это родители жениха и невесты и сваты; в средней и отчасти в последней части - невеста и ее подружки; в последней - дружка и сваха, руководившие проведением свадьбы. Что касается жениха, то роль его в свадебном обряде крайне незначительна. В его образе лишь воплощается представление о том, кто будет повинен в тяжкой женской судьбе; сам же по себе он не выполняет сколько-нибудь ответственных обрядов. Не о его переживаниях и судьбе рассказывает свадьба; главное лицо, вокруг которого развертываются действия всего обряда, - девушка-невеста.
ОСНОВНЫЕ ОБРАЗЫ СВАДЕБНОГО ОБРЯДА
Группировка всех важнейших обрядов вокруг невесты и сосредоточение большинства свадебных песен и причитаний вокруг темы женской судьбы естественно привели к тому, что образ невесты стал главным образом свадебной поэзии. Это образ чистой молодой девушки, не ведавшей в родительском доме горя, насильно, против воли, отдаваемой в несогласную семыо мужа. Песня создает внешний облик невесты - идеальной красавицы - белолицей, румяной, с ясными очами, соболиными бровями, русой косой (см. в разделе «Лирические песни»). Аналогичен образ невесты по причитаниям - в них лишь подчеркиваются страдания девушки - «горюшицы горе-горькой», обреченной жить «во чужих людях». Свадебная песня, причет, приговоры дружки последовательно развивают образ героини народной свадьбы - невесты. Бывало красна девица с подружками гулять ходила, у матушки в холе жила, веселилась; как прощалась с красной красотой - вольной волюшкой в девичестве, - у невесты «подломились резвы ноженьки, опустились белы рученьки, потемнел свет во ясных очах, помутился ум в головушке»; а из церкви с венчанья вернулась девица молодою княгинею; а войдет девушка в чужу семыо - «красота спадет с лица белого», будет «до зари вставать на работушку», позже всех ложиться будет, безответно будет жить, «слова не вымолвит». Образ невесты, данный в развитии, обрисовывается на разных этапах жизненного пути. Оттенен ее образ и глубоко поэтичными символами, отождествляющими девушку, отдаваемую замуж, с белой лебедушкой, малой сизой пташицей, ласточкой, перелетной перепелочкой, белой березонькой, яб- лонькой, ломаемой калинкой, скашиваемой зеленой травушкой. Некоторые из этих символов не только изображают невесту, но и раскрывают ее судьбу (скашиваемая трава, лебедь, отбиваемая от стада и угоняемая соколами в чужу сторону, и т. д.).
Если в самом обряде роль жениха крайне незначительна, то в свадебной поэзии он обрисован довольно выразительно. Жених - добрый молодец, князь молодой, которому отдают девушку. Он - хозяин над женой. В отличие от образа невесты, образ жениха в свадебной поэзии рисуется статически. Как и невеста, он воплощает представления об идеальной красоте. Статный, кудрявый, белолицый с соколиными очами, он изображается сильным и смелым разорителем, погубителем девичьей красы, чуж-чуженином. В приговорах дружки (а иногда и в произведениях других жанров свадебной народной поэзии) жених - князь молодой, смелый охотник, умелый рыболов, собравший дружину добрых молодцев. Символы, изображающие жениха, подчеркивают все те же черты силы, физической крепости, смелости, ловкости, красоты. Наиболее популярные символы образа жениха - сокол (иногда изображается нападающим на лебедушку), орел, гордо плывущий по реке гоголь, белый горностащцка. В величальных песнях подчеркивается любовь и ласковость жениха: типичный символ этих песен - сизый голубь, воркующий со своей голубушкой.
Свадебные песни создают выразительные образы дружки и свахи. Образы дружки и свахи обрисованы в песнях и в причитаниях невесты. Сваха - немилостивая к невесте пособница жениха. Она уговаривает родителей отдать девушку в чужи люди; она приходит на девишник, причесывает по-бабьи невесту - «русу косыньку дерет, на две косы волосы плетет». Зато в корильных песнях она и рисуется сатирически: «вральей редкозубой», потерявшей стыд и совесть, лукавой обманщицей, въезжающей на курице на свадебный пир. Контрастный этому образ свахи дан в величальной песне, которая хвалит сваху за обходительность и знание свадебных дел. Такая контрастность обрисовки образа свахи связана со всем характером свадебной игры.
Контрастно обрисован и образ дружки. В величальных песнях и в произведениях других жанров свадебного фольклора он «хорошенький-пригоженький», ходит с «речами-приговорами», берет невесту «с уговорами»; он - один из верных спутников жениха в его охоте за белой лебедушкой, за куницей дорогой, в ловле белорыбицы в синем море. Ко- рильные же песни создают гротескный, сатирический образ дружки, сотворившего нехорошее дело - увезшего невесту к жениху: «Уж как друженька хорош - он на всех чертей похож!», «Как на друженьке чапан черт по месяцу таскал» и т. д.
Припев такой корильной песни: «Друженька хорошенький, друженька пригоженький!» - подчеркивает сатиричпость гротескного образа.
Образы других участников свадебной драмы (даже родителей невесты и особенно жениха) встречаются редко, эпизодично, не столько сами по себе, сколько в соотношении с невестой, оттеняют ее образ, говорят о ее судьбе в девичестве и в замужестве (ср. образы родителей в причитаниях). Такое выделение в свадебной поэзии образов невесты и жениха, как центральных, а вместе с ними образов свахи и дружки, как образов организаторов свадьбы, обусловлено самим содержанием обряда. Свадебная поэзия сосредоточивает внимание, главным образом, на имеющих большое общественное значение проблемах семейного быта. Эта проблематика остается неизменной во всех вариантах народной свадьбы, а они очень разнообразны. Иной раз даже в соседних селах и деревнях свадьбы справлялись различно. Большая вариативность свадебных обрядов крайне затрудняет выделение их областных типов - можно лишь схематично разделить свадьбу на северную и на южную. Но и северная и южная русские свадьбы сохраняют ту же проблематику свадебного обряда и лишь варьируют образы главных свадебных персонажей. Северную и южную свадьбы прежде всего различает характер их эмоциональной окрашенности. Свадьба северных областей более трагична: для нее типичны почти непрерывающиеся причеты невесты, иногда даже заслоняющие обрядовую песню. Элементы древней магии в северной свадьбе сохраняются отчетливее, и дружка в большей мере приобретает черты колдуна, ведуна, охраняющего невесту от сглаза, порчи и пр. В южных свадьбах дружка - организатор балагурно-скоморошьей игры. Северная свадьба - трагическое действо, в котором скоморошьи приговоры дружки и юмористические и сатирические песни нередко отступают на второй план. В южной свадьбе трагический элемент ослаблен; элемент шутки в приговорах дружки подчеркнут; чаще попадаются песни с темой счастливой любви и шуточные песни
Два основных типа русской свадьбы могут рассматриваться как разные редакции единой по своей сущности народной драмы о женской доле.
ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ РУССКОГО СВАДЕБНОГО ОБРЯДА, ИЗВЕСТНОГО НО ЗАПИСЯМ XYIII-XIX ВВ.
Свадебный обряд прошел длительный путь развития. Редакция этого обряда, известная нам по записям XVIII-XIX вв., не соответствует древним летописным свидетельствам. «Повесть
временных лет», рассказывая о славянских племенах, говорила, что у древлян браков не было, а девушек умыкали у воды. Обычай умыканья существовал и у других племен. Так, радимичи и вятичи устраивали игрища между селами и во время их умыкали себе жен С созданием могущественного Киевского государства, с введением христианства свадебная обрядность па Руси приобрела другие формы. В обряд вошло церковное венчанье, существенно изменились бытовые обряды, предшествующие венчанью и следующие после него. Те же летописи, упоминая о княжеских свадьбах, отмечают, что они сопровождались пирами и включали разные обрядовые действия. Но вряд ли свадебная обрядность, существовавшая в русском быту до укрепления Московского государства, была тождественна свадьбе, известной в записях XVIII-XIX вв. Основной бытовой темой известной нам свадьбы является тема перехода бесправной женщины из семьи родителей в патриархальную семыо мужа, - в ней она должна молчаливо и безропотно всем подчиняться, всем угождать (эта тема раскрывается особенно ясно свадебными причитаниями, отчасти песнями). Древняя русская литература и письменность в согласии с народным эпосом домосковской Руси, упоминая о свадебных обрядах, не выявляют бесправия женщины, насильно отдаваемой в чужую семью. В рассказах о начале Русского государства и о современных событиях летописи XI-XIV вв. рисовали образы девушек и женщин, самостоятельно выбиравших себе мужа. Всем памятен образ княгини Ольги, «переклюкавшей» (перехитрившей) византийского императора и не вышедшей за него замуж; памятен образ гордой Рогнеды - Гориславы, не желавшей выходить замуж за неродовитого князя Владимира и отданной за него как пленница, взятая в воинском походе; памятен образ княгини Ирины - жены Ярослава Мудрого; образ княгини Ефросиньи, бросившейся с превысо- кого терема с сыном на руках и разбившейся насмерть, - она. не хотела пережить мужа, убитого Батыем, не хотела быть пленницей. Многие образы русского эпоса вполне отвечают образам женщин, "о которых рассказывает литература и письменность XI-XV вв. Былины рисуют образ Настасьи^ поляницы (богатырки), которая находит себе мужа в единобор- стве; образ племянницы князя Владимира - Забавы Путя- тичны, приходящей в терем к Соловью Будимировичу и предлагающей себя ему в жены; образ Настасьи Митриевичны, не желающей выходить за Ивана Годиновича и отказаться от своего первого жениха.
Сопоставление образа невесты из свадебного обряда с образами девушек и женщин, запечатленных в древних летописях, повестях, былинах, обнаруживает их глубокое различие. Такие разные образы могли возникнуть только в разных условиях жизни. Действительно, условия жизни в ходе истории существенно изменились. Постепенно развивался и укреплялся строй патриархальной семьи, в которой утверждалась безусловная отцовская власть - власть главы семьи. В такой патриархальной семье создавалась обязательная иерархия ее членов. Семью возглавлял отец; за ним шла мать; затем сыновья, дочери, невестки (жены сыновей), внуки, внучки, жены внуков, правнуки. Это была так называемая большая отцовская семья, и в ней положение женщины - жены сына, или внука, или правнука - было крайне тяжелым. Почти никаких прав она не имела.
Тяжесть положения женщины усугублялась еще тем, что церковь утверждала в сознании людей мысль об исконной греховности женщин. «Баба - сосуд дьявольский», - утверждали церковники.
Правовое положение женщины, не находящей нигде защиты, и отношение к ней, как к греховному существу, от которого исходит все зло, постепенно укреплялось в общественном и семейном быту. Неписаные законы общественного и семейного поведения, унижавшие и закрепощавшие женщину, видимо, складывались довольно продолжительное время, вытесняя прежние обычаи и законы семьи, отраженные древней письменностью и устным эпосом. К XVI в. ясно определились новые правила семейного обихода. И когда в середине XVI столетия были пересмотрены и приведены в порядок летописи, житийная литература, составлены правила, обязательные для всех, были закреплены и отношения и обязанности членов семьи. Наряду с Макарьевскими четьями-минеями, давшими свод житий, и сводами летописей, были созданы такие книги, как «Стоглав», дававший ответы на вопросы о правилах общественной жизни, о религии, обрядах и т. д., «Азбуковник» и, наконец, «Домострой», узаконивший новые для того времени формы житейского обихода. «Домострой» в числе прочего формулировал, каким должно быть поведение женщины, как надлежит относиться к ней, какой может быть ее идеальный с точки зрения этого времени образ. Впоследствии - и очень скоро - литература создала образ кроткой терпеливицы, ведущей домашнее хозяйство, Юлиании Лазаревской; к нему близки некоторые другие образы женщин литературы того же периода
Образ невесты народной свадьбы не может быть сближен с образами Юлиании и подобных ей. Но он с ними связан самой постановкой вопроса о жизни и положении женщины в условиях домостроевских правил домашнего обихода и общественных отношений. Русская свадьба, как комплексный обряд, отразивший семейно-бытовые условия определенной исторической эпохи, сложилась в Московской Руси и удержала даже в XVIII и XIX вв. важнейшие особенности обрядности того времени. В свадебном обряде можно обнаружить пережитки умыкания, купли-продажи и других форм (а в ряде случаев элементов) древних брачных обрядов.
Известно, что моногамному браку, характеризующему семейный строй русских, исторически предшествовали парный брак, а еще ранее - групповой. Хотя эти формы брака исчезли еще в далекой древности, пережитки их сохранились в отдельных обрядовых действиях. Можно считать, что с ними генетически связаны встречавшиеся в некоторых местах обряды, заставлявшие жениха и его «дружину» накануне свадьбы ночевать в доме невесты совместно с ней и ее подружками, в день свадьбы, перед тем как молодых увести спать, ложиться на их постель поезжанам жениха, во время свадебного пира или до него всех мужчин целовать невесту, закрытую платком, и т. д.
Пережитки умыкания невесты сохраняются в обычае ездить «наперегонки» возку жениха и невесты (когда жених и невеста едут в церковь) и в инсценировке погони за дружкой, увозящим невесту (такая погоня иногда сочеталась с дракой на кулачках между дружиной жениха и родней невесты).
Самый приезд дружки за невестой, когда перед ним запирали ворота в доме невесты, не пускали его в дом, прятали от него невесту, можно также истолковать как символические действия, некогда порожденные обрядом умыканья.
Встречавшийся в древности обряд купли-продажи невесты не только сохранился в пережитках, но с развитием торговых сделок получил в некоторых свадебных обычаях развитие и новое истолкование. Так «купля-продажа» невесты становится одним из основных элементов обрядов, предваряющих собственно свадьбу (сговор, рукобитье, пропои). И на самой свадьбе обряды выкупа невесты у девушек, у брата, одаривания во время свадебного пира могут быть генетически также связаны с древними формами брачного обряда.
С пережиточными элементами свадьбы связаны некоторые образы народной поэзии. В песнях и особенно в причетах и приговорах дружки нередко встречаются образы нападающей дружины жениха, увозящей девушку; таковы же образы охотников, высматривающих дичь или зверя. Образ торга, во время которого купцы-сваты покупают девушку, - также популярный образ свадебной поэзии. Порождены древними формами брака и некоторые другие образы и символы песен, причитаний, приговоров. Все эти образы, сохраненные фольклором благодаря исчезновению древних брачных обычаев, потеряли первоначальный прямой смысл повествования о действительном умыкании или о действительном торге невесты и получили значение художественного, в какой-то мере иносказательного изображения заключения брачного союза семьями жениха и невесты.
Свадебный обряд и обрядовая поэзия, как целостный комплекс древнейших форм брачного обряда, развивались и варьировались в городах и селах России XVIII-XIX вв. Этот обряд давал бесправной женщине возможность рассказать о своей судьбе, о своих чувствах и переживаниях, раскрыть большие душевные силы и богатую поэтическую одаренность.
Сегодня существует немало юмористических «рецептов», которые помогут «сварить» любовный напиток, поэтому простое его чтение на свадьбе развлечет гостей лишь на пару минут. Гораздо лучше обыграть тему любовного зелья и связать с ним разные лирические моменты, которые по-настоящему украсят свадебное торжество.
Предлагаем несколько идей, как можно преподнести оригинальное поздравление-игру для молодоженов «Любовный напиток»
Идея 1. Личные признания молодых.
Можно поступить так: предложите будущим супругам в тайне друг от друга приготовить необычное объяснение в любви своей второй половинке.
В разгар праздника сообщите таинственным голосом, что прекрасная невеста оказалась чародейкой, которая владеет секретом любовного напитка. Его она приготовила к свадьбе, и сейчас напоит им своего избранника.
В зал вносят красивый, необычный бокал, жених пьет, и от него сразу следует объяснение в любви. Тут тамада признается в том, что утаил несколько капель и для невесты, а значит, в зале появляется второй бокал с волшебным содержимым. Невеста пьет и тоже объясняется в любви. Вот такая сила колдовских чар.
Идея 2. Признания молодых "Музыка сердец"
Если молодые стесняются говорить свои слова, можно обыграть лирический момент с помощью нарезок из песен о любви. Например, провести такой ритуал, прежде чем молодые «вкусят» любовный напиток, их разводят по разным сторонам от стола и предлагают все послушать, о чем поют их сердца в эту минуту. А поют они, конечно, о любви, на самых разных языках. Невеста делает шаг навстречу - звучит отрывок №1, затем жених - звучит отрывок №2 и т.д. А когда оба сделают глоток - включается нарезка - Признания на разных языках (ведущий комментирует, что песня любви буквально полилась из сердец наших молодоженов)
Примеры музыкальных нарезок (спасибо Т. Михайловой)
Традиционный свадебный обряд -- не только семейный праздник, но и сакральное явление с его религиозно-магической стороной, и юридически-бытовой акт.
Свадьбы в Росси в старину старались отпраздновать широко и торжественно. В обрядах свадебного цикла в каждом регионе страны были свои особенности, но в то же время можно выделить и общие черты.
При общем сходстве свадебного обряда на всей территории России существовало несколько основных типов и подтипов свадьбы. Это прежде всего южнорусские и средне- и северорусские обряды с четко выраженными и устойчивыми комплексами действий, определенными участниками и разработанным фольклорным циклом Этнография и фольклор народов Южного Урала: Русская свадьба [Текст]: сб. научн. статей / под ред. В.М. Кузнецова. - Челябинск: Полиграф-Мастер, 2006..
Своеобразием отличалась свадьба западных районов, однако присущие ей особенности не дают основания выделять ее в самостоятельный тип. Как подтип северорусской свадьбы можно рассматривать обряд северо-восточных районов Европейской части России. Несколько подтипов можно выделить у русского населения Сибири. Кроме того, в рамках каждого типа или подтипа имелось большое разнообразие местных вариантов. Это многообразие вариантов определялось особенностями формирования населения конкретной территории, его этнической историей, межнациональными контактами, вероисповеданием и многими другими причинами. Пока нет убедительных оснований для определения многими другими причинами. Пока нет убедительных основания для определения времени формирования упомянутых типов свадьбы. Можно лишь констатировать, что распространение средне- и северорусской свадьбы по всей известной в XIX-XX вв. территории происходило сравнительно поздно, раньше сформировалась и распространилась южнорусская свадьба. Различались обряды и в зависимости от социальной среды. Богатство и пышность свадьбы обуславливались достатком родителей жениха и невесты, хотя в любом случае традиция требовала праздновать свадьбу широко и богато. Свадьба могла длиться более недели, а могла быть сыграна в 2-3 дня. Ограниченность средств нередко заставляла прибегать к такой своеобразной форме брака как свадьба убегом, «самокруткой», при которой свадебный пир сокращался до минимума. Ритуал зависел и от конкретных бытовых ситуаций. Особыми чертами отличались сиротские свадьбы и свадьбы, когда жених шел примаком в дом невесты Этнография и фольклор народов Южного Урала: Русская свадьба [Текст]: сб. научн. статей / под ред. В.М. Кузнецова. - Челябинск: Полиграф-Мастер, 2006..
Обязательными участниками свадьбы, кроме невесты, жениха и их родителей, были родственники с обеих сторон. Они осуществляли коллективную юридическую санкцию двух событий: перехода жениха и невесты на положение семейных людей и породнения их семей. Родственники обменивались подарками, одаривали молодых и их родителей, пели песни. Народному свадебному ритуалу была свойственна публичность, исполнение многих обрядов, песен и плясок на улице, перед избой новобрачных. Непременно устраивалось коллективное застолье -- пир на весь мир (красный стол, княжий стол) Рамазанова, А. Свадебный пир в добрых традициях таинства брака [Текст] / А. Рамазанова. - Уфа: Информреклама.
Свадьба -- сложная драматическая игра, состоявшая из нескольких актов и длившаяся обычно от 3 до 10 дней. Бытует выражение «сыграть свадьбу». И действительно, участники свадьбы имели «роли»: князь и княгиня (жених и невеста), сваты, дружка, поезжане, тысяцкий, бояре (большой, средний и малый), вопленицы (на севере), певицы-игрицы (в центральной и южной России) -- и т.д. Роль сватов и свах обычно выполняли крестные отец и мать молодых.
В числе свадебных чинов были:
· рожники -- родственники невесты;
· дружина, бояре -- спутники жениха;
· боярки, подневестницы -- спутницы невесты;
· каравайницы -- женщины, которые готовят свадебный каравай;
· стряпуха, куховарка -- женщина, готовящая свадебное угощение;
· коробейники, придании (отвозят приданое);
· светилки (держат свечи при венчании);
· вежливей, опасный, клетник -- человек, который мог оградить от колдунов и проч.
Всего исследователи отмечают до 411 названий свадебных чинов у восточных славян Зорин, Н. В.. Русский свадебный ритуал. Те же, кому не хватало ролей, были зрителями.
Повсеместно была распространена единая композиция свадебного обряда. В нее входили три цикла: предсвадебный (предвенечный), день свадьбы и послесвадебный. Каждый имел свои внутренние части Свадьба, свадьба: традиции, обряды, сценарии [Текст] / сост. В.В. Линь. - М.: Аделант, 2008.
Предвенечный цикл состоял из сватовства -- неофициальной части обряда, так как мог быть и отказ. Если сватовство оказывалось удачным, то устраивали оповещение о предстоящей свадьбе, ныне называемое помолвкой. Его народное название -- сговор; также: запой (пропой, винопитъе, запойный вечер), смотрины (гляделки), богомолье, рукобитье, заплачки. После сговора к невесте (сговоренке) уже никто не мог посвататься. Жених ездил к ней в гости, привозил недорогие подарки, гостинцы.
Время от сговора до венчания могло длиться от нескольких недель до года. Но в последний вечер (накануне свадебного дня) устраивался девичник -- обряд прощания невесты с подругами, родственниками, со своим девичеством. Повсеместно это был наиболее грустный обряд свадебного ритуала Капица, Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы: Справ. / Ф.С. Капица. - М.: Флинта: Наука, 2000 ..
Кульминационным был день свадьбы, насыщенный многими актами. Это были обряды утра свадебного дня (в доме невесты и в доме жениха); отъезд за невестой и ожидание свадебного поезда (в ее доме); сцены доступа жениха к невесте; благословение; отъезд в церковь; венчание и окручивание (невесте делали женскую прическу и надевали женский головной убор); свадебный (княжий) пир (в доме мужа); постельные обряды Рамазанова, А. Свадебный пир в добрых традициях таинства брака / А. Рамазанова. - Уфа: Информреклама.
Послесвадебный этап начинался утром с бужения молодых. «Били горшки -- честь невестину», рядились в костюмы и маски, подвергали молодую разнообразным «испытаниям»: принести воды, приготовить еду, подмести пол и прочее.
Спустя несколько дней молодые навещали родителей невесты (это посещение называлось отводины, «к теще на блинки»). Нередко такие посещения сливались с календарным празднованием масленицы.
Свадебная поэзия взаимодействовала с обрядовыми действиями и была по отношению к ним вторичной. На русской свадьбе исполняли песни (ритуальные, заклинательные, величальные, корильные, лирические), причитания, приговоры, драматические сценки, игры (сопровождавшиеся ряжением). Пели внеобрядовые песни, тематически и эмоционально связанные со свадьбой (веселого характера, любовного содержания). На свадьбе часто присутствовали музыканты, но это не считалось обязательным, поскольку преобладало пение.
Народный свадебный обряд не был одинков по всей России. Существовали общие черты и структура, но они специфически разрабатывались в разных местностях. Типические отличия позволили выделить три основных географических ареала русской свадьбы: среднерусский, северорусский и южнорусский.
Хрестоматийным в отечественной науке стало выделение трех типов русской свадьбы: «севернорусского, среднерусского и южнорусского» Короленко, В.Г. У казаков: Из летней практики на Урал Текст. / В.Г. Короленко. Челябинск: Южно-Уральское книжное изд-во, 1983. С - 92.. По словам A.M. Кальницкой, «.названия типов даны прежде всего по той первоначальной, исконной территории, на которой данный тип сформировался исторически и на которой он распространен, в первую очередь, и в наше время. Но вместе с тем, распространение его вышло за рамки названия в результате исторической эволюции и демографического движения» Круглов, Ю.Г. К вопросу о классификации русского свадебного фольклора Текст. / Ю.Г. Круглов // Русский фольклор: Материалы и исследования. Т XVII. Л., 1977. - С - 2. .
Южнорусская свадьба близка к украинской и, по-видимому, к исконной древнеславянской. Ее отличительный признак -- отсутствие свадебных причитаний, общий веселый тон.
По-украински «свадьба» -- «весшля», по-белорусски - «вясiлле (вяселле)» или «свадьзба». Основной поэтический жанр южнорусской свадьбы -- песни. У русских обряд этого типа локален (донской, кубанский).
Характерные признаки южно-русской свадьбы. К примеру, “сваты”, или “позыватки”, с жезла-“и в руках, называемыми здесь “падогами”, а на Украине и в Польше -- “маршалками”, созывали гостей на праздничный пир и собирали с приглашенных продукты для этого застолья. Довольно редко, но в юго-нижегородской дне бракосочетания встречается и выпечка караваев в предсвадебный день -- эпизод, типологически показательный именно для южно-русского типа. В круг южно-русских традиций входит “продажа” девицы поезжанам ее младшим братом или каким-нибудь мальчиком. К той же традиции относится и приуроченность различных гуляний к осени.
Северорусская свадьба драматична, поэтому ее основной жанр -- причитания. Они исполнялись на протяжении всего обряда. Обязательной была баня, которой завершался девичник. Северорусскую свадьбу играли в Поморье, в Архангельской, Олонецкой, Петербургской, Вятской, Новгородской, Псковской, Пермской губерниях.
Во время свадьбы на Руси молодых осыпали хмелем и зернами злаков, эта традиция на Русском Севере сохранилась буквально до наших дней. В северно-русской свадьбе на полу рассыпалась солома, которую новобрачная должна была выметать Рамазанова, А. Свадебный пир в добрых традициях таинства брака / А. Рамазанова. - Уфа: Информреклама.
Северно-русский обрядовый комплекс по случаю женитьбы молодых определяют ритуальная баня для молодой девушки, причеть, отъезд молодых после венчания в дом свекра, девичник со сдачей красоты и прощанием с волей Капица, Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы: Справ. / Ф.С. Капица. - М.: Флинта: Наука, 2000 ..
Наконец, необходимо назвать еще один символический предмет, обыгрываемый в поволжско-нижегородскои свадьбе в обычае прощания с девичьей волей -- алую ленту, нередко завязанную бантом. Накануне венчального дня ее выплетают из косы девицы, и этому посвящен центральный эпизод предсвадебья -- девичник. Такое воплощение “девьей красоты”, типичное для северно-русского типа торжества, известно на нижегородской территории лишь в Балахнинском, Городецком и Борском районах. Ниже по Волге и к югу от Нижнего Новгорода сдача красоты приурочивается к приезду поезжан за невестой.
В северно-русской свадьбе сваху, дружек, тысяцкого и других участников свадебного ритуала было принято ругать, обзывать, насмехаться над ними. Очень часты были скабрезные шутки в адрес главных действующих лиц. К примеру, на Онеге, в так называемой свадьбе барина, кто-нибудь из мужчин начинал выкрикивать всевозможные непристойности в адрес девушек, и все остальные дружно это повторяли. Считалось, что это необходимо, чтобы снять всевозможный сглаз, и чтобы молодые жили счастливо.
Однако для русского народа наиболее характерным был Обряд свадебный среднерусского типа. Он охватывал огромный географический ареал, центральная ось которого проходила по линии Москва -- Рязань -- Нижний Новгород. Свадьбу среднерусского типа играли в Тульской, Тамбовской, Пензенской, Курской, Калужской, Орловской, Симбирской, Самарской и других губерниях. Поэзия среднерусского Обряд свадебный сочетала песни и причитания, но преобладали песни, которые создавали богатую эмоционально-психологическую палитру.
Крестьянская свадьба представляла собою интереснейшую сторону народного творчества. В жизни самого крестьянина она играла очень важную роль, вероятно, потому, что была обставлена большей торжественностью, чем другие события семейной жизни. Заключение брачных союзов у всех народов, как языческих, так и христианских, во все времена сопровождалось многими оригинальными обрядами, которые от времени приобретали какую-то законченность, и нарушение их считалось некоторого рода делом святотатственным. Кто установил неизменный церемониал свадебных обычаев - неизвестно, только они переходили из рода в род, как завет предков потомству, в них отражалось много самобытного, определяющего народный характер Капица, Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы: Справ. / Ф.С. Капица. - М.: Флинта: Наука, 2000 ..
Во многих местностях Воронежской губернии при заключении браков сохранялись некоторые обычаи старины, хотя и теряли свое значение год от года, но все-таки не утратившие своего оригинального характера.
Свадебные обряды крестьян Воронежской губернии имели много общего, но прослеживался ряд существенных особенностей, накладывающих отпечаток на весь семейный быт крестьянина Терещенко, А.В. Быт русского народа: в 7-ми ч., ч.1 / А.В. Терещенко. - М.: Русская книга, 1997..
В Воронежской губернии отмечались различия в последовательности обрядов главного дня свадьбы. В большинстве русских сел акт венчания был органично включен в систему свадебных обрядов: свадьба в доме невесты предшествовала венчанию, а свадьба в доме жениха происходила после венчания. В доме невесты, куда утром прибывал свадебный «поезд» жениха, совершались обряды выкупа невесты и прощания ее с родственниками. После венчания в доме жениха концентрировались основные обряды свадебного ритуала: «повивание невесты», «постельный обряд», одаривание, торжественный свадебный обед.
Свадьба обладала элементами солнечного культа. Мы можем предположить, что это свадебное кольцо, свечи, костер. Последний имел еще значение очистительное, магическое, охраняя молодых от колдовства и злых духов. С поклонением брачующихся Солнцу - свету во всех его обликах - связано было в крестьянском быту чествование огня. В слободе Алексеевка Бирюченского уезда, когда молодые подъезжали к воротам дома жениха, родственники разжигали костер. Через него должны были переехать сани с женихом и невестой. Об огромном значении, которое на свадьбе придавали изгнанию нечистых духов и оберегу всего, что было связано с молодоженами, можно судить по следующим обрядовым действиям: при выезде свадебного поезда мать совершала обряд посыпания, одевшись в бараний тулуп из черной шерсти, вывернутый наизнанку. Она насыпала в полу тулупа смесь из овса, орехов, лепешек и денег. Дружка брал хворостину и гонял ее вокруг поезда три раза, а мать посыпала этой смесью. В Землянском уезде дружка разметал дорожку пред молодыми - «врага сгонял». В Нижнедевицком уезде отец и мать встречали молодых, сидя на опрокинутой деже (квашне) с надетыми навыворот шубами и осыпали супругов зерном.
В высшей степени явление оригинальное представляла собой крестьянская свадьба по обрядовому употреблению хлеба и зерна. Появление обрядового хлеба на свадьбе объясняется влиянием народного мировоззрения, отношение к хлебу издревле было сакральным. Интересный обычай был в слободе Старая Безгинка Коротоякского уезда. Во время свадьбы в середине избы рассыпали 2-3 горсти неизмолоченного овса, который затем обмолачивали и раздавали домашним животным. Этот обряд известен исстари и, по всей видимости, он напоминал молодой хозяйке о домашних обязанностях Асташова А.Н. Вестник Челябинского государственного университета. 2008. № 35..
