Движение гомосексуальных партнёров к сближению и объединению, по сути, мало чем отличается от построения отношений между гетеросексуальными партнёрами – и это не удивительно – ведь подавляющее большинство лесбиянок воспитаны гетеросексуальными родителями. Отчасти потому, ухаживая за женщиной, добиваясь её расположения и выстраивая с ней отношения, женщина делает шаги близкие по содержанию к шагам любого человека в этом направлении.
Существенное отличие от гетеросексуальных партнёрств может проявляться в реакции на ухаживания и признании взаимного участия в отношениях, партнёров на всех этапах. Например, в гетеросексуальных партнёрствах роль инициатора событий и изменений принято отводить мужчине. Именно он «должен» первым признаться в любви, пригласить на свидание, подарить цветы, предложить руку и сердце и т.п. В однополых парах инициативность и активность партнёра априори не связывается с половой принадлежностью.
Это может давать девушкам определённую свободу от реализации гендерного стереотипа в отношениях. И, конечно, накладывает ответственность. Говоря иначе, нет кого-то одной из партнёрш, которая ОТВЕЧАЛА бы за «очаг» только из-за того, что не имеет члена, или, наоборот, имеет вагину. Потому каждая из девушек, вступая в отношения партнёрства семейного типа, в большей или меньшей степени осознаёт важность собственного вклада и личной ответственности за отношения.
Таким образом, можно говорить о том, что лесбийские отношения, в сравнении с гетеросексуальными отношениями, особенно ярко проявляют свою специфику в основном в момент возникновения семьи – объединения жизненного пространства и выстраивания совместного быта.
Причина и суть такой специфики может состоять в переносе материнско-дочерней зависимости на отношения с партнёршей. Конечно, в разные моменты развития отношений любой человек может проявлять то родительскую заботу, то, например, детскую беспечность. В данном случае о зависимости речь будет идти, когда на ранних этапах отношений (обычно это происходит в начале отношений) одна женщина берёт на себя материнскую роль, другая – дочернюю. Это легко исследовать – достаточно задаться вопросом – кто о ком заботиться в Вашем партнёрстве?
Забота – это материнская (родительская) функция. Как правило, «мать» со временем в отношениях чувствует себя несчастной – заботясь о «неблагодарной дочери», по сути же - чужой женщине, ощущая свой вклад в отношения, как более значимый в сравнении со вкладом второй партнёрши. «Дочь» же чувствует себя ограниченной, зажатой в чужие рамки и вынуждена периодически «бунтовать» против требований партнёрши.
читайте также:
Сексуальность как поиск и творчество в человеческой жизни. Величайшим открытием глубинной психологии было подтверждение идеи К.Г.Юнга о том, что психика человека дуальна по свой сути: психика мужчины включает не только мужское, но и женское начало...
Проблема творческого мышления. Гендерная и половая принадлежность как влияющий фактор. На современном этапе психологии относительно недавно начали исследоваться факторы, влияющие или способствующие творческому мышлению...
Многие достаточно взрослые, по паспорту, женщины продолжают игру в «дочки-матери», проходя все этапы родительско-детских отношений, и испытывая в итоге серьёзное разочарование.
В идеальном случае, с каждыми последующими отношениями, проигрывая то роль дочери, то роль матери, женщина приобретает способность видеть в себе и в другой Женщину, улавливать едва различимые черты – близкие или чуждые, и научается принимать ДРУГУЮ женщину. Только в таком случае можно говорить о том, что две взрослые женщины строят (создают и прорабатывают) собственную модель интимных отношений.
Такой путь может быть долгим, но он полностью обусловлен личностным развитием – в первую очередь, это поиск себя, собственной индивидуальности и уникальности. 1
Если рассматривать этот вопрос на более общем уровне, не конкретизируя характер зависимости, то прежде чем создать собственную модель семьи, большинство людей выстаивают взаимодействие с партнёром по имеющейся в их опыте схеме родительско-детских отношений. 2
И в этом смысле гомо- и гетеросексуальные партнёрства семейного типа едва ли имеют существенные различия.
Обладая опытом участия в мероприятии по вопросу воспитания детей в однополых семьях 3 , позволим себе сразу же отметить, как сильно различаются проблемы лесбиянок и лесбийских пар, планирующих родительство от проблем матерей-лесбиянок.
Возьмём на себя смелость предположить, что желание принять в семью и растить ребёнка весьма естественно для любого партнёрства семейного типа – за время совместных отношений и взаимодействия пара накапливает что-то – особенный опыт – который партнёры испытывают потребность передать следующему поколению.
В этом случае мы не говорим о тех партнёрствах и женщинах, которые не хотят иметь детей – для нас это означает, что они как-то иначе передадут своё важное послание миру, иным путём сделают вклад в развитие мирового сообщества.
Принятие решения о ребёнке может происходить по двум путям: эмоциональному («хочу родить ребёнка для себя!») и логическому («мы имеем опыт и ресурсы для рождения и воспитания ребёнка», «мне пора иметь детей»). Оба эти пути спорны – ни один человек не знает заранее, что ожидать от события, которое он никогда не пережил самостоятельно. На наш взгляд, наиболее способствующий осознанному родительству вариант, когда переплетаются оба пути, и в принятии ответственного решения есть эмоциональный и логический компонент.
Появление физического ребёнка в любой семье несёт с собой изменения. И если отношения партнёров до этого строились по схеме родительско-детской (материнско-дочерней) зависимости, то пополнение в семье многое обострит и / или обнажит.
Что же самого важного можно написать о построении партнёрами отношений с малышом?
Во все времена учёные спорят о происхождении материнского инстинкта – природен ли он или приобретается в процессе вынашивания и заботы матери о своём чаде. А вот в вопросе отцовства споры не так горячи. Многие учёные, да и сами отцы, отмечают безразличие к ребёнку ещё какое-то время после рождения малыша, и приобретение рефлекторной (почти инстинктивной) реакции заботы только в результате целого ряда контактов с ребёнком.
Как-то один молодой мужчина делился своими ощущениями о процессе формирования отцовства: «Фигня это всё – родительский инстинкт. Не знаю, как там материнский инстинкт, но я вообще ничего не чувствовал к своему ребёнку – вот вообще! Дочери было три или три с половиной года – что-то около того, когда мы с ней гуляли на улице. Она побежала за мячом, а из-за угла выехала машина... Вот тогда я впервые понял, что это МОЯ ДОЧЬ!!! Ни минутой раньше.»
Такая особенность может быть спроецирована и на лесбийскую семью – физиологическая мать для ребёнка одна – и пока это так, вторая родительница должна прикладывать, в том числе осознанные, усилия для рождения собственного материнства: проводить время с малышом, заботиться о нём, проявлять нежность, чуткость, искренность и много чего ещё.
Нам видится, что если оставить в стороне неоднозначный вопрос социализации ребёнка из гомосексуальной семьи, то воспитание и развитие строится на тех же принципах, что и в любой другой семье. Важные моменты, о которых родители должны сигнализировать ребёнку для создания благоприятных условий его развития мало отличаются – взаимное уважение, поддержка, доверие, стремление понять и договориться.
В каждый конкретный период развития ребёнка могут возникать различные вопросы и трудности – это тема для отдельного исследования и работы.
Мы хотели бы так же коснуться вопроса участия в воспитании взрослого ребёнка одной из партнёрш – это одна из наиболее актуальных проблем.
К. из Киева: 4
Представим ситуацию, когда женщина с ребёнком 12 лет (подчеркну – с мальчиком) выходит замуж. Какие сложности могут возникнуть? Ревность сына мамы к отчиму. Есть. Нежелание быть послушным отчиму. Тоже бывает. В принципе, этого достаточно, чтобы отравить любую жизнь и превратить любовь в тяжелую обязанность. И если на фразу сына: «Кто ты мне такой, чтоб я тебя слушал?!», отчим может ответить: «Я муж твоей матери»,- то в гомосексуальной семье и этого сказать не можешь. Я к тому, что обычные проблемы в обычных семьях для однополых семей иногда превращаются в…тупик. Мы стараемся их обходить, не доводить ситуацию до подобных разборок, но это есть. Кто такая моя жена моему ребёнку? Сожительница, любовница, троюродная сестра (для чужих и сотрудников) – да кто угодно, только не полноправный член семьи!
Точно так же, как состояние тела отражает сосотояние души – так же ребёнок отзеркаливает состояние взрослых, окружающих его. На наш взгляд, не важно, как «называется» Ваша партнёрша – важнее, какое отношение к ней демонстрируете ВЫ, являясь кровно родным человеком. Нам известны некоторые другие примеры, где дети партнёрш относились к обеим женщинам с достаточным уважением и вниманием, хотя, конечно, к этому были приложены усилия, была проведена работа не только с детьми, но и друг с другом.
Как уже было сказано выше, основная специфика воспитания ребёнка будет состоять в создании условий для социализации. В таком контексте нам представляется важным правдивость родительского поведения и, одновременно, защита ребёнка от участия в социальной конфронтации, которую вынуждены вести гомосексуальные родители.
Одна из участниц исследования, К. из Киева говорит о каминг-ауте перед ребёнком в связи с воспитанием:
Для того чтобы иметь возможность хотя бы в своей семье чувствовать себя как дома, пришлось пойти на каминаут перед сыном. Я хотела, чтобы он знал, понимал и воспринимал мои действия, не как блажь, не как баловство какое-то временное, а как серьезное решение взрослого человека, осознающего, какие сложности и проблемы нас ожидают, но надеющегося на то, что пусть не все окружающие знакомые и незнакомые, но хотя бы мои родные и мой сын в т.ч., смогут понять меня и принять мою семью такой, какой она есть. Кто-то может ухмыльнуться, мол, в 12 лет рано ребёнку знать о том, что мало того, что мама – лесбиянка, так ещё и с лесбиянкой семью строит. Не знаю, может кому и рано. Сын отреагировал более чем умно: «Мне всё равно, с кем ты будешь жить. Главное, чтоб тебе хорошо от этого было» 5
Вопрос правды в отношениях – это даже не вопрос о том, кого из родительниц ребёнок будет называть мамой… И, вообще, готовы ли родительницы создать и передать ребёнку новый стереотип семейных отношений, где роль отца не представлена мужчиной, а номинально есть две материнские роли, а фактически – одна материнская роль, а вторая – не задана заранее.
Правда становится особенно актуальной, когда ребёнок начинает интересоваться характером взаимоотношений между близкими ему женщинами. Эта правда не должна наваливаться на ребёнка непосильной ношей и вводить его в конфликт с социумом. Для этого партнёршам необходимо давать понять своему малышу, что они тепло и с любовью относятся друг к другу, затрагивая только вскользь сексуальную сторону отношений.
Когда ребёнок будет готов к восприятию информации о сексуальности родительниц – он обязательно даст знать об этом – в виде ли ревности или прямых вопросов о своём интересе. Родительницам нужно быть готовым к терпеливым и доходчивым разъяснениям. Даже не так важно, что именно они скажут – важно передать ребёнку главное – то состояние, благодаря которому союз двух женщин когда-то стал возможным и развивается по сей день.
Обобщая вышесказанное по вопросу воспитания ребёнка в однополой семье, можно говорить о том, что это большая тема для дальнейшей проработки, в рамках которой очень важно будет исследовать уже существующий в Украине опыт воспитания детей в лесбийских семьях.
1 По мотивам индивидуальных консультаций с психологом, бизнес-тренером, мастером NLP Коструб Е.П.
2 По мотивам индивидуальных консультаций с психологом, бизнес-тренером, мастером NLP Коструб Е.П.
3 Семинар, организованный ХЖО «Сфера» в 2007 году по теме «Воспитание детей в однополых семьях» в г. Харькове, созданный и проведённый КПН Маяковой И. (г. Севастополь)
4 По материалам глубинных интервью к изданию Гейдар Л. Довбах А. Быть лесбиянкой в Украине: обретая силу. – К., 2007. – 122 с.
5 Гейдар Л. Довбах А. Быть лесбиянкой в Украине: обретая силу. – К., 2007. – 51 с.
Питерская ЛГБТ-организация «Выход» провела исследование потребностей гомосексуальных семей с детьми в России. В исследовании, которое проходило в форме интернет-опроса, приняли участие 98 респондентов из 22 городов России. В основном в опросе участвовали женщины в возрасте от 25 до 40 лет, имеющие однополые семьи, где воспитываются дети. Большая часть респондентов — из Москвы и Санкт-Петербурга. У 95% опрошенных были дети, остальные 5% только готовятся стать родителями. У 55% респондентов в семье растет один ребенок, двое детей — у 24%, трое детей — у 12%, и более троих детей — у 2% опрошенных.
Выяснилось, что в большинстве семей воспитываются биологически родные дети (90%). Только в 10% семей дети были усыновлены или взяты под опеку.
В 36% случаев дети были зачаты в предыдущем гетеросексуальном браке, а в 54% случаев участники опроса пользовались новыми репродуктивными технологиями.
Если дети были рождены при помощи репродуктивных методов, то в основном женщины использовали метод искусственной инсеминации дома или в больницах. Только 4% опрошенных воспользовались услугами ЭКО. Чаще всего при зачатии использовалась донорская сперма из клиники, а также сперма, взятая у друзей и знакомых. В 44% случаях доноры не знали о существовании детей. Только в 23% случаев доноры принимали участие в жизни ребенка в качестве отца, при этом в большинстве случаев это сводилось к понятию «отец выходного дня».
В однополых российских парах обе матери принимают в основном активное участие в воспитании детей (94%). Кроме того, большая часть бабушек и дедушек также принимали участие в воспитании своих внуков (75%), также поддержку в воспитании оказывали друзья (35% случаев) и крестные родители (11%).
Также «Выход» интересовался у своих респондентов, являются ли они открытыми гомосексуалами или скрывают свою ориентацию. Оказалось, что более половины респондентов частично раскрылись (67%), треть респондентов (30%) полностью скрывают свою ориентацию.
И только 3% опрошенных ответили, что являются полностью открытыми в обществе как гомосексуальная семья.
Однако после того, как в России был принят закон о пропаганде гомосексуализма среди несовершеннолетних и началась травля геев, половина респондентов решили реже открывать свою ориентацию. Российские однополые семьи отмечают, что основное давление со стороны общества они испытывают из-за того, что их семьи считаются нелегитимными и из-за повышенного внимания к их сексуальной ориентации. Физическое насилие испытали только 2% опрошенных.
Интересно, что только 12% детей из семей с однополыми родителями испытывали скрытую дискриминацию. Обычно это выражалось в навязывании ребенку гетеросексуальной нормы. Большинство же родителей заявили, что по отношению к их детям дискриминации не было.
По словам координатора организации «Выход» Саши Семеновой, для них два момента в исследовании стали неожиданными. Во-первых, их удивило, что так много однополых семей воспитывают приемных детей. Они связывают это с тем, что уровень социальной ответственности у ЛГБТ-семей довольно высок. Во-вторых, как отмечает Семенова, оказалось, что многие ЛГБТ-семьи живут в «православном дискурсе» и принимают его традиции. В частности, у многих детей есть крестные родители, которые помогают в воспитании.
«Мы не думали, что такие люди будут вообще. Наверное, при крещении семьи либо не говорят, что ребенок воспитывается в такой семье, либо ищут френдли-священников», — говорит Семенова.
Всего в анкете было 30 вопросов, которые касались жизни гомосексуальных семей в России. Изучались отношения однополых семей со своим ближайшим окружением и с их положением в российском обществе, а также их реакция на последние принятые законы, касающиеся ЛГБТ. «Ситуация вокруг гомосексуального сообщества в России остается напряженной, гомосексуальные семьи не только являются нелегитимным типом семейных отношений, но с некоторых пор считаются не подходящими для воспитания ребенка», — отмечается в результатах исследования. Однополые семьи искали через персональные приглашения на участие в опросе в социальных сетях.
«Выход» работает с ЛГБТ-семьями с 2009 года. «Нам было важно получить информацию, на которую можно было бы опираться при отстаивании интересов ЛГБТ-семей. Это вполне репрезентативная выборка. Все-таки 98 ЛГБТ-родителей — большое количество. Хотя отдельно нужно отметить, что наше исследование представляет собой опрос более или менее открытых семей, которые приходят на наши мероприятия и ассоциируют себя с ЛГБТ», — говорит Саша Семенова. В будущем «Выход» также планирует опираться на эту информацию на официальных встречах с представителями администрации Санкт-Петербурга или с депутатами заксобрания. «Для большинства людей, принимающих законы, которые так или иначе затрагивают интересы ЛГБТ-семей, оказывается большим сюрпризом, что такие семьи существуют», — добавляет Семенова.
У самого координатора «Выхода» Саши Семеновой вполне типичная ЛГБТ-семья. «Мы две женщины, от 25 до 35 лет, воспитываем одного ребенка. Ребенок у нас приемный. У нас нет никакой помощи и поддержки от родственников: часть из них живет далеко, а другие не признают нас семьей и не хотят помогать», — говорит Семенова.
По словам Семеновой, в России пока нет никакого закона, запрещающего однополым семьям усыновлять детей. Однако сами однополые семьи во время оформления усыновления не объявляют себя таковыми. Саша помнит лишь один подобный случай, но ту семью отрезали уже на стадии оформления документов. Поэтому усыновление обычно оформляет «одинокий родитель».
Однополые родители говорят, что постоянно сталкиваются с барьерами в повседневной жизни. В первую очередь это происходит из-за того, что вся ответственность за ребенка ложится только на биологическую мать из-за того, что второй родитель не имеет никаких прав. «Власти в любой момент могут сказать второму родителю: «Вы здесь никто!» То есть второго родителя в таких семьях для общества не существует. В школе, в детском саду, в больнице, проходя таможенный контроль, все могут сказать, что вы здесь никто и не имеете на ребенка никаких прав. Большая часть работы, связанной с взаимодействием с социальными институтами, ложится только на одну мать. Это очень сложно и психологически, и физически», — говорит Саша Семенова.
Также она говорит, что все время приходится быть настороже и думать, что говоришь. «Мы стараемся воспитывать ребенка открыто. Второй родитель у нас не тетя, не подруга, а тоже мама. Но как только мы переступаем порог квартиры, тут же наступает момент, когда начинаешь думать: здесь я скажу, здесь я промолчу, тут сделаю вид, что не услышала, а тут главное, чтобы ребенок не услышал. Есть ощущение, что ты все время рискуешь. Рискуешь не только тем, что кто-то некорректно что-то сказал и это услышал ребенок. Но с принятием закона о запрете гей-пропаганды у любого человека есть возможность сказать, что закон на его стороне, и поднять скандал, который будет иметь для нас последствия», — рассказывает Семенова.
Когда ребенок Саши Семеновой и ее партнерши ходил в детский сад, закон еще не был принят. И психолог в детском саду знала, что ребенок растет в однополой семье. Поэтому все вопросы, которые возникали у воспитателей, разрешал именно психолог. В школе же их семья пока не раскрывала себя, поскольку не вставал вопрос о том, кто забирает ребенка из школы. «У меня ощущение, что второго родителя, который не записан в документах, воспринимают то ли как няню, то ли как подругу матери. Но в какой-то момент вопросы начнутся, и, что мы будем отвечать, пока не решили. Пока непонятно, чем все это может обернуться в будущем, поскольку закон об отобрании детей у однополых семей не был принят, он был отправлен на доработку и до сих пор лежит в Думе», — говорит Семенова. Хотя в любом случае для ее семьи тоже встанет вопрос, когда в школе надо будет объяснить, что они однополая семья. «Всегда приходится объяснять присутствие второго родителя, говорить, кто она такая. Кто-то из педагогов начинает поправлять: «Говори тетя, а не мама». А почему ребенок так должен ее называть, если это его мама?» — отмечает она.
С проблемами ЛГБТ-семьи сталкиваются постоянно. Так, в «Выходе» рассказали о двух последних случаях. В одном родительница сообщила участковому, что у одногруппника ее ребенка в детском саду один из родителей — трансгендер. Они долго разбирались, что это за семья, как все устроено. «Чем закончилось, говорить рано, поскольку сейчас их ситуацией занимается юрист и они просто не хотят никому об этом рассказывать», — говорит Семенова. Еще в одной семье не так давно умерла биологическая мама ребенка. Вторая мама, которая воспитывает ребенка с рождения, не имеет на него прав. Поэтому он отправился жить к биологическому отцу, который его никогда не видел и которому не очень рад. «Но он встал в позу и сказал, что абы кому своего ребенка не отдаст», — говорит Семенова.
Изменения, происходящие в России в течение последних десяти – пятнадцати лет, открывают новые пласты повседневной жизни, ранее закрытые и от общественного обсуждения, и от исследовательского интереса. Одной из таких тем является гомосексуальность. В советское время сексуальность, в целом, была закрытой темой, а гомосексуальность, если и появлялась в дискурсе, то исключительно с позиций психиатрии, медицины и девиантного поведения. Соответственно, научный дискурс о гомосексуальности носил маргинальный и маргинализирующий характер, во многом сохраняющийся и в настоящее время. Даже институционализация гендерных исследований, сделавших возможным в академической сфере новую постановку проблем “женщины” и “женского”, сексуальности и власти, не повлекла за собой роста исследовательского интереса к гомосексуальности, хотя в современных западных исследованиях именно изучение гомосексуальности позволило теоретически обосновать дискурсивное и культурное производство пола и сексуальности.
Немногочисленные исследовательские работы российских авторов, посвященные гомосексуальности, акцентируют свое внимание преимущественно на мужской гомосексуальности, исследований лесбийства практически нет. Редки и переводные статьи. Почему до сих пор так происходит – вопрос открытый. Возможно, наличие в академическом и общественном дискурсах хоть какой-то артикуляции темы однополой мужской любви объясняется общим восприятием мужского как публичного, а, в свою очередь, гомосексуального – как нарушающего традиционные нормы “публичной” маскулинности. Лесбийство же как явление одновременно и женское, и гомосексуальное, остается за рамками, а зачастую и интерпретируется сквозь призму мужской гомосексуальности. (cм.: Омельченко 2002)1
В свою очередь, на повседневном уровне гомосексуальное поведение продолжает рассматриваться как разновидность сексуальной техники и замыкается пределами спальни.
Наглядной демонстрацией служит обывательский порнографическо-эротический интерес к лесбийским отношениям). Во многом, это является результатом “сексуальной революции” российского общества, в процессе которой сексуальный дискурс не только появился в публичном пространстве, но и включил в себя многие, ранее совершенно замалчиваемые, элементы. Это позволило, с одной стороны, признать за гомосексуальностью право на существование, а с другой – ограничить ее анализ проблематикой сексуального удовлетворения.
По составленной С.Голодом и Л.Кузнецовой (2002) аннотированной библиографии по проблемам сексуальности за период 1991-2000 гг. можно проследить, что из 16 опубликованных работ по гомосексуальности исключительно лесбийству посвящены всего две (Жук 1998; Нартова 1999) и одна - “сексуальным извращениям” (на примере гомосексуальности) у осужденных женщин (Волков, Калинченко, Пищелко 1992).
Однако гомосексуальность,– как и любая сексуальность,– является важнейшим компонентом общей структуры личности и влияет не только на выбор сексуального партнера, но и определяет жизненные стратегии индивида. То есть поддержание идентичности, организация личной жизни (выбор партнеров и способа взаимодействия), конструирование публичной и приватной сферы, зависят, в том числе, и от гомо- или гетеросексуальности индивида. А также от возможности реализации гомо- или гетеро образа жизни в обществе.
Женщины-лесбиянки – небольшая в процентном отношении часть населения, в реальности представляет собой тысячи и тысячи людей (Кон 1998, 44-48). Эти люди, разумеется, живут не только мыслями о сексуальном удовлетворении. Множество лесбийских пар строят свои отношения, организуют свою жизнь, планируют свое будущее в условиях достаточно жесткого социального давления и неприятия. В частности, термин “лесбиянка” имеет негативную коннотацию: он не столько описывает ненормативную сексуальность, сколько исключает человека из “нормы” вообще. Поэтому в данной работе будет использоваться понятие “женщина-лесбиянка”.
Показательным примером исключения гомосексуальности является российская социология семейных отношений – она либо не рассматривает гомосексуальные пары вообще, либо отказывает им в праве на семью. Например, авторы монографии по социологии семьи отмечают:
Сегодня в условиях развала социокультурных норм многодетности, отмены прежних табу и распространения “сексуальной революции” идет борьба за узаконение гомосексуализма и лесбиянства как самостоятельных, а не дополнительных к гетеросексуальности форм сексуальных связей. Причем стремление легализовать эти разновидности секса заставляет прибегать к семейной мимикрии, прятать девиантность гомосексуализма (точнее гомосексолизма) за семейной терминологией и называть подобные связи “однополыми браками” или “однополыми семьями”. Однако гомосексуальные пары сожителей, также как и добровольно бездетные гетеросексуальные супруги, не могут быть семьями из-за своей репродуктивной несостоятельности. Отказ от уголовного преследования людей с девиантными сексуальными склонностями (девиантными из-за своей принципиальной бездетности) не означает отказа от социокульткрного осуждения этих форм сексоголизма. (Антонов, Медков 1996, 294-295)
Даже исследователи, перенесшие фокус внимания в рассмотрении семьи с воспроизводства на супружество, не признают гомосексуальные пары в качестве нетрадиционных форм семейных отношений:
Конвенционально “нетрадиционные”, т.е. в том или ином качестве отличные от классической моногамии, модели могут быть сведены к внебрачным семьям, альтернативным стилям и собственно альтернативным бракам. Замечу, между прочим, следующее: в отличие от некоторых американских исследователей, мною отрицается правомочность ставить в этот ряд не только так называемые гомогенные семьи, но даже гетеросексуальную внебрачную практику. (Голод 1998, 188)
Любопытно, что обе работы, отрывки из которых приведены, появились на свет, несмотря на целый ряд значительных изменений в науке, в частности, и в обществе - в целом: сняты идеологические ограничения, сдерживающие развитие академического знания, по стране прокатилась волна гей-лесбийского движения начала 1990-х, наконец, были отменены статьи Уголовного кодекса РФ, карающие добровольное “мужеложство”. Однако гомосексуальные пары, по мнению авторов, остаются вне рамок семьи, потому что не обладают возможностью воспроизводства потомства с узаконенными, четко определяемыми родителями, не обладают возможностью правовой регистрации – заключения брака, а значит, выпадают из социального поля регулируемых сексуальных отношений. Таким образом, в российской социологии официальной причиной (о субъективном отношении остается только догадываться) исключения гомосексуальных пар из рассмотрения семейных отношений является их “несанкционированный” – т.е. не признанный, прежде всего, государством, – характер. Отсутствие у гомосексуальных пар легитимности перед лицом государства и сложность, в свою очередь, социального контроля и регулирования данных отношений становятся барьером для социологии семьи при включении однополых пар в поле своего внимания.
Очевидно, что классификация отношений между людьми на “семейные” и “несемейные” определяется, прежде всего, тем исходным определением “семьи”, которое лежит в основе той или иной классификации. Согласно, например, британскому социологу Энтони Гидденсу, семья – это ячейка общества, состоящая “из людей, которые поддерживают друг друга одним или несколькими способами, например, социально, экономически или психологически (любовь, забота, привязанность), либо чьи члены отождествляются друг с другом как поддерживающая ячейка” (См.: Томпсон, Пристли 1996, 162). Понятно, что при таком подходе ключевым в определении семейного характера отношений внутри лесбийских пар будут являться те формы поддержки, которые оказывают партнерши друг другу, а также их готовность/желание воспринимать их союз как семейный – даже если академические дискурсы и общественное мнение отказываются их считать таковыми.
Поэтому целью этой статьи стала попытка приоткрыть завесу молчания вокруг лесбийских семей и реконструировать их повседневность. В исследовании был применен метод полуструктурированного интервью, в ходе которого информанткам задавались вопросы о различных аспектах семейной жизни, и предоставлялась возможность свободно говорить на предложенные темы.
Женщины-лесбиянки не представляют собой монолитной и однородной группы: пары различаются по образу жизни, ценностям, установкам, принадлежат к разным социальным слоям, имеют разный уровень дохода и т.д. Поэтому анализ пяти семей молодых женщин-лесбиянок, преимущественно высоко образованных и преимущественно занятых в частном секторе экономики, не претендует даже на условную репрезентативность, а, скорее, является поисковым исследованием, в ходе которого осуществляется первичная реконструкция повседневности и ограничений, которые структурируют семейную жизнь лесбийских пар.
Для исследования выбирались пары, имеющие продолжительные стабильные отношения; в каждой из пяти пар была проинтервьюирована одна партнерша.
Пара №1: Вместе 14 месяцев. Обе партнерши имеют высшее образование, продолжают обучение в рамках повышения квалификации. Информантка Юля (22 г.) работает менеджером в частном бизнесе, партнерша Вера (24 г.) аспирантка. Проживают вместе.
Пара №2: Вместе шесть с половиной лет. Обе партнерши имеют высшее образование, работают менеджерами в сфере частного бизнеса. Информантка Аня (26 л.) и партнерша Ксения (34 г.) проживают вместе.
Пара №3: На данный момент распалась после семи лет отношений, три из которых проживали совместно. Информантка Ника (26 л.) на момент отношений была студенткой, партнерша имела среднее образование, не работала.
Пара №4: Вместе полтора года. Обе партнерши имеют среднее образование. Информантка Света (26 л.) работает дизайнером в частной фирме, имеет ребенка. Партнерша Соня (23 г.) на данный момент безработная. Проживают вместе.
Пара №5: Вместе три года. Обе партнерши имеют высшее образование, работают в сфере частного бизнеса. Информантка Маша (26 л.) и партнерша Рита (24г) проживают вместе.
Для того чтобы понять, что такое лесбийская семья, в данной работе я попытаюсь описать и проанализировать следующие аспекты:
– характеристики, с помощью которых женщины определяют свои отношения;
– механизмы, использованные для конструирования идентичности;
– характеристики эмоционально-интимных отношений;
– описание материальных условий, характера распределения обязанностей внутри пар и способы принятия совместных решений;
– вопрос о рождении и воспитании детей, и, наконец,
– артикуляция взаимодействия лесбийских пар с их ближайшим социальным окружением и публичным пространством.
“ЭТО И ЕСТЬ СЕМЬЯ…”
В российском обществе не существует социокультурных традиций, согласно которым продолжительные лесбийские отношения можно было бы определять как “семейные”. Поэтому одной из важнейших задач данной работы было выяснить, как именно характеризуют женщины-лесбиянки свои отношения с партнершами. Как показали результаты, продолжительные стабильные отношения воспринимаются их участницами как семейные:
Я считаю, что мы – семья, несомненно, по всем признакам. При этом Ксению я мыслю не как жену или как мужа, а как человека, которого я люблю, то есть – любимая женщина, любимый человек. (Аня, 26 л.)
Семейные отношения, семейные. Потому что это похоже на семью, потому что это и есть семья; как их еще можно определять? (Света, 26 л.)
Вынося свои собственные суждения в пространство интервью, а значит – в оцениваемое публичное поле, информантки сначала легитимизировали свои отношения путем сравнения “по всем признакам” с предполагаемой моделью традиционной семьи; отношения между двумя женщинами являются семейными – “потому что это похоже на семью”. Разворачивая объяснение, информантки затем выводили идентификацию собственного опыта из понимания сущности семьи как таковой:
Семья – это союз двух людей, которые любят друг друга, то есть никакие браки по расчету мне никогда не были приемлемы. Поэтому, если есть два человека, которые живут вместе, или они могут не жить вместе, по каким-то очень серьезным обстоятельствам, имеют общий бюджет, общие планы, общий быт, общие дела, то мне кажется, что это семья. (Аня, 26 л.)
Семья – это союз двух любящих друг друга людей, способных идти по жизни радом, глядящих в одну сторону, имеющих определенные цели, связанные друг с другом, возможно, воспитывающие детей. (Света, 26 л.)
В понимании информанток, семья – демократична и строится на основании “союза двух любящих людей”, включает общее ведение хозяйства, общее проживание, но главное – включает в качестве фактора, конституирующего взаимоотношения, общие повседневно разделяемые интересы: “общие дела”, “глядящие в одну сторону”. Семья рассматривается как супружеский проект двух взрослых людей, “способных идти по жизни рядом”, в котором рождение детей является желательным, но не основным, обязательным условием (“возможно, воспитывающие детей”).
В условиях проблематичности принятия гомосексуальных отношений в обществе, семье присваивается статус более высокий, по сравнению с любовной связью или сожительством: “семья лучше, чем что-то другое”; презентация отношений как семейных имеет больше шансов на общественное признание. При этом потребность в официальной регистрации брака рассматривается как механизм защиты от негативного социального контроля:
Мне почему-то так больше нравится это определять, чем просто любовницы, или сожители, или еще какие-то там определения. Мне кажется, что если я и другим смогу это объяснить, так, как я это понимаю, что это семья, а не любовницы или сожители, то у всех будет отношение, как у меня, то есть, семья лучше, чем что-то другое. А если бы это была зарегистрированная семья, то против этого вообще ничего не скажешь. (Юля, 22 г.)
Идентификация отношений как семейных происходит не посредством прямого механического переноса понятия на романтические отношения, а связана с рефлексией по поводу изменения качества и условий взаимоотношений:
Я стала думать о нас, как о семье, когда поняла, что это не просто роман. Мы уже жили вместе, но я это еще так не называла. Когда я поняла, что есть некая стабильность, что мы не разбежимся после какой-нибудь ссоры, что для нас важны эти отношения, что есть чувство безопасности, что если что-то случится, то второй позаботится, что главное, что для каждой из нас эти отношения стали жизнеопределяющими, то я поняла, что это семья, хотя я всегда хотела иметь семью, но в реальности оказалась с этим очень осторожна. (Маша, 25 л.)
Осознание того, что это семья, пришло уже, конечно, во время совместной жизни. Потому, что эти отношения стали для меня в каком-то смысле проблематизироваться. То есть я стала их осознавать в совокупности хорошего, плохого, проблем, позитивных каких-то моментов. До этого, когда все было в форме романа, причем довольно бурного, были какие-то внешние угрозы, некуда было пойти, нужно было прятаться от родителей и вообще от окружающих, а когда начинаешь жить вместе, на первый план выходят другие проблемы: ежедневное мелькание друг у друга перед глазами, надо идти в выходные на рынок, надо убирать комнату, я люблю футбол и не люблю сериалы. То есть стала возникать куча проблем внутри, которые надо было решать, и решать через компромиссы. Для меня семья была связанна с длительным совместным проживанием, с ведением общего хозяйства, с ответственностью за партнера, с распределением ролей. (Ника, 26 л.).
Интерпретация отношений как семейных связывается с окончанием фазы “романа” и с включением в эти отношения бытовых элементов “совместной жизни”, т.е. с необходимостью структурировать рутину, с одной стороны, а с другой,– с ожиданием стабильности, безопасности (“что мы не разбежимся после какой-нибудь ссоры”), а также наличием способности поддерживать стабильность этих “жизнеопределяющих” отношений с “ответственностью за партнера”.
Важную роль в поддержании идентичности и сплоченности любой семьи играют совместные ожидания и общие жизненные перспективы. В рассматриваемых парах к ним относятся продолжение отношений, стремление иметь детей, совместное жилье и улучшение материального состояния.
Я жду, во-первых, я жду, что мы не откажемся от всего того, во что мы верим и что мы делаем сейчас. Я жду, что наша семья не развалится оттого, что кто-то перестанет верить друг в друга, в нашу совместную жизнь, это мое ожидание от нашей жизни, что она будет длиться не один год, не два года, то есть семья будет не на один год, не на два, а, ну, пока смерть не разлучит нас. Это самое главное ожидание. (Юля, 22 г.)
Во-первых, я очень хочу, что бы у нас были дети у обеих. И мне это очень ценно и очень интересно. Мне кажется, что это очень углубляет и меняет отношение в гетеросексуальных парах, и мне кажется, что здесь то же самое происходит, потому что это, что мы создали, это то, что сплачивает (Аня, 26 л.)
Мне очень хочется, что бы у нас, наконец-то, было жилье свое, чтобы денег больше зарабатывали, чтобы мы повышали свое благосостояние. (Аня, 26 л.)
Хочется финансовой успешности, чтобы не думать о деньгах, чтобы была своя квартира. (Маша, 25 л.)
Ожидания, демонстрируемые информантками, связаны с актуальными для них отношениями и направлены на их укрепление. Даже желание иметь детей рассматривается не в контексте целеполагания семьи, а как стабилизирующий фактор (“это очень сплачивает”).
Отличительной особенностью лесбийских пар является надежда на общественную легитимацию своего семейного статуса и со стороны общества в целом, и со стороны ближайшего социального окружения:
Я ожидаю, что когда-то не я одна буду говорить о нас, как о семье, или о нас троих, или четверых, если будут дети, как о семье, но я ожидаю, что и общество будет так же уверено, как и я в том, что это семья. (Юля, 22 г.)
Хочется, чтобы родители окончательно приняли (Аня, 26 л.)
Важно отметить одно обстоятельство: опрошенные пары имеют “обручальные” кольца. Обмен кольцами является апогеем традиционной брачной церемонии. Формально лишенные права на проведение свадебных ритуалов, женщины-лесбиянки используют данный механизм фиксации изменения статуса пары: с одной стороны, происходит рефлексия изменений качества отношений и выработка ориентации на продолжение совместного существования, с другой стороны – символическая репрезентация статуса вовне.
У нас есть кольца, которыми мы обменялись еще относительно в начале наших отношений, и мы их носим на безымянном пальце правой руки, и никогда не снимаем, и они внешне похожи на обручальные. Мне нравится, что у меня есть кольцо, как у каждой женатой женщины, или замужней, во-вторых, мне нравится, что у меня есть какое-то вещественное доказательство присутствие жены в моей жизни, оно мне напоминает о ней, в третьих, оно красивое. (Юля, 22 г.)
Единственная пара, еще не имеющая колец на данный момент, высказала такое намерение: “Вот кольца ходили смотреть. Ну, это такое дело. Мы об этом говорим, но как-то… Хочется какого-то символа, какого-то знака” (Света, 26 л.).
Таким образом, рассматриваемые лесбийские пары не только определяют себя как семьи, но и вырабатывают механизмы конструирования и поддержания идентичности, направленные на укрепление и развитие семейных отношений в интерпретацию отношений как семейных включаются безопасность, стабильность, забота, совместное ведение хозяйства, выработка совместных привычек и навыков решения спорных вопросов и конфликтов. Идентификация пары как семьи является сознательным проектом, связана с рефлексией изменения качества и условий отношений, сопровождается выработкой установки на сохранение и развитие отношений. Поддерживающим механизмом выступает и символический ритуал (обмен “обручальными” кольцами), с помощью которого изменение статуса пары репрезентируется обществу.
В условиях отсутствия социо-нормативных образцов поведения гомосексуальных пар, внешних поддерживающих механизмов – то есть в условиях высокой степени неопределенности – для лесбийских пар необходимы некие гарантии стабильности. Семья в сознании связывается с долгосрочным проектом, поэтому конструирование семейной идентичности позволяет обеспечить продолжительность и развитие отношений. Семья воспринимается, скорее, не как навязанная норма гетеросексуального большинства, а как универсальный конструкт, в рамках которого можно не только создавать удовлетворяющие отношения, но и который можно наделять желаемыми смыслами.
Как ни парадоксально, в условиях сложившегося дискурса гомосексуальности как тотальной сексуальности, в артикулированное понимание семьи информантками сексуальность не входит. Она становится сопутствующим, а не определяющим фактором. При переходе отношений от романтических к семейным в лесбийских парах сексуальность отходит на второй план, и семья становится проектом “совместной жизни”, а не “регламентацией сексуального взаимодействия”.
“…МНЕ С НЕЙ ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ”
Судя по интервью, внутренний мир лесбийских семей – это мир эмоциональной близости и внимания друг к другу. Информантки подчеркивают, что их отношениях основываются на открытости, желании слышать и слушать другого, на интересе к партнеру. Самым важным в своих
взаимоотношениях женщины выделяют эмоционально-психологические характеристики, такие как любовь, доверие и поддержку, совместные интересы и разделяемые смыслы.
Любовь. Что может быть точнее? Любовь. Доверие, порядочность. Не знаю, что еще, любовь - самое главное. (Света, 26 л.)
Для меня самое важное то, что мне с ней интересно жить. Пока мне интересно, я могу жить, если мне станет неинтересно, конечно, интересно в каком-то более общем смысле, не в конкретном, как интересный фильм, интересная книга, а в каком-то общем жизненном смысле интересно жить. До тех пор пока она мне дарит интерес к жизни, а я ей дарю что-то, что она во мне больше всего ценит, до тех пор может существовать эта семья. И это я считаю самым главным и семьеобразующим. Интерес к жизни как желание жить. (Юля, 22 г.)
Партнерши являются друг для друга не только источником любви, внимания и поддержки, это отношения открытости и доверия. Семья – тесная дружба:
Для меня стало так, что жена стала также лучшей подругой. Меня это абсолютно устраивает, потому что существует между нами не только секс, любовь или я не знаю, что объединяет, какие-то любовные отношения. Но есть и дружеские отношения, поэтому это жена и друг. (Юля, 22 г.)
Отношения в семье эксклюзивны: “Для меня она самый близкий человек, все ей рассказываю, и все ей приходится слушать. Есть вещи, которые я вообще никому не говорю, ни друзьям, ни ей, никому, как у всякого, наверное. А так, могу на нее друзьям пожаловаться, но все равно ей потом все выскажу”. (Маша, 26 л.)
Эксклюзивность отношений приводит к расширению личностных функций, осуществляемых партнершами: партнерши должны удовлетворять не только сексуальные и эмоциональные притязания друг друга, но и интеллектуально-духовные (“интерес к жизни”), дружеские, возможности выражения недовольства (“но все равно ей потом все выскажу”). То, что могло бы быть направлено и реализовано по разным каналам, концентрируется в одном месте и в одном человеке. Более того, выполнение данных требований выступает как необходимое условие сохранения отношений и становится обязательным для исполнения: “до тех пор, пока она мне дарит интерес к жизни…, может существовать эта семья”.
Только одна информантка отметила сознательное утаивание недопустимого в их отношениях поведения – связей на стороне.
С ее стороны, я думаю, доверие было полным. Я не знаю до сих пор никаких тайн, которые были от меня скрыты. С моей стороны были определенные тайны, через год или полтора, после того как начались наши отношения, то есть в самом их разгаре, у меня были уже отношения на стороне. У меня были романы параллельные. Но я прекрасно отдавала себе отчет в том, что я люблю ее, но мне нужны, скажем так, еще какие-то впечатления, и воспринимала все романы на стороне как второстепенные, вынуждена была их скрывать, естественно. (Ника, 26 л.)
Высокая степень эмоциональной и духовной близости лесбийских пар – желание быть вместе и уделять друг другу как можно больше внимания – естественно выражается в совместном проведении свободного времени:
Свободное время мы почти все проводим вместе, кроме тех случаев, когда мы договариваемся, что ездим по мамам, или Ксению везет начальник, он же друг, с работы, поэтому она приезжает позже, я поэтому предоставлена себе, или у меня свободное время днем, и я могу встретиться с подругой, Ксения в это время на работе. (Аня, 26 л.)
Почти все, почти все свободное время мы проводим вместе, потому что его не так-то много, и обидно его проводить не вместе. (Юля, 22 г.)
Проведение отпуска также отмечено стремлением быть “всегда вместе” и зависит от наличия материальных и временных ресурсов:
Отпуска вместе всегда. Мы, по-моему, считали, что за пять лет отдельно друг от друга мы провели месяц. (Аня, 26 л.)
С отпусками через раз получается, то работа, то деньги, то еще что-то, а так, конечно бы, хотелось всегда вместе. (Маша, 26 л.)
“Универсализация” партнерш позволяет максимально эффективно использовать ограниченные временные ресурсы: все необходимое сосредоточено в одном человеке, при этом реализуются такие важные аспекты семейного взаимодействия, как потребность во внимании партнерши и необходимость совместных действий (походы в театр, к друзьям и т.д.).
Однако тотальная общность взглядов не является обязательным условием стабильности лесбийских отношений. Все информантки отметили как наличие совпадений в подходах и точках зрения, так области разночтений. Причем у каждой пары это свои зоны. В одних семьях существует общность мировоззрения, а различия лежат на уровне повседневности, в других – наоборот. Лесбийские пары рассматривают взаимную непохожесть как поле диалога, в котором всегда можно найти общий язык:
Мы в чем-то, видимо, очень одинаковые. Поэтому какие-то вещи, связанные с понятием, что такое интеллигентность, что такое доброта, какие книжки нужно читать, что деньги – это не главное, а главное – это отношения. Ну, вот такой не материальный, немного романтический взгляд на жизнь, вот эти вещи – общие. Мы разные по темпераменту. Разные по ценностям, мне больше важен быт, и успешность, такая, социальная, нежели Ксении, потому что для нее более важны мыслительные процессы, которые происходят внутри нее. (Аня, 26 л.)
Есть что-то общее, но есть что-то и разное. Отношение к жизни разное и понимание каких-то основополагающих вещей, и это иногда раздражает и кажется, как-то, что тебя не могут понять, но, в принципе, я не считаю, что это препятствие для отношений, наверное, можно объяснить свою точку зрения, и чужую послушать. Тебя не лишает твоих позиций то, что у человека другая точка зрения. Я более практична, она более идеалистична. На повседневном уровне нам нравится делать одни и те же вещи. (Юля, 22 г.)
Любые семейные отношения предполагают возникновение и разрешение конфликтов. Лесбийские пары не являются исключением: открытые конфликты, ссоры присутствуют почти во всех рассматриваемых семьях. Информантки выделяют чередование мирных и конфликтных периодов в жизни:
Мы ссоримся, иногда больше, иногда меньше, иногда просто постоянно, а иногда бывают периоды затишья. (Юля, 22 г.)
Можем действительно поругаться сегодня, завтра и послезавтра, а можем не ругаться три месяца, и тут уже думаем, что-то мы давно не ругались. (Аня, 26 л.)
Являясь ситуациями высокого психологического напряжения и неудовлетворения, семейные ссоры не носят затяжного характера. Поэтому разрешение конфликта происходит через налаживание эмоционального контакта, только в условиях которого и возможно конструктивное решение проблемы:
Потому что в итоге, через день ссоры, или даже меньше, через час, я ощущаю, во всяком случае, что я совершенно несчастна и потеряна, и дальше нет никакого смысла, если я немедленно не помирюсь с любимой. Поэтому приходится либо мириться, либо в Фонтанку бросаться, я мирюсь. (Юля, 22 г.)
Все конфликты решаются в пределах одного дня, и мы ни разу не разошлись больше, чем на сутки. Я иду мириться, она идет мириться, потому что мы действительно чаще идем мириться, чем пытаемся сесть за стол переговоров и что-то решить. Меня многие раньше на это уговаривали, но, в общем, опыт показывает, что это ничего не дает. Потому что когда эмоционально все хорошо, обо всем можно договориться, когда остается некая фрустрация, какой-то конфликт неразрешен, тогда на этот конфликт все, любая мелочь будет наслаиваться. Главное - это помириться, а тогда все дальше можно решить. (Аня, 26 л.)
Возможно, частота конфликтов в лесбийских парах выше, чем в имеющих подобную степень удовлетворения браком гетеросексуальных, что связано с отсутствием традиционных механизмов структурирования гомосексуальных отношений, их высокой открытостью, а также вовлеченностью и концентрированностью партнерш друг на друге. Однако даже когда конфликты возникают “просто постоянно”, они не становятся процессом накапливания негативности, поскольку каждый в отдельности является эмоциональной катастрофой (“либо мириться, либо в Фонтанку бросаться”) и требуют быстрого разрешения.
Сексуальные отношения составляют важную часть семейных отношений современного общества, это характерно и для лесбийских пар, однако в рассматриваемых семьях сексуальное взаимодействие не является детерминирующим, информантки озвучили его только при ответе на поставленный вопрос. Отмечая высокую степень удовлетворенности сексуальными отношениями, в качестве единственной периодически возникающей проблемы информантки выделили нехватку времени:
Клево было, что я скажу. Была высокая степень раскрепощенности в сексуальных отношениях, и они устраивали нас обеих. (Ника, 26 л.)
…Все в порядке на самом деле, не могу сказать, что у нас есть какие-то проблемы. Бывает, я устаю, бывает еще что-то, но, в принципе, нормально. Нормальная семейная жизнь, нет никаких проблем особых. Времени друг на друга не хватает иногда, вот, из-за работы, из-за учебы, еще из-за чего-то, из-за ребенка. Но, в принципе, это очень важная часть для любых отношений, я думаю, для нас также, для нас это важно. Как для личности, для нее это важно, как для личности, для меня это важно. Мы удовлетворены. (Света, 26 л.)
Времени сейчас друг на друга не хватает. Про секс на какое-то время забыли, потому что нет времени. Но это лишь период. Такое и раньше бывало. С точки зрения удовлетворения, мне кажется, что сейчас стало лучше, мы стали больше чувствовать друг друга, лучше понимать. Это не слепая страсть, как в начале, а нечто большее, что-то только наше, что невозможно повторить. (Маша, 26 л.)
Для лесбийских пар эмоциональная близость, открытость, поддержка являются самым значимым в отношениях. Это проявляется как в способе разрешения конфликтов, так и в стремлении проводить друг с другом как можно больше времени. Доверие, взаимопонимание, интерес друг к другу – это не только основные характеристики лесбийских отношений, но и необходимые условия сохранения семьи, на которую не распространяются традиционные механизмы поддержания стабильности (официальная регистрация, общественное мнение, страх потери статуса и т.д.).
“ХОТЕЛОСЬ ОЩУТИТЬ ЭТУ РЕАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ…”
Все рассматриваемые семьи проживают вместе: две снимают отдельные квартиры, две живут с родителями, одна – в комнате студенческого общежития. Совместное проживание описывается как результат естественного процесса развития отношений:
Потому что мы поняли, что необходимо, хочется быть вместе как можно больше. Хотелось ощутить эту реальную жизнь, каждый день - понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье - все в целом, вместе, а не только в свободное время или когда хочется. (Юля, 22 г.)
Просто стали жить вместе и все, просто так получилось. (Света, 26 л.)
Уровень доходов семьи оценивается информантками как удовлетворительный, однако, даже при высокой занятости каждой из партнерш, материальные средства уходят на поддержание жизни: проживание, питание, одежду, проведение досуга.
Мы обе работаем, доходы у нас примерно одинаковые. У нас нет своего компьютера, у нас нет своего телевизора, у нас нет своей машины, но, в принципе, мы можем себе многое позволить, я считаю, что мы хорошо питаемся, мы всегда можем покупать себе еду, мы способны покупать себе вещи, мы способны ходить в театр, покупать книжки, пить пиво, мы каждый год ездим в отпуск. В принципе, я не могу сказать, что он меня совсем устраивает, у нас проблема с материальным уровнем связана с проблемой отсутствия жилья. Потому что если бы мы не снимали жилье, то наш уровень был бы существенно, ну, не существенно выше, но мы могли бы позволить себе больше. Мы не живем лучше многих и хуже многих. Мы средний класс в таком вот варианте, мои родители живут примерно так же. (Аня, 26 л.)
У нас примерно одинаковый уровень дохода и мне кажется, что он ниже прожиточного минимума, и мне кажется, что мы можем не голодать только за счет того, что мы не тратим деньги на жилье. И в этом жилье у нас есть все предметы первой необходимости, то есть белье, и стиральная машина, и кастрюли. Есть и место, где жить и есть все предметы, необходимые для жизни, нам надо тратить деньги только на еду, по большому счету. По такому случаю у нас остаются деньги еще на развлечения и на какие-то покупки еще мелкие. (Юля, 22 г.)
Сейчас Соня не работает, на мою зарплату сейчас живем. Раньше жили на ее, когда у меня не было работы. Нельзя сказать, что кто-то кого-то кормит. Все взаимно заменяемо. Низкий доход на данный момент, потому что работает один человек, ребенок есть, конечно, низкий. Не могу сказать, что мы как сыр в масле катаемся. (Света, 26 л.)
Наличие общего семейного бюджета, являющегося одним из параметров определения семьи, присутствует в той или иной форме в каждой лесбийской паре. В формировании семейного бюджета можно условно выделить три модели.
1. Бюджет общий, все имеют к нему равный доступ:
Все деньги у нас общие. У нас никто никогда не делал никаких заначек. Заначки нам нужны для дня рождения одной и второй, одна и вторая всегда знает, что нет, эту тысячу я тебе не дам, потому что это тебе на подарок. Все остальное- это общие деньги. У нее в кошельке какие-то деньги, у меня в кошельке какие-то деньги, какие-то деньги лежат и хранятся в доме, каждый берет, сколько надо. (Аня, 26 л.)
2. Создание общего бюджета только на определенные цели:
В принципе, у нас нет общего бюджета, она мне не отдает свою стипендию, я ей не отдаю свою зарплату. И когда мы выделяем деньги на еду, она выделяет из своего бюджета деньги, а я из своего, в принципе, если у нее нет денег, а мы хотим что-то делать вместе, или ей нужны деньги, то, конечно, я ей даю деньги и наоборот. (Юля, 22 г.)
3. Символически общий бюджет:
У нас был общий бюджет, но, как бы, его пополнением занималась, в общем, я. Она знала, где лежат деньги, например, она могла всегда их взять, но, как правило, она этого не делала, ну, не то, что “как правило”, она делала это всегда с моего разрешения. (Ника, 26 л.)
Распределение бюджетных средств в лесбийских семьях, в целом, является совместным решением, а приоритеты определяются по ситуации:
Все вопросы с покупками мы решаем вместе. То, что нужно, мы покупаем. (Аня, 26 л.)
Деньги общие, распоряжаемся вместе, обсуждаем, что нам нужно. Нам на данный момент нужно вот это, ну, давай, это купим; нет, давай, лучше это в следующем месяце, потому что сейчас лучше это, и так далее. (Света, 26 л.)
Лесбийские пары, проживая вместе, создают некий общий бюджет, при разных моделях его формирования, необходимый для обеспечения жизни данной семьи. Даже в ситуациях неравного вклада каждой из партнерш, распределение материальных ресурсов строится как совместное решение, позволяющее обеспечить нужды жизни и каждого члена семьи.
“РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ, ПО-МОЕМУ, ОТСУТСТВУЕТ…”
Области распределения обязанностей и принятие решений определяют способ взаимодействия членов семьи. Жесткая регламентация видов деятельности и сфер ответственности не характерна для лесбийских пар, они поддерживают партнерский тип отношений, в котором важно не только равномерное разделение прав и обязанностей, но и процесс совместного обсуждения и принятия решений по всем вопросам:
Разделение обязанностей, по-моему, отсутствует. Две женщины, соответственно, посуду моют все, стирают все, готовят все. (Аня, 26 л.)
Мы обе делаем все по дому. (Маша, 26 л.)
Такое поведение является сознательным проектом партнерских отношений:
Мы их стараемся распределять поровну, так, чтобы никому не было обидно, потому что что-то делать по дому больше, чем другой, естественно, не хочет никто, ничего в этом приятного особо нету. И мы стараемся друг друга не обижать и поровну разделять. Мы стараемся делать так, что вне зависимости от твоей занятости, ты, все-таки, должен делать дела по дому, потому что, как бы ты ни был занят, ты не должен считать, что раз у тебя есть семья, то она все сделает за тебя. (Юля, 22 г.)
Если я считаю, что нужно вытереть пыль, то для меня принципиально, чтобы мы сделали это вместе, а то мне кажется, что я так и буду это делать всю оставшуюся жизнь. (Аня, 26 л.)
В ходе этого сознательного распределения обязанностей учитывается ситуационное распределение временных ресурсов партнерш, а также их индивидуальные умения и желания.
Меня как раз раздражают ситуации, когда она читает книжку, а я там буду мыть посуду. Я начинаю шипеть, хотя можно договориться, если она говорит, ты помой посуду, я пока позвоню, потому что мне надо поговорить, или я говорю, мне нужно там что-то отредактировать, так что ты меня сегодня будешь кормить. (Аня, 26 л.)
Кто-то занят, значит, по дому другой сделает это, кто-то свободен, значит, он по дому сделает что-то. Когда как. Ребенка забирает почти всегда Соня, потому что я сейчас позже с работы прихожу. Из-за обстоятельств, а не потому, что ты делаешь то, а я это. (Света, 26 л.)
Готовит она, мне в таком случае остается сходить в магазин. Или уборка, я не люблю мыть пол, пол моет жена, она не любит пылесосить, я пылесосю. То есть делим как-то по взаимному желанию. (Юля, 22 г.)
Только в одной семье сложилось неравное разделение обязанностей, связанное во многом с неравным количеством свободного времени у партнерш:
Это было традиционное гендерное распределение ролей, мне отводилась роль мужественная. Ну, естественно, я иногда готовила. Она стирала, в том числе и мою одежду, убирала комнату. Иногда мы делали совместно генеральную уборку. Основное хозяйство, ведение домашнего хозяйства лежало на ней, потому что она не училась, а все остальное время она сидела дома, поэтому делала все по дому, а я ходила в университет, приходила домой в шесть часов, ужинала и ложилась смотреть телевизор, или читать, или шла в гости к кому-нибудь, или мы вместе куда-нибудь шли. (Ника, 26 л.)
Поддержание домашнего хозяйства рассматривается как монотонный, не приносящий особого удовлетворения труд (“ничего в этом приятного особо нету”), но в паре “две женщины”, а значит, следуя традиционному представлению, каждая может и должна выполнять домашнюю работу. Однако наличие более интересных занятий (“читать книжку”) и деятельность вне дома (работа, учеба) требуют партнерского распределения обязанностей, защищающего от неравномерного перекладывания неприятной рутины на одного человека (“а то мне кажется, что я так и буду это делать всю оставшуюся жизнь”). Любопытно, что семейные пары, состоящие из женщин, позволяют иначе взглянуть на заявления о том, что женщины склонны проявлять “естественное стремление и любовь к поддержанию семейного очага” – при равных условиях и наличию возможности, каждая партнерша в лесбийских парах стремится этой “естественной склонности” избежать.
Принятие решений в рассматриваемых парах является семейным делом. Женщины-лесбиянки отмечают, что не существует решений важных и неважных: все обсуждается, все проговаривается, все решается вместе.
Все решения, в общем-то, и маленькие, и средние, и большие принимаются вместе, потому что мне кажется, что одной, что другой было бы обидно, если бы какие-то решения, даже маленькие, принимались отдельно. Поэтому все решения, начиная от совместного проживания до каких-то - проведения отпуска, или выбора работы, или увольнения с работы - все это всегда обсуждается. (Юля, 22 г.)
Мы все решения принимаем вместе. Мы совсем все решаем вместе, вплоть до мелочей. (Аня, 26 л.)
Мы все обсуждаем, вплоть до того, сдавать на права или не сдавать на права, когда, кому из нас первым. Я даже не знаю. В какой детский сад ходить ребенку, да, мы обсуждаем, ехать ли ей на дачу на следующий год или нанимать какую-то няню. Все обсуждается, отдельно, пожалуй, ничего. Да мы не задумываемся об этом, мы разговариваем - и решение приходит в результате разговоров. Все обсуждается. Все считается, все считается важным. (Света, 26 л.)
Лесбийские семьи демонстрируют партнерский тип отношений, в котором стремятся к равномерному распределению обязанностей и совместному принятию решений. При этом взаимодействие предстает как постоянный переговорный процесс (“мы разговариваем - и решение приходит в результате разговоров”), что является, с одной стороны, результатом отсутствия традиционных механизмов распределения ответственности, с другой – возможностью самостоятельного структурирования отношений, избегая калькирования гетеросексуальных норм.
“МОЙ РЕБЕНОК. НУ, И ЕЕ ТОЖЕ…”
Рождение и воспитание детей традиционно считается одной из важнейших функций семьи. Лесбийские пары подвергаются остракизму именно из-за предполагаемой невозможности и нежелания исполнять функции воспроизводства, однако рассматриваемые семьи продемонстрировали высокую степень актуализации “детского вопроса”.
В одной опрошенной семье на данный момент есть ребенок от предыдущих гетеросексуальных отношений информантки. Ребенок воспринимается как общий:
Ребенку три с половиной. Мой ребенок. Ну и ее тоже. Ну, тоже разницы особой она не делает, насколько я понимаю. Родителям там сказано ею, что это ее ребенок тоже. Так что с ребенком все в порядке, считается, что наш ребенок. (Света, 26 л.)
Воспитанием и заботой о ребенке занимаются обе партнерши. Информантка считает, что ребенок относится к подруге, как к родному человеку, а трения между ними возникают только в моменты непослушания дочки:
Ребенок капризный, вредный, как он может относиться к нам, к ней, когда как. Бывает хорошо, бывает плохо. Наказывают – плохо, хвалят - хорошо. Хорошо относится, как к родному относится человеку. Ну, воспитываем. Я воспитываю, и Соня воспитывает. Она разницы особой не делает. Ну, только у меня характер помягче, меня легче подбить на какие-то уступки, ее сложнее. Вот и вся разница. (Света, 26 л.)
Одна из рассматриваемых пар на данный момент ждет ребенка:
На данный момент моя подруга находится на четвертом месяце беременности. Я очень этого хотела и фактически была инициатором того, чтобы она родила. Мы очень вместе этот вопрос планировали, очень обсуждали. При всей сегодня безумности этого шага, этот шаг очень обдуманный и очень взвешенный. Это хорошо, это правильно, это надо. Года через два- три я рожу. (Аня, 26 л.)
Бездетные пары высказали очень большое желание иметь детей:
Мы очень хотим иметь детей. Мы все время об этом говорим. Все упирается в материальные проблемы, потому что в наших отношениях беременность не может быть случайной, мол, ах, какая неожиданность, я беременна. Это в любом случае решение и определенные действия по достижению результата. А значит ответственность. Поэтому встает вопрос не “рожать или не рожать?”, а “когда рожать?”. (Маша, 26 л.)
Рождение и воспитание является важной стороной жизни лесбийских пар. Дети от предыдущих гетеросексуальных отношений считаются общими и воспитываются обеими партнершами. Для бездетных пар рождение детей – это сознательный, обдуманный шаг, реализация которого зависит не только от моральной готовности, но и от создания необходимых материальных условий. “Детский вопрос” в данных парах рассматривается как внутреннее дело самой семьи. Проблема “отцовства” не фигурирует в первых высказываниях респонденток и появляется только в ходе дополнительных вопросов о способе оплодотворения и моделях воспитания. Во многом, такое отношение говорит о чувстве самодостаточности, сформированном в данных семьях, о восприятии партнершами себя и своих отношений как замкнутой, цельной единицы.
“НОРМАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ОБЫЧНОГО ЧЕЛОВЕКА…”
Российское общество еще далеко от принятия гомосексуального образа жизни как равнозначного гетеросексуальному, поэтому публичное пространство, включая и ближайшее социальное окружение, предсказуемо является для лесбийских семей зоной повышенной проблематичности, поскольку “внешняя” оценка лесбийских пар исходит не из качества сложившихся у них отношений, а с точки зрения оценки “нормальности” и “допустимости” таких отношений вообще. Наиболее острыми являются проблемы в отношениях с родительскими семьями. Не все родители принимают и поддерживают образ жизни своих дочерей – даже несмотря на длительные партнерские отношения. В большинстве случаев матери и отцы (хотя бы одной из партнерш) используют стратегии неприятия, отрицания или замалчивания:
Родители с той стороны, они очень спокойно ко всему относятся, принимают все философски, мама периодически отпускает потрясающие фразы, вроде “Эх, Соня, была бы я помоложе, я бы за тебя замуж вышла” или что-то такое. Вот, мои родители – да, никак не относятся. Папа спокойно, он с нами живет, хорошо к нам относится, к обеим. Соню недавно попросил проводку починить, почему-то, что он там подумал – не знаю. Почему он меня не попросил,– не понятно.
Мама плохо относится моя, там конфликт серьезный. Маме отказано от дома. Она сказала, ты, вот, больше ко мне с этим монстром не приходи. Мы ребенка вместе заводили, на что я маме сказала, что ты у нас теперь, тоже тебе отказано, ты к нам не приходи, мы тут вместе живем. Ну, она об этом знала, но почему-то она считала, что имеет право делать такие заявления. Я считаю, что никто не имеет права в мою личную жизнь, в мою семью соваться со своими представлениями, как должно быть, как не должно быть. (Света, 26 л.)
Возможность открытой репрезентации пары на работе/учебе жестко контролируется:
Зависит от работы, раньше, когда я работала в школе – не знали, на телевидении – не знали, а сейчас на работе все знают. Нормально относятся. У Ксении кто-то знает, кто-то нет. На работе очень по ситуации. (Аня, 26 л.)
Подробный анализ проблем рождения и воспитания детей в однополых парах в рамки данной статьи не входит; хочется надеяться, однако, что эта важная и интересная тема вызовет необходимый исследовательский интерес в России.
Естественно, мы никогда не афишировали отношения, в университете, например, или где-то там, привет-привет, мы общались просто, как подруги. Это не составляло большого труда. Никогда это не было проблемой. Я никогда не хотела афишировать. (Ника, 26 л.)
Безличные публичные места, такие как улица, клубы, театры и т.д. являются полем самостоятельного выбора поведения, допускающим большую степень открытости:
В публичных местах, таких как улица, кино, или еще что-то, где просто много народу, мы позиционируем себя так, как мы естественно себя чувствуем, то есть если мы хотим целоваться, то мы целуемся, если не хотим, то не целуемся, но даже если мы не целуемся, то, в принципе, видно, что у нас за отношения. (Юля, 22 г.)
Не думаем об этом, хотим – целуемся, хотим – держимся за руку. Я не собираюсь ничего афишировать или, наоборот, что-то скрывать. Нормальное поведение обычного человека. Я не хочу никому бросаться в глаза, но не собираюсь вести себя неестественно, думать, что, выходя на улицу, я должна сменить маску и выходить с другим лицом. Я этого никогда не делала. (Света, 26 л.)
Показательно, что – независимо от стажа совместных партнерских отношений – в официальных документах графа о семейном положении заполняется “не замужем”:
Я писала резюме и писала, что я не замужем, не жената, и партнеров не имею; я писала, что я не замужем. (Юля, 22 г.)
Публичная репрезентация отношений как семейных зависит от возможности вообще репрезентировать лесбийские отношения или лесбийский образ жизни. Степень вероятности подвергнуться негативным санкциям, оскорблениям, неприятию или увольнению в той или иной ситуации определяет стратегию поведения женщин-лесбиянок “очень по ситуации”.
Друзья для лесбийских пар являются не только людьми, которые принимают их гомосексуальность, но и важным, практически единственным, внешним источником подтверждения статуса семьи (“вы – единственная нормальная семья”). Информантки отметили, что друзья приглашают пары вместе в гости, интересуются жизнью партнерш, дарят семейные подарки:
Друзья все в курсе. Очень приятно было слышать пару раз от друзей, от гетеросексуальных пар, что, девочки, вы единственная среди наших знакомых счастливая семья, и что вы - единственная нормальная семья. Большинство друзей относится совершенно лояльно, интересуются, передают приветы (Аня, 26 л.)
Прекрасные у нас отношения с друзьями, замечательные. У меня есть несколько школьных подруг, которые недоуменно подняли брови в свое время, но сейчас они приглашают нас на дни рождения вместе, и… Единственное, что мы недавно на свадьбу одной подруги не ходили вместе, но, я думаю, что это было обусловлено тем, что гости жениха могли быть несколько агрессивны. Я не пойти не могла, поскольку знаю ее с трех лет, ну вот. Но это как-то спокойно прошло, не больно-то и хотелось пойти. Не было проблем. Вот был такой инцидент, несколько шероховатый, но зато они нас все время приглашают к себе, приходите, приходите, воспринимают нас как пару, я не знаю, что они между собой обсуждают, но нам, я ни одного нетактичного поступка с их стороны не помню. Друзья дарят нам подарки вместе, сувениры или что-то. Все воспринимают как семью. (Света, 26 л.)
Подведем итоги. Согласно материалам, представленным в интервью, женщины, имеющие длительные партнерские отношения, склонны рассматривать такие отношения как семейные. При полном отсутствии структурирующих традиций и внешних поддерживающих механизмов,
идентичность и стабильность данных пар строится на сознательной выработке установок, нацеленных на развитие и сохранение отношений как семейных.
Для лесбийских пар характерна высокая эмоциональная сплоченность, открытость, стремление к пониманию чужой точки зрения. Важнейшими в своих отношениях партнерши считают любовь, поддержку, внимание. Эксклюзивность и высокая интенсивность отношений являются одними из основных условий существования данных пар.
Ориентация на партнерские отношения демонстрируется как в разделении обязанностей по поддержанию домашнего хозяйства, так и в принятии решений и распределении бюджета. При этом внутрисемейное взаимодействие носит характер постоянного переговорного процесса, позволяющего паре самостоятельно распределить обязанности и ответственность при отсутствии традиционных способов регулирования данных отношений.
Рождение и воспитание детей является для женщин-лесбиянок важной стороной жизни. Бездетные пары планируют и предпринимают действия для рождения детей. Пары с детьми от предыдущих гетеросексуальных отношений ведут совместное воспитание и уход за ребенком.
Публичная репрезентация отношений и взаимодействие с ближайшим социальным окружением является проблемной зоной для лесбийских семей, что связано с общим неприятием лесбийского образа жизни. Друзья для лесбийских пар выступают не только принимающей и поддерживающей группой, но и практически единственным источником внешнего подтверждения статуса пары.
Закономерен вопрос: что является в данном случае определяющим для этих отношений? Идеальные люди? Идеальные установки? Многочисленные исследования показывают, что семья нередко становится источником боли, насилия и отчаяния. Во многом сохранение и иногда искусственное поддержание таких семей связано с внешними для самих семей факторами, такими, например, как необходимость поддержания социального статуса, страх одиночества, стремление к воспитанию детей обоими родителями, запреты разводов, давление социального окружения и множество других аспектов.
Возможно, что для создания и существования лесбийской семьи – при отсутствии правовых (официальная регистрация) условий и социокультурной ситуации, превращающей гомосексуальный образ жизни в источник рисков (стигматизация, насилие, неприятие),– определяющим становится, прежде всего, высокая степень удовлетворенности межличностными, партнерскими отношениями. В определенной степени такие семьи могут служить хорошей иллюстрацией к понятию “чистых отношений”, построенных на равноправии, рефлексии, открытости, близости. Для Э. Гидденса, предложившего это понятие (Giddens 1991, 88-99), тип внутрисемейного взаимодействия, рассмотренный в данной статье, лежит, скорее, за пределами “традиционной семьи”. Однако, как свидетельствуют материалы интервью, одним из самых важных моментов в формировании идентичности партнерш является их стремление вписать свои отношения в контекст семейного дискурса.
В лесбийском сообществе существуют отношения, основанные на любовно-романтической связи и распадающиеся после окончания страсти, существуют отношения, определяемые как партнерства, как сожительства, и пары, определяющие себя как семьи. С одной стороны, индивид волен выбирать для себя наиболее привлекательный стиль взаимодействия, а с другой, испытывая отсутствие нормативных моделей, способных регламентировать его поведение, он сам должен выстраивать и структурировать свои отношения. Активные жизненные позиции информанток позволили им избежать деления на мужскую и женскую роли и дали возможность строить внутрисемейное взаимодействие по принципу партнерства. (Сходную картину можно наблюдать и в аналогичных гетеросексуальных семьях). Рассматриваемые нами пары можно назвать успешными семьями, в которых женщины – несмотря на внешнее давление – смогли выработать механизмы взаимодействия, позволяющие создать, сохранять и поддерживать удовлетворяющие их отношения. Однако, обобщая материалы интервью, нельзя забывать, что эти пары состоят преимущественно из высокообразованных, достигших социального успеха молодых женщин.
Стремясь к партнерству и организуя свои жизненные стратегии в целях сохранения и развития семьи, лесбийские семьи строят свои отношения на основе любви и доверия, в условиях отсутствия социальной, культурной или правовой поддержи и вопреки риску подвергнуться оскорблениям на основе сексуальной ориентации. Как сказала одна информантка: “Мы очень дорожим нашими отношениями. Мы живем ими. Мы живем друг другом. Несмотря ни на что. Когда-нибудь мир вокруг изменится, и все будет просто, такие отношения, сякие отношения, без разницы, но нас-то уже не будет. А мы - сейчас”.
Ни однополые браки, ни усыновление детей гомосексуальными партнерами в России официально невозможны. И тем не менее такие пары есть. И дети в них тоже. И хотя точная цифра вряд ли кому-то известна, она наверняка уже превышает «статистическую погрешность». А во Франции, например, 250 тысяч детей живут в семьях, где хотя бы один из партнеров – открытый гомосексуалист. Число детей в однополых парах оценивается в 20–40 тысяч*. Мы имеем дело с новой реальностью, и поэтому так важно пытаться по возможности объективно разобраться, что это значит для ребенка – расти с двумя любящими друг друга взрослыми одного пола.
Беспредметный спор
Когда в общественных дискуссиях возникает вопрос о воспитании детей гомосексуальными парами, чаще всего обсуждается один аспект ситуации – влияет ли гомосексуальная ориентация взрослых на формирование сексуальных предпочтений ребенка. Психологи и сексологи склоняются к отрицательному ответу. Об этом говорят, к примеру, исследования психолога Фредерика Бозетта (Frederick W. Bozett)** и его коллег, которые долгое время наблюдали детей, воспитывавшихся в однополых парах. Их вывод: гомосексуалистами чаще становятся дети, воспитанные в гетеросексуальных семьях.
Впрочем, с тем же успехом можно утверждать, что дети из гетеросексуальных семей чаще становятся пилотами самолетов, нобелевскими лауреатами или серийными убийцами. И все это будет чистой правдой – во-первых, потому что гетеросексуальных пар неизмеримо больше. А во-вторых, потому что исследования этой темы начались лишь тогда, когда о феномене однополых семей впервые заговорили открыто, – в 80-х годах прошлого века. И 30 лет – слишком небольшой срок для столь серьезных заключений. По этим же причинам вряд ли стоит принимать всерьез и исследования – а такие тоже существуют, – согласно которым детям в гомосексуальных парах живется даже лучше, чем в обычных и тем более неполных семьях. Доводы тех, кто говорит о «воспитании» гомосексуализма и извращений в однополых парах, ничуть не более убедительны. А часто и менее. Скажем, Тимоти Дэйли (Timothy J. Dailey) в обзоре «Воспитание в гомосексуальных семьях: дети в опасности» последовательно упрекает всех оппонентов в неточности и недостоверности, ссылаясь на еще более неточные и недостоверные данные.
Один партнер выполняет материнскую функцию, а другой своим присутствием показывает ребенку: «Мать любит не только тебя».
Для выводов о влиянии сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей пока не хватает лонгитюдных (достаточно длительных) исследований, считает детский аналитик Анна Скавитина: «Нам приходится опираться на эмпирический опыт. Но и Фрейд строил свои теории на эмпирическом опыте. И его теории используются до сих пор. По своему опыту работы с детьми из однополых пар могу сказать, что это гетеросексуальные дети. И прямого влияния сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей я не наблюдала ни разу».
«Одной общей причины формирования гомосексуальной ориентации просто нет, – соглашается семейный психотерапевт Инна Хамитова. – Это могут быть гены, а могут быть и психологические причины. Но мне сложно представить, что ребенок может стать геем только под влиянием ориентации родителей». Гораздо важнее личные качества тех взрослых, с которыми растет ребенок, и в этом смысле не бывает гомосексуалистов «вообще», уверена Инна Хамитова: «Есть разные пары и разные отношения. Партнеры могут быть добрыми и мягкими, а могут – требовательными и строгими. И вот эти их качества влияют на формирование личности их ребенка намного сильнее, чем сексуальная ориентация».
Другой вопрос, который многих беспокоит: может ли повлиять на психику ребенка увиденная им сексуальная сцена между однополыми взрослыми? «В любой паре, будь она гомо- или гетеросексуальной, родители вообще-то не демонстрируют детям свои сексуальные отношения, если речь не идет о патологических случаях», – продолжает Инна Хамитова. И никаких оснований считать, что таких случаев в гомосексуальных парах больше, у нее нет.
Семейные роли
Но сексуальность – далеко не главный вопрос, который возникает в связи с воспитанием детей в однополых парах. Гораздо важнее понять, как развивается психика ребенка в такой ситуации и могут ли их «родители» выполнить две разные функции – материнскую и отцовскую. С точки зрения классического психоанализа построение идентичности и нормальное формирование личности ребенка невозможны без преодоления эдипального конфликта – бессознательного сексуального влечения к родителю противоположного пола. Возможно ли это для ребенка в гомосексуальной паре?
Да, это возможно, считают наши эксперты. «Суть эдипова комплекса и соответствующего конфликта состоит в том, что ребенок осознает: между родителями существуют отношения, из которых он исключен, – поясняет психоаналитик Светлана Федорова. – Ребенок начинает испытывать ревность и желание установить подобные отношения с одним из родителей, обычно противоположного пола».
Это проясняет и распределение ролей в гомосексуальной паре. Один из партнеров оказывается родителем с материнской функцией, а другой – тем самым «третьим», который уже своим присутствием говорит ребенку: «мать не может любить только тебя, не может любить тебя слишком сильно, потому что она любит и меня тоже». Благодаря «третьему» ребенок по мере взросления освобождается от всепоглощающей связи с матерью и обращается к окружающему миру. «В гетеросексуальной семье отец спасает ребенка от слияния с матерью, – рассказывает Светлана Федорова. – Но эта ситуация возможна и в гомосексуальных парах, где происходит разделение ролей на женскую и мужскую. В таком случае ребенок имеет шанс получить необходимое количество любви и заботы и одновременно защиту от слияния с одним из родителей». Но есть и некоторый риск, предостерегает Светлана Федорова: «Роль отца – быть отличным от матери не только по функции, но и по полу. И с осознанием разности полов у ребенка в гомосексуальной паре возможны трудности». «Особенно это касается воспитания мальчика в паре из двух женщин, – считает Анна Скавитина.– Выстроить свою мужскую идентичность ему сложнее». Впрочем, в семьях из двух женщин у нас выросло не одно поколение, напоминает Инна Хамитова: «После войны был колоссальный дефицит мужчин. И семья из мамы, бабушки и ребенка была почти нормой». Да и сейчас в таких семьях ничего не-обычного нет: бабушка обычно выполняет материнскую роль, заботится о ребенке, а мать, наоборот, мужскую – работает, кормит семью. Причем отношения между двумя женщинами могут быть довольно напряженными. И в этом смысле однополая пара, живущая в мире и согласии, может быть более приемлемой для воспитания ребенка.
К счастью, мир ребенка не состоит лишь из родителей. Дети повсюду встречают мужчин и женщин, читают в книгах и видят в кино переживания героинь и подвиги героев. Словом, если ребенок не растет в полной изоляции, ориентиров для правильной самоидентификации у него хватает. «Психологам известно много случаев, – рассказывает Анна Скавитина, – когда в силу разных причин ребенка с младенчества растит не мать, а отец. И это никак не сказывается на развитии. Кроме того, сегодня нередко папа варит борщи, а мама управляет огромным бизнесом. Я работала с такими семьями и могу сказать, что мальчики в них растут маскулинными, а девочки – фемининными. Не вижу, почему в гомосексуальных парах должно быть иначе».
«Я отвечу, что все в порядке»
Нашим коллегам из французского Psychologies удалось поговорить с молодыми взрослыми, воспитанными в гомосексуальных парах. 20-летняя студентка Карина была зачата по договоренности между лесбиянкой и геем. Она удивляется, отчего психологи и политики столько говорят о детях в однополых семьях: «Если им так интересно, пусть придут и спросят. И я отвечу им, что все в порядке». Свою жизнь она описывает как самую обычную. «Я всегда знала, что родители не влюблены друг в друга, что они сошлись именно для того, чтобы завести ребенка, – объясняет Карина. – Я живу у мамы. У папы есть свои ключи, он заходит, когда хочет. Когда я была маленькая, он приходил каждое утро проводить меня в школу. Это как если бы мои родители были в разводе, только они хорошо ладят!» Вопрос о сексуальных предпочтениях вызывает у 27-летнего научного сотрудника Томаса, воспитанного лесбийской парой, улыбку. «Я проводил каникулы у дедушки, был бойскаутом. Мои мамы объяснили мне, что мальчики писают стоя. Остальное я открыл сам. Я никогда не думал, что уступаю друзьям в мужественности. Зато быстро понял, что я чувствительнее и лучше понимаю девушек. И это очень помогло мне в любовных отношениях». Ю. З.
Откуда берутся дети
Существует как минимум 5 путей, которыми дети оказываются в однополых парах.
1. Самая древняя и очевидная форма однополого родительства: ребенок рождается у гетеросексуальных родителей, затем они разводятся, и один из них (либо оба) начинают жить в гомосексуальной паре.
2. Ребенка усыновляет один из родителей, скрывая свою гомосексуальность, чтобы не получить отказ.
3. Ребенок зачат по договору между лесбиянкой/геем и лицом противоположного пола.
4. Ребенок рождается в результате искусственного оплодотворения спермой донора.
5. Пара геев прибегает к услугам суррогатной матери.
Как я появился на свет?
Этот вопрос задают все дети, но в случае гомосексуальной пары ответить на него сложнее. «Очень важно, как будет изложена история его происхождения. Нельзя «аннулировать» одного из теперь уже трех родителей, сделать кого-то, кто не присутствует в семье, неодушевленным существом, – настаивает Светлана Федорова. – Ведь наша идентичность складывается из фантазий о нашем происхождении и из возможности идентифицировать себя с каждым из родителей. А теперь представьте: вы обнаруживаете, что часть вас – нечто неживое, немыслящее. Как это принять, не омертвив того, кто был донором биоматериала или вашим инкубатором, – а с ним и часть себя самого?» Иными словами, главная опасность – пытаться убедить ребенка, что он каким-то чудом появился на свет от двух женщин или двух мужчин. Такого рода бредовые представления заведомо вредят нормальному психическому развитию ребенка. Все дети должны знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже одного из них в паре, которая его растит, нет. Тогда как говорить ребенку о его происхождении? «Мы так хотели тебя, что… Ну, а дальше – есть же разные способы. Попросили одного дядю или одну тетю помочь, пришли за тобой в Дом ребенка, – перечисляет варианты Инна Хамитова. – Главное – говорить ребенку правду достаточно рано и теми словами, которые будут ему понятны».
За пределами дома
Если родители ведут себя разумно, какие проблемы все-таки могут возникнуть у детей в однополой паре? «Их проблемы ничем не отличаются от проблем маленьких детей из гетеросексуальных семей, – констатирует Анна Скавитина. – Страх темноты, трудности с засыпанием... Ничего такого, что можно связать с гомосексуальностью родителей».
А дальше эти дети идут в школу. И если не в первый день, то во второй возвращаются с вопросом: «А кто такие педики?». «За 20 лет практики я так и не смогла найти никакой разницы между проблемами в парах гомо- и гетеросексуалов, – признается Инна Хамитова. – Это касается и проблем с детьми. Нет никакой разницы, кроме одной: гомосексуальные пары ощущают постоянную враждебность той среды, в которой они живут. И это, боюсь, влияет на детей, которые растут в таких парах, намного сильнее всех прочих обстоятельств».
Ребенок должен знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже в паре, которая его растит, одного из них нет.
Здесь, конечно, важно, как воспринимают свою гомосексуальность взрослые. Если они прячутся от нее, ребенок опосредованно переживает их стыд и унижение. Если они истово сражаются за права меньшинств, он рискует быть вовлеченным в их активизм (часто граничащий с ), и ему будет труднее отстоять свое право быть не таким, как они. А если родители спокойны, они передают это спокойствие и ребенку. Но это в идеале. У нас же ребенок в гомосексуальной паре очень быстро понимает, что его семья находится в оппозиции к обществу и принятым в нем ценностям, и оказывается перед жестким выбором. «Он может либо принять ценности своей семьи и перейти в оппозицию к обществу, либо выступить против семьи: осудить родителей, порвать с ними, – комментирует Инна Хамитова. – Когда я говорю про принятие ценностей семьи, речь идет об уважении и любви к своим родителям, невзирая на нестандартность их образа жизни».
Наконец, важно помнить, что правами на ребенка в однополой паре обладает лишь один партнер. Если пара распалась, один из двоих может навсегда потерять контакт с сыном или дочерью. А в случае смерти законного родителя ребенок будет передан в детский дом, хотя есть человек, которого он считает родным. Такой риск создает для ребенка дополнительное психическое напряжение и делает его более уязвимым.
Способность любить
Дети в однополых парах – лишь одно из направлений глобальной трансформации понятия «семья», которая происходит буквально у нас на глазах. «Патриархальная модель с фигурами кормильца-отца и подчиненной, занятой лишь домом и детьми матерью перестала быть единственной, а возможно, и главной, – считает Инна Хамитова. – Мы все чаще видим партнерские отношения с новым распределением ролей». «Это колоссальная этическая проблема, с которой человечество еще никогда не сталкивалось, – объясняет Светлана Федорова. – Сейчас в некоторых европейских странах готовят правовую основу для равенства полов и различных семей, появляются понятия «Родитель 1» и «Родитель 2». Мы пытаемся освободиться от необходимости испытывать любовь и разочарование от того, что другой отличен, и от своей зависимости. Гомосексуальная пара стремится иметь свое продолжение, и это естественное человеческое желание. Общество дает им право на это счастье и берет на себя ответственность за счастье ребенка в такой семье. Но мне в этом видится утопическая ловушка. Лишая родителей пола, мы рискуем лишить детей происхождения, а с ним и идентичности». С другой стороны, желание однополых пар непременно завести ребенка – отражение проблемы нарциссического всемогущества человека, который «не приемлет ограничений, для которого существует только собственное «Я» и сиюминутные желания», требующие удовлетворения», – указывает Светлана Федорова.
Но есть один аспект, о котором нельзя промолчать. Гомосексуалисты гораздо охотнее гетеросексуальных пар усыновляют детей, в том числе и больных. Там, где у них есть на это право, разумеется. «Способность к привязанности формируется в самые первые годы жизни ребенка, и самые чудесные воспитатели не могут заменить близкого человека, – подводит итог Инна Хамитова. – Если родители – приемные или родные, одного они пола или разного, неважно – способны дать ребенку любовь, то и он, когда вырастет, сможет давать эту любовь другим, в том числе и своим детям».
* По данным французской Ассоциации геев и лесбиянок – родителей и будущих родителей (APGL).
** F. Bozett «Gay and Lesbian Parents» (Praeger Paperback, 1987).
