Битва Бородино является одной из известнейших в российской истории. Она имела огромное значение в войне 1812 года и стала самой жестокой и кровавой в 19 веке. 7 сентября (26 августа) 1812 – день одной из величайших побед в истории России. Значение Бородинского сражения переоценить трудно. Поражение в нем привело бы к полной и безоговорочной капитуляции.
Русскими войсками к тому моменту командовал Михаил Илларионович Кутузов, уважаемый не только офицерами, но и простыми солдатами генерал. Он стремился любой ценой оттянуть генеральное сражение с армией Наполеона. Отступая вглубь страны и заставляя Бонапарта распылять свои силы, он старался максимально уменьшить превосходство французской армии. Однако постоянные отступления и приближение врага к Москве не могло не сказаться на настроениях в российском обществе и моральном духе армии. Наполеон же спешил захватить все ключевые позиции, стремясь при этом сохранить высокую боеспособность Великой Армии. Бородинское сражение причины которого были заключены в противоборстве двух армий и двух выдающихся полководцев произошло 7 сентября (26 августа по старому стилю) 1812 года.
Место сражения выбиралось весьма тщательно. Разрабатывая план Бородинского сражения, Кутузов уделил серьезное внимание рельефу местности. Ручьи и овраги, небольшие речки, покрывавшие земли, прилегающие к небольшому селу Бородино, делали их наилучшим вариантом. Это позволяло минимизировать численный перевес французской армии и превосходство ее артиллерии. Обойти русские войска на этом участке было достаточно сложно. Но, в то же время, Кутузову удалось перекрыть Старую и Новую Смоленские дороги и Гжатский тракт, ведущие на Москву. Важнейшей для русского полководца стала тактика изматывания армии противника. Возведенные солдатами флеши и иные фортификационные сооружения сыграли немалую роль в битве.
Вот сжатое описание Бородинского сражения. В 6 утра французская артиллерия открыла огонь по всему фронту – таким стало начало Бородинского сражения. Выстроенные для атаки французские войска обрушили свой натиск на Лейб-гвардии Егерский полк. Отчаянно сопротивляясь, полк отступил за речку Колочь. Флеши, которые станут известны как Багратионовы, прикрывали от обхода егерские полки князя Шаховского. Впереди, так же, выстроились в оцеплении егеря. Дивизия генерал-майора Неверовского занимала позиции за флешами.
Войска генерал-майора Дуки занимала Семеновские высоты. Этот участок был атакован кавалерией маршала Мюрата, войсками маршалов Нея и Даву, корпусами генерала Жюно. Численность атаковавших достигала 115 тыс. человек.
Ход Бородинского сражения после отбитых атак французов в 6 и 7 часов продолжился очередной попыткой взять флеши на левом фланге. К тому моменту они были усилены Измайловским и Литовским полками, дивизией Коновницина и частями кавалерии. С французской стороны именно на этом участке сконцентрировались серьезные силы артиллерии – 160 орудий. Однако последующие атаки (в 8 и 9 утра) оказались, несмотря на невероятный накал боев, совершенно безуспешными. Французам ненадолго удалось в 9 утра овладеть флешами. Но, скоро они были выбиты с укреплений русских мощным контрударом. Полуразрушенные флеши упорно держались, отражая последующие атаки врага.
Коновницин отвел свои войска в Семеновское только после того, как удержание этих укреплений перестало быть необходимостью. Новой линией обороны стал Семеновский овраг. Измотанные войска Даву и Мюрата не получившие подкрепления (Наполеон не рискнул ввести в сражение Старую Гвардию) не смогли провести успешную атаку.
Положение было крайне сложным и на других направлениях. Курганная высота была атакована в то же время, когда на левом фланге кипел бой за взятие флешей. Батарея Раевского удерживала высоту, несмотря на мощный натиск французов под командованием Евгения Богарне. После того, как подошло подкрепление, французы вынуждены были отступить.
Схема Бородинского сражения не будет полной без упоминания об отряде генерал-лейтенанта Тучкова. Он предотвратил обход русских позиций польскими частями под командованием Понятовского. Заняв Утицкий курган, Тучков перекрыл Старую Смоленскую дорогу. Защищая курган, Тучков получил смертельное ранение. Но поляки вынуждены были отступить.
Не менее напряженными были действия на правом фланге. Генерал-лейтенант Уваров и атаман Платов кавалерийским рейдом вглубь позиций противника, совершенным около 10 часов утра оттянули на себя значительные силы французов. Это позволило ослабить натиск по всему фронту. Платов смог выйти в тыл французов (район Валуево), что приостановило наступление на центральном направлении. Уваров совершил столь же успешный маневр в районе Беззубово.
Бородинское сражение длилось весь день и стало понемногу затихать только к 6 часам вечера. Еще одна попытка обхода русских позиций была успешно отбита воинами Лейб-гвардии Финляндского полка в Утицком лесу. После этого Наполеон отдал приказ отойти к исходным позициям. Бородинское сражение краткое содержание которого изложено выше, продлилось более 12 часов.
Потери в Бородинском сражении Великой Армии Наполеона составили 59 тыс. человек, среди которых 47 генералов. Русская армия потеряла 39 тыс. воинов, среди которых 29 генералов.
Необходимо отметить, что итоги Бородинского сражения вызывают бурные споры и в наше время. Однако, к окончанию того дня, сложно было сказать даже кто победил в Бородинском сражении, ведь и Кутузов и Наполеон заявили о своей победе вполне официально. Но, дальнейшее развитие событий показало, что, несмотря на огромные для русской армии потери и отступление дата Бородинского сражения стала одной из славнейших дат военной истории страны. И достигнуто это было стойкостью, мужеством и беспримерным героизмом офицеров и солдат. Героями Бородинского сражения 1812 года стали Тучков, Барклай-де-Толли, Раевский и многие другие воины.
Исход битвы для Бонапарта оказался на много более тяжелым. Потери Великой Армии восполнить было невозможно. Боевой дух солдат упал. В такой ситуации перспективы русского похода уже не выглядели столь блестяще.
День Бородинского сражения сегодня отмечается и в России, и во Франции. На Бородинском поле проводятся масштабные исторические реконструкции событий 7 сентября 1812 года.
Написанный в 1920-м году роман Скотта Фицжеральда «По эту сторону рая» оказался первым большим произведением автора - фактически, именно с него он начал заниматься литературой серьезно. Эта книга имеет черты автобиографии - писатель рассказывает о своем поколении, о своей собственной жизни, идеях и идеалах.
Чувствуется, что «По эту сторону рая» - это книга, в которую автор вложил часть своей души, и при этом роман значительно отличается от более поздних произведений Фицджеральда. Книга является более эмоциональной, более наивной, но, несомненно, и более честной по сравнению с другими книгами автора.
В центре сюжета оказывается молодой человек, которого с самого начала его жизни преследовал успех - великолепный и талантливый ученик, а позже студент, юноша, которому уготована была блестящая карьера, баловень судьбы, с ранних лет окруженный женским вниманием. В определенный момент все меняется - герой теряет свое состояние и осознает, что у него никогда не было настоящих друзей. Карьерные перспективы перестают существовать, а единственная девушка, которую он любил, отказывается от него из-за его финансового положения. Это - только лишь завязка романа. Дальше Фицджеральд пишет о великом времени революций, о бунте молодежи, о том, как она пыталась найти саму себя в мире, где изменилось абсолютно все.
Чувствуется, что все вопросы, поднятые автором в романе, все сомнения, все мысли принадлежат самому автору. Оценивая свой собственный опыт, Фицджеральд создает великолепный роман о взрослении, книгу, которая сохраняет свою актуальность и сегодня, ведь молодежь не перестает бунтовать и метаться из крайности в крайность в поисках себя.
Стоит отметить, что уже на этапе написания романа «По эту сторону рая» Фицджеральду был свойственен великолепный, легкий, но в то же время яркий и образный слог. Каждый из персонажей, появляющихся в книге, представителей «потерянного» поколения прописан так, что литературные персонажи буквально оживают перед читателям.
К слову, именно тема «потерянного» поколения была очень близка Фицджеральду. Рассматривая современный ему мир и утраченный мир его родителей, автор, по всей видимости, чувствовал, что его поколение было в чем-то обделенным, ему что-то недодали. Подобные идеи прижились надолго - со времен взросления Фицджеральда каждое новое поколение торжественно провозглашало себя «потерянным». Видимо, поэтому романы автора до сих пор пользуются такой популярностью - в том протесте, который он описывает, новые поколения читателей находят немало близкого и понятного для себя.
Не становится исключением и «По эту сторону рая» - в этой книге проблема «потерянности» выглядит особенно острой, а потому знакомство с ней оказывается полезным как для тех, кто только еще находится в поисках себя, так и для тех, кто уже вышел из этого возраста.
…По эту сторону рая
Мудрость - опора плохая.
Руперт Брук.
Опытом люди называют свои ошибки.
Оскар Уайльд.
Книга первая: РОМАНТИЧЕСКИЙ ЭГОИСТ
Глава 1: ЭМОРИ, СЫН БЕАТРИСЫ
Эмори Блейн унаследовал от матери все, кроме тех нескольких трудно определимых черточек, благодаря которым он вообще чего-нибудь стоил. Его отец, человек бесхарактерный и безликий, с пристрастием к Байрону и с привычкой дремать над «Британской энциклопедией», разбогател в тридцать лет после смерти двух старших братьев, преуспевающих чикагских биржевиков, и, воодушевленный открытием, что к его услугам весь мир, поехал в Бар-Харбор, где познакомился с Беатрисой О’Хара. В результате Стивен Блейн получил возможность передать потомству свой рост - чуть пониже шести футов, и свою неспособность быстро принимать решения, каковые особенности и проявились в его сыне Эмори. Долгие годы он маячил где-то на заднем плане семейной жизни, безвольный человек с лицом, наполовину скрытым прямыми шелковистыми волосами, вечно поглощенный «заботами» о жене, вечно снедаемый сознанием, что он ее не понимает и не в силах понять.
Зато Беатриса Блейн, вот это была женщина! Ее давнишние снимки - в отцовском поместье в Лейк-Джинева, штат Висконсин, или в Риме, у монастыря Святого Сердца - роскошная деталь воспитания, доступного в то время только дочерям очень богатых родителей, - запечатлели восхитительную тонкость ее черт, законченную изысканность и простоту ее туалетов. Да, это было блестящее воспитание, она провела юные годы в лучах Ренессанса, приобщилась к последним сплетням о всех старинных римских семействах, ее, как баснословно богатую юную американку, знали по имени кардинал Витори и королева Маргарита, не говоря уже о менее явных знаменитостях, о которых и услышать-то можно было, только обладая определенной культурой. В Англии она научилась предпочитать вину виски с содовой, а за зиму, проведенную в Вене, ее светская болтовня стала и разнообразнее и смелее. Словом, Беатрисе О’Хара досталось в удел воспитание, о каком в наши дни нельзя и помыслить; образование, измеряемое количеством людей и явлений, на которые следует взирать свысока или же с благоговением; культура, вмещающая все искусства и традиции, но ни единой идеи. Это было в самом конце той эпохи, когда великий садовник срезал с куста все мелкие неудавшиеся розы, чтобы вывести один безупречный цветок.
В каком-то промежутке между двумя захватывающими сезонами она вернулась в Америку, познакомилась со Стивеном Блейном и вышла за него замуж - просто потому, что немножко устала, немножко загрустила. Своего единственного ребенка она носила томительно скучную осень и зиму и произвела на свет весенним днем 1896 года.
В пять лет Эмори уже был для нее прелестным собеседником и товарищем. У него были каштановые волосы, большие красивые глаза, до которых ему предстояло дорасти, живой ум, воображение и вкус к нарядам. С трех до девяти лет он объездил с матерью всю страну в личном салон-вагоне ее отца - от Коронадо, где мать так скучала, что с ней случился нервный припадок в роскошном отеле, до Мехико-Сити, где она заразилась легкой формой чахотки. Это недомогание пришлось ей по вкусу, и впоследствии она, особенно после нескольких рюмок, любила пользоваться им как элементом атмосферы, которой себя окружала.
Таким образом, в то время как не столь удачливые богатые мальчики воевали с гувернантками на взморье в Ньюпорте, в то время как их шлепали и журили и читали им вслух «Дерзай и сделай» и «Фрэнка на Миссисипи», Эмори кусал безропотных малолетних рассыльных в отеле «Уолдорф», преодолевал врожденное отвращение к камерной и симфонической музыке и подвергался в высшей степени выборочному воспитанию матери.
Френсис Скотт Фицджеральд
По эту сторону рая
…По эту сторону рая
Мудрость – опора плохая.
Руперт Брук.
Опытом люди называют свои ошибки.
Оскар Уайльд.
Книга первая: РОМАНТИЧЕСКИЙ ЭГОИСТ
Глава 1: ЭМОРИ, СЫН БЕАТРИСЫ
Эмори Блейн унаследовал от матери все, кроме тех нескольких трудно определимых черточек, благодаря которым он вообще чего-нибудь стоил. Его отец, человек бесхарактерный и безликий, с пристрастием к Байрону и с привычкой дремать над «Британской энциклопедией», разбогател в тридцать лет после смерти двух старших братьев, преуспевающих чикагских биржевиков, и, воодушевленный открытием, что к его услугам весь мир, поехал в Бар-Харбор, где познакомился с Беатрисой О’Хара. В результате Стивен Блейн получил возможность передать потомству свой рост – чуть пониже шести футов, и свою неспособность быстро принимать решения, каковые особенности и проявились в его сыне Эмори. Долгие годы он маячил где-то на заднем плане семейной жизни, безвольный человек с лицом, наполовину скрытым прямыми шелковистыми волосами, вечно поглощенный «заботами» о жене, вечно снедаемый сознанием, что он ее не понимает и не в силах понять.
Зато Беатриса Блейн, вот это была женщина! Ее давнишние снимки – в отцовском поместье в Лейк-Джинева, штат Висконсин, или в Риме, у монастыря Святого Сердца – роскошная деталь воспитания, доступного в то время только дочерям очень богатых родителей, – запечатлели восхитительную тонкость ее черт, законченную изысканность и простоту ее туалетов. Да, это было блестящее воспитание, она провела юные годы в лучах Ренессанса, приобщилась к последним сплетням о всех старинных римских семействах, ее, как баснословно богатую юную американку, знали по имени кардинал Витори и королева Маргарита, не говоря уже о менее явных знаменитостях, о которых и услышать-то можно было, только обладая определенной культурой. В Англии она научилась предпочитать вину виски с содовой, а за зиму, проведенную в Вене, ее светская болтовня стала и разнообразнее и смелее. Словом, Беатрисе О’Хара досталось в удел воспитание, о каком в наши дни нельзя и помыслить; образование, измеряемое количеством людей и явлений, на которые следует взирать свысока или же с благоговением; культура, вмещающая все искусства и традиции, но ни единой идеи. Это было в самом конце той эпохи, когда великий садовник срезал с куста все мелкие неудавшиеся розы, чтобы вывести один безупречный цветок.
В каком-то промежутке между двумя захватывающими сезонами она вернулась в Америку, познакомилась со Стивеном Блейном и вышла за него замуж – просто потому, что немножко устала, немножко загрустила. Своего единственного ребенка она носила томительно скучную осень и зиму и произвела на свет весенним днем 1896 года.
В пять лет Эмори уже был для нее прелестным собеседником и товарищем. У него были каштановые волосы, большие красивые глаза, до которых ему предстояло дорасти, живой ум, воображение и вкус к нарядам. С трех до девяти лет он объездил с матерью всю страну в личном салон-вагоне ее отца – от Коронадо, где мать так скучала, что с ней случился нервный припадок в роскошном отеле, до Мехико-Сити, где она заразилась легкой формой чахотки. Это недомогание пришлось ей по вкусу, и впоследствии она, особенно после нескольких рюмок, любила пользоваться им как элементом атмосферы, которой себя окружала.
Таким образом, в то время как не столь удачливые богатые мальчики воевали с гувернантками на взморье в Ньюпорте, в то время как их шлепали и журили и читали им вслух «Дерзай и сделай» и «Фрэнка на Миссисипи», Эмори кусал безропотных малолетних рассыльных в отеле «Уолдорф», преодолевал врожденное отвращение к камерной и симфонической музыке и подвергался в высшей степени выборочному воспитанию матери.
– Что, Беатриса? (Она сама захотела, чтобы он так странно ее называл.)
– Ты и не думай еще вставать, милый. Я всегда считала, что рано вставать вредно для нервов. Клотильда уже распорядилась, чтобы завтрак принесли тебе в номер.
– Я сегодня чувствую себя очень старой, Эмори, – вздыхала она, и лицо ее застывало в страдании, подобно прекрасной камее, голос искусно замирал и повышался, а руки взлетали выразительно, как у Сары Бернар. – Нервы у меня вконец издерганы. Завтра мы уедем из этого ужасного города, поищем где-нибудь солнца.
