С. Соломко. Русская красавица
В зарубежных исторических трудах сложился устойчивый штамп о жалкой участи женщин в допетровской Руси. Впрочем, над созданием этого штампа немало потрудились и отечественные либеральные авторы. Костомаров сокрушался, что “русская женщина была постоянною невольницею с рождения и до гроба”. Её держали взаперти, мужья избивали жён плетью, розгами, дубинами. На чем же основываются подобные утверждения? Оказывается, источников не так уж много. Один из них – австрийский дипломат XVI в. Герберштейн. Его миссия в Москву провалилась, и он оставил о нашей стране злые и язвительные воспоминания (даже иезуит Поссевино после посещения России отметил, что Герберштейн многое наврал). Среди прочего негатива он описывал, что русские женщины постоянно сидят под замком, “прядут и сучат нитки”, а больше им ничем заниматься не дозволяют.
Но самым известным документом, на котором строятся доказательства, является «Домострой». Название этой популярной книги XVI века даже стало ругательным, поместилось где-то рядышком с “черносотенством” и “мракобесием”. Хотя в действительности “Домострой” – полная и неплохая энциклопедия хозяйственной жизни. Это было характерно для всей средневековой литературы, книги стоили дорого, и покупатель хотел, чтобы в одной книге было собрано “все” в той или иной области знаний. “Домострой” как раз и представляет собой попытку объединить «все». Как правильно молиться, как содержать дом, как строить отношения между членами семьи, хозяевами и работниками, как принимать гостей, ухаживать за скотом, как заготавливать рыбу, грибы, капусту, как делать квас, мед, пиво, приводятся рецепты сотен блюд. И все это объединяется понятием “дома” как единого организма. Здоровый организм – будет хорошо жить, неладно в доме – дела пойдут наперекосяк.
Но по различным работам – научным, публицистическим, художественным, кочует одна и та же цитата из «Домостроя»: “А увидит муж, что непорядок у жены… и за ослушание… сняв рубашку и плетию вежливенько бити, за руки держа, по вине смотря”. Казалось бы, здесь все ясно! Какое варварство! Жестокость не только допускается, но и предписывается, возводится в обязательную практику! Стоп… Не спешите делать выводы. На самом деле, перед нами один из самых наглых примеров исторической фальсификации. Текст и впрямь выдернут из «Домостроя», но… обратите внимание на многоточия. В них пропущены не отдельные слова. Пропущено несколько абзацев!
Возьмем подлинный текст “Домостроя” и посмотрим, что оборвано первым многоточием: “А увидит муж, что у жены непорядок и у слуг, сумел бы свою жену наставлять да учить полезным советом”. Как вы считаете, в подлиннике и цитате сохранен одинаковый смысл? Или его исковеркали до неузнаваемости? Что касается поучений о порке, то они относятся вообще не к жене: “Но если слову жены или сына или дочери слуга не внемлет, и не делает того, чему муж, отец или мать его учат, то плетью постегать, по вине смотря”. И поясняется, как надо наказывать слуг: “Плетью же наказывая, осторожно бить, и разумно, и больно, и страшно, и здорово, если вина велика. За ослушание же или нерадение, рубашку сняв, плеткой постегать, за руки держа и по вине смотря…”
Я здесь не спорю, правильно это или нет, выпороть слугу, если он, предположим, ворует (может быть, правильнее отправить сразу на виселицу, как делали в Англии?) Хочу лишь отметить, что в отношении жён была внедрена явная подтасовка. Писатели и журналисты, переписывающие друг у друга цитату с многоточиями, могут этого не знать. Но неужели не читали полный текст “Домостроя” историки XIX в. которые и запустили в оборот искалеченную цитату? Не могли не читать. Следовательно, совершили подлог преднамеренно. Кстати, некоторые переводчики допускают ещё и дополнительные фальсификации. Например, вместо “снявши рубашку”, как в подлиннике, пишут “задрав рубашку” – чтобы прилепить цитату к женщине, а не мужчине. А читатель не заметит, проглотит! Неужели кто-нибудь станет изучать подлинный текст на церковнославянском языке и сверять с переводом?
Между прочим, истинные отношения между мужьями и жёнами, или между возлюбленными, принятые на Руси, нетрудно увидеть из других источников. Их сохранилось предостаточно. Послушайте народные песни, почитайте былины. Или «Повесть о св. Петре и Февронии» - она была написана в те же годы, что «Домострой». Где вы там найдете жестокость, грубость, варварство? Конечно, любовь святых покровителей семьи и брака или любовь сказочных, эпических героев, являлась идеалом. Но это был тот самый идеал, к которому стремились и тянулись наши предки.
А русские женщины никогда не были забитыми и робкими. Можно вспомнить хотя бы талантливую правительницу обширного государства св. равноапостольную великую княгиню Ольгу. Можно вспомнить и дочку Ярослава Мудрого Анну , выданную замуж за французского короля Генриха I. Она оказалась во Франции самым образованным человеком, свободно владела несколькими языками. Сохранились документы, где красуется ее аккуратная подпись на латыни, а рядом крест – «подпись» неграмотного мужа. Именно Анна впервые во Франции ввела в обычай светские приемы, начала выезжать с дамами на охоты. До нее француженки просиживали по домам, за пяльцами или пустой болтовней с прислугой.
Русские княжны проявляли себя в роли королев скандинавских стран, Венгрии, Польши. Внучка Владимира Мономаха Добродея-Евпраксия поразила своей учёностью даже Византию – культурнейшую страну той эпохи. Она была великолепным врачом, умела лечить травами, писала медицинские труды. Сохранился её трактат «Алимма» («Мази»). Для своего времени княжна обладала глубочайшими знаниями. Книга содержит разделы по общей гигиене человека, гигиене брака, беременности, ухода за детьми, по правилам питания, диеты, наружным и внутренним болезням, рекомендации по лечению мазями, приёмы массажа. Наверняка Добродея-Евпраксия была не единственной такой специалисткой. На родине у неё имелись наставницы, у наставниц были другие ученицы.
Унижая русских и поливая их клеветой, зарубежные авторы почему-то не обращают внимания на собственное прошлое. Ведь представления о западном галантном отношении к дамам сложились только в XIX в. из художественных романов Дюма, Вальтера Скотта и пр. В реальности «рыцарского» было маловато. Лютер поучал, что “жена обязана неустанно работать на мужа, во всем ему повиноваться”. В популярной книге “О злых женщинах” утверждалось, что “осел, женщина и орех нуждаются в ударах”. Известный германский поэт Реймер фон Цветтен рекомендовал мужчинам “взять дубинку и вытянуть жену по спине, да посильнее, изо всей силы, чтобы она чувствовала своего господина”. А британский писатель Свифт рассуждал, что женский пол – нечто среднее между человеком и обезьяной.
Во Франции, Италии, Германии, даже дворяне откровенно, за деньги, продавали красивых дочерей королям, принцам, аристократам. Подобные сделки считались не позорными, а крайне выгодными. Ведь любовница высокопоставленного лица открывала пути к карьере и обогащению своим родным, её осыпали подарками. Но могли запросто подарить другому хозяину, перепродать, проиграть в карты, отлупить. Английский король Генрих VIII в приступах плохого настроения так избивал фавориток, что они на несколько недель «выходили из строя». Двоих надоевших жён отправил на плаху. А на простолюдинок нормы галантности вообще не распространялись. С ними обращались, как с предметом для пользования. Кстати, Костомаров, осуждая отечественные обычаи, ссылался на некоего итальянца – который сам забил до смерти русскую женщину, чем и хвастался за границей. Но разве это свидетельство о нравах русских? Скорее, о нравах итальянцев.
На Руси женщина пользовалась гораздо большими свободами, чем принято считать. Закон защищал ее права. Оскорбление женщин наказывалось вдвое большим штрафом, чем оскорбление мужчин. Они полноправно владели движимым и недвижимым имуществом, сами распоряжались собственным приданым. Вдовы управляли хозяйством при несовершеннолетних детях. Если в семье не было сыновей, наследницами выступали дочери. Женщины заключали сделки, судились. Среди них было много грамотных, новгородскими берестяными записками обменивались даже простолюдинки. В Киевской Руси существовали специальные школы для девочек. А в XVII в. небезызвестный протопоп Аввакум гневно обрушивался на некую девку Евдокию, начавшую изучать грамматику и риторику.
Но русские представительницы прекрасного пола умели и владеть оружием. Имеются неоднократные упоминания, как они обороняли стены городов вместе с мужчинами. Участвовали даже в судных поединках. Вообще в таких случаях разрешалось нанимать вместо себя бойца, но Псковская Судная грамота оговаривала: «А жонки с жонкою присужати поле, а наймиту от жонки не быти ни с одну сторону». Если присудили поединок женщине с мужчиной - пожалуйста, выставляй наёмника, а если с женщиной - нельзя. Сами облачайтесь в доспехи, выходите конными или пешими, берите мечи, копья, секиры и рубитесь сколько влезет. Очевидно, закон имел и хитрую подоплёку. Повздорят две бабы, заплатят бойцам, и один из них погибнет или покалечится из-за пустяковой ссоры. А сами-то не будут по мелочам рисковать, помирятся.
Ну а теперь давайте попробуем разобраться с «общепризнанными» свидетельствами о домашнем заточении русских женщин. В эпоху Московской Руси 90 % населения составляли крестьяне. Вот и подумайте – могли ли они держать своих жён под замком? А кто будет работать в поле, на огороде, ухаживать за скотиной? С крестьянками данная концепция явно не стыкуется. Может быть, взаперти держали только горожанок? Нет, опять не сходится. Кроме упомянутого Герберштейна воспоминания о нашей стране оставили десятки иностранцев, посещавших её в разные времена. Они описывают толпы женщин вперемежку с мужчинами на различных праздниках, торжествах, богослужениях. Рассказывают о продавщицах и покупательницах, переполнявших базары. Чех Таннер отмечал: “Любо, в особенности, посмотреть на товары или торговлю стекающихся туда московитянок. Несут ли они полотно, нитки, рубахи или кольца на продажу, столпятся ли там позевать от нечего делать, они поднимают такой крик, что новичок, пожалуй, подумает, не горит ли город”.
Москвички трудились в мастерских, в лавочках, сотни их стирали белье у мостов через Москву-реку. Описывались купания на Водосвятие – множество женщин погружались в проруби вместе с мужчинами, это зрелище всегда привлекало иноземцев. Почти все зарубежные гости, приезжавшие в нашу страну, считали своим долгом описать и русские бани . В Европе их не было, бани считались экзотикой, вот и лезли туда поглазеть на раздетых баб. Взахлёб пересказывали своим читателям, как они, распаренные, выскакивали в снег или в речку. Но… как же быть с затворничеством?
Остаётся предположить, что в домашнем заточении сидели одни лишь дворянки… Нет. Им просто некогда было прохлаждаться! В те времена дворяне каждый год уезжали на службу. Иногда от весны до поздней осени, иногда отсутствовали несколько лет. А кто же руководил поместьями в их отсутствие? Жены, матери. Подтверждением может послужить, например, “Повесть о Юлиании Осорьиной”, написанная в XVII в. сыном героини. Он рассказывал, как отец служил в Астрахани, а мать вела хозяйство. Придворный врач Коллинз описывал семью стольника Милославского, служившего в Пушкарском приказе. Сообщал, что они жили очень бедно, и дочь Милославского Мария – будущая царица, вынуждена была собирать в лесу грибы и продавала их на базаре.
Что же касается представительниц высшей знати, княгинь и боярынь, они тоже занимались хозяйством своих мужей, вотчинами и промыслами. Не оставались в стороне от политической, духовной жизни. Марфа Борецкая фактически возглавляла правительство Новгорода. Морозова заправляла раскольничьей оппозицией. Но большинство боярынь сами числились на придворной службе. Они заведовали гардеробом царя, занимали важные посты мамок и нянек у государевых детей. А у царицы имелся собственный большой двор. Ей служили боярыни, дворянки, в штате состояли дьяки-делопроизводители, русские и иностранные доктора, учителя детей.
Жены государей ведали дворцовыми селами и волостями, получали доклады управляющих, считали доходы. У них имелись и собственные владения, угодья, промышленные предприятия. Коллинз писал, что при Алексее Михайловиче для его супруги Марии в семи верстах от Москвы были построены мануфактуры по обработки пеньки и льна. Они «находятся в большом порядке, очень обширны и будут доставлять работу всем бедным в государстве». Царицы широко занимались благотворительностью, обладали правом помилования преступников. Нередко они с сами, без мужей, ездили в монастыри и храмы, в паломничества. Их сопровождала свита из 5-6 тыс. знатных дам. 
Маржерет и Гюльденстерн отмечали, что при поездке в Троице-Сергиев монастырь за царицей ехало “множество женщин”, и “сидели они на лошадях по-мужски”. О том, что боярыни часто ездили верхом, пишет и Флетчер. Ну-ка попробуйте после комнатного сидячего затворничества прокатиться в седле от Москвы до Сергиева Посада! Что с вами будет? Получается, что знатные дамы где-то тренировались, катались на лошадях. Очевидно, в своих деревнях. А если в период проживания в столице боярские дочери или жены значительную часть времени проводили в собственном дворе, то необходимо учитывать, что представляли собой боярские дворы! Это были целые городки, их население состояло из 3-4 тыс. человек челяди и прислуги. В них раскинулись свои сады, пруды, бани, десятки строений. Согласитесь, времяпровождение в таком дворе отнюдь не равнозначно тоскливому заключению в «тереме».
Однако упоминание Герберштейна, что русские женщины “прядут и сучат нитки”, в какой-то мере близко к истине. Каждая девушка училась рукоделию. Крестьянка или жена ремесленника обшивала семью. Но жены и дочери знати, конечно же, корпели не над посконными портами и рубахами. До нас дошли некоторые образцы их работы – великолепные вышивки. В основном, их делали для церкви. Пелены, плащаницы, покровцы, воздуха, знамена, даже целые вышитые иконостасы. Так что же мы видим? Женщины занимаются сложными хозяйственными вопросами, в свободное время создают произведения высочайшего искусства – и это называется закрепощением?
Некоторые ограничения действительно существовали. На Руси не были приняты балы и пиры с участием женщин. Хозяин в виде особой чести мог представить гостям супругу. Она выйдет, по рюмочке им поднесёт и удалится. На праздниках, на свадьбах, женщины собирались в отдельной комнате – мужчины в другой. «Домострой» вообще не рекомендовал для «прекрасной половины» хмельные напитки. Но иностранцы, которым довелось близко общаться с русскими дамами, восхищались их воспитанием и манерами.
Немец Айрман описывал, что они появляются перед гостями «с очень серьезными лицами, но не недовольными или кислыми, а соединенными с приветливостью; и никогда не увидишь такую даму хохочущей, а ещё менее с теми жеманными и смехотворными ужимками, какими женщины наших стран стараются проявить свою светскую приятность. Они не изменяют своего выражения лица то ли дёрганьем головы, то ли закусывая губы или закатывая глаза, как это делают немецкие женщины. Они не носятся точно блуждающие огоньки, но постоянно сохраняют степенность, и если хотят кого приветствовать или поблагодарить, то при этом выпрямляются изящным образом и медленно прикладывают правую руку на левую грудь к сердцу и сейчас же серьезно и медленно опускают её, так что обе руки свисают по обе стороны тела и так же церемонно возвращаются к прежнему положению. В итоге они производят впечатление благородных личностей”.
Наши далекие пра-пра-бабушки любили и умели принарядиться. Шились удобные и красивые сарафаны, летники, шубки, шапочки с меховой опушкой. Все это украшалось затейливыми узорами, праздничные костюмы – жемчугом, бисером. Модницы щеголяли башмачками на очень высоких каблуках, перенимали у татарок обычай красить ногти – кстати, то и другое на Западе было в новинку, описывалось как диковинки. Русские ювелиры изготовляли изумительные серьги, браслеты, ожерелья. Айрман отмечал: «Они по своему обычаю сверх меры украшают себя жемчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых кольцах, также и на пальцах носят драгоценные перстни». Девушки делали сложные изысканные причёски – даже в косы вплетали жемчуг и золотые нити, украшали их шёлковыми кисточками.
Да и нравы в общем-то были достаточно свободными. Как и во все времена, женщины тянулись к радости и веселью. Любили поплясать, покачаться на качелях. Девушки собирались с парнями за околицей покружиться в хороводах, попеть задорные частушки, порезвиться в молодых играх, зимой – покататься на коньках, на санках с горы. На каждый праздник существовали свои обычаи. На Успение – «дожинки», на Рождество – колядки, на Масленицу – блины, штурмы снежных крепостей, а женихи с невестами и молодые супруги лихо мчались на тройках. Как и во все времена, людям хотелось семейного счастья. В Устюге в 1630 г. объявили набор 150 девушек, желающих поехать в Сибирь «на замужество» - там не хватало жён казакам и стрельцам. Нужное количество набралось мгновенно, покатили через всю Россию!
Впрочем, русские бабы были не чужды и обычных женских слабостей, как же без этого? Допустим, при очередном пожаре в Москве начали выяснять причину – оказалось, что вдовушка Ульяна Иванова оставила непогашенной печку, вышла на минутку к соседу, дьячку Тимофею Голосову, да и засиделась, заболталась в гостях. Чесала языком, пока не закричали, что ее дом полыхает. Наверное, такая вдовушка могла жить в любой стране и в любую эпоху.
Олеарий описывает случай в Астрахани. Немцы здесь тоже надумали посмотреть на русских купальщиц, пошли гулять к баням. Четыре девицы выскочили из парной и плескались в Волге. Немецкий солдат вздумал окунуться с ними. Они принялись в шутку брызгаться, но одна зашла слишком глубоко, стала тонуть. Подруги воззвали к солдату, он вытащил молодку. Все четверо облепили немца, осыпая поцелуями благодарности. Что-то не слишком похоже на «закрепощенность». Очевидно, сами же девушки разыграли «несчастный случай», чтобы поближе познакомиться.
Посол Фоскарино похвалялся, как несколько московских бабёнок очутились в объятиях итальянцев – из любопытства, захотели сравнить их с соотечественниками. Олеарий и Таннер упоминали, что в Москве были и девицы легкого поведения. Они околачивались возле Лобного места под видом продавщиц холста, но обозначали себя, держа в губах колечко с бирюзой. Очень удобно – если появится наряд стрельцов, спрятать колечко во рту. Хотя до повального распутства, как во Франции или Италии, дело не доходило. Причем ситуация получалась во многом парадоксальной. В большинстве стран Европы сохранялись средневековые драконовские законы, за блуд полагалась смертная казнь. Но об этих законах никто не вспоминал, разврат процветал открыто. В России таких законов не было. Вопросами нравственности занималась только Церковь. Но моральные устои оставались куда более прочными, чем на Западе. 
Конечно, не в каждой семье воцарялись «совет да любовь». Иногда случались супружеские измены – это был грех, и духовники назначали покаяние, епитимью. Но если муж обижал супругу, она тоже могла найти защиту в церкви – священник разберется, вразумит главу семьи. В подобных случаях вмешивался и «мир» - деревенская, слободская, ремесленная община. А общины на Руси были крепкими, могли обратиться к властям, воеводам, к самому царю. До нас дошла, например, общественная жалоба на посадского Короба, который “пьет и бражничает безобразно, в зернь и в карты играет, жену свою бьет и мучит не по закону…” Община просила унять хулигана или вообще выселить вон.
Да и сами русские женщины были отнюдь не беззащитными тепличными созданиями, умели постоять за себя. В народной “Притче о старом муже и молодой девице” (XVII в.) богатый вельможа сватает красавицу вопреки её желанию – принуждает к браку родителей. Но девица заранее перечисляет арсенал средств, которыми будет его изводить – от угощения сухими корками и недоваренными мослами до побоев “по берещеной роже, неколотой потылице, жаравной шее, лещевым скорыням, щучьим зубам”. Действительно, бывало и так, что не жена страдала от мужа, а мужу доставалось от жены. Так, дворянин Никифор Скорятин дважды обращался к самому царю Алексею Михайловичу! Жаловался, что жена Пелагея била его, драла за бороду и угрожала топором. Просил защитить или дозволить развестись.
Конечно, я привожу этот пример не в качестве положительного и не в качестве оправдания склочных баб. Но он тоже подтверждает, насколько же несостоятелен «общепризнанный» стереотип о забитых и несчастных русских женщинах, всю жизнь сидевших за запертыми дверями и стонавших от побоев.
Валерий Шамбаров
Домострой – памятник русской литературы 16 века был опубликован в веке 19 и тогда же усилиями т.н. русской интеллигенции он был превращен в символ жесткого доминирования мужчины в быту, в первую очередь над женщиной. Публицист - народник Н.В.Шелгунов так выразил свое отношение к данному произведению и косвенно, к русскому быту: «глухой и тупой мир безграничного самодурства». Очень вдохновляющее.
Классическая русская литература подхватила этот образ. Самые выдающиеся писатели – властители дум характеризовали Домострой, как мир, где царит «дикое понятие о женщине и браке». Постоянно цитировались строки о том, что надо «сокрушить ребра и стегать женщин и детей плеткой». На этом фоне превращения Домостроя в жупел семейного насилия робко звучали голоса славянофилов о том, что нравы людей надо оценивать с позиций времени, когда они жили, и средневековые бытовые нормы – это, конечно, жуть, но с тех пор много воды утекло, и мы – цивилизовались, оставив «домостроевские» порядки в прошлом.
В Женский день самое время открыть пресловутый «Домострой» и почитать, как автор рекомендовал строить семейные отношения.
Составление Домостроя приписывается значительной личности Средневековой Руси Сильверсту. Этот человек жил в 16 веке, год рождения неизвестен, умер по разным данным то ли в 1568 г. то ли в 1578. Оцените наши знания своей истории: не последний человек в государстве, и даже даты жизни точно неизвестны. Он был выходец из новгородской зажиточной купеческой среды, был близок к новгородскому архиепископу Макарию. После избрания последнего митрополитом в 1542 г., Сильвестр переехал в Москву и с 1545 г. стал протопопом придворного Благовещенского собора в Кремле. Тогда же он вошел в ближний круг молодого царя Ивана IV. После боярского мятежа 1553 г., когда Сильвестр вместо того, чтобы осудить мятежников, занял позицию «ни вашим, ни нашим», Иван IV отослал его с глаз долой, и он, видимо добровольно-принудительно, постригся в монахи Кирилло-Белозерского монастыря под именем Спиридон. После смерти царицы Анастасии, его якобы сослали на Соловки, где он скончался. Однако свою библиотеку он завещал монастырю Кирилло-Белозерскому (интересно, что читал Сильвестр-Спиридон), в последние годы своей жизни он усиленно занимался литературой, сохранилось несколько посланий и другие тексты, составленные им. Эти тексты по стилю столь резко отличаются от Домостроя, что авторство Сильвестра подвергается сомнению.
Тексты Домостроя дошли до нас в рукописях 16-17 веков. Само слово «Домострой» имеет значение «Ведение домашнего хозяйства», «домоустроительство». Составление сборников, поучающих, как правильно организовать быт, являлось общей тенденцией позднего Европейского Средневековья и отражало общественный интерес к отдельной личности. Автор Домостроя, кем бы он ни был, был очень образованным человеком и для своего труда переработал огромное количество литературы, греческой, свято-отеческой и европейской. На основе всего багажа знаний, он выработал свое видение идеально-устроенной семьи и роли женщины в семье.
Посмотрим, что говорит об отношении к женщине сам источник.
В Предисловии говорится следующее: «И еще в сей книги найдешь о домовном строении, как наказ имети к жене и детям, и слугам…». Наказ в данном случае подразумевает не кару за несуществующие провинности, а обязанности жены и детей по отношению к главе семьи. Надо понимать, что Средневековое общество постоянно находилось в экстремальной жизненной ситуации, и ответственность за физическое выживание домочадцев нес Хозяин – мужчина. Подчинение ему диктовалось суровыми условиями военного быта и не имело ничего общего с деспотией.
Первая глава: Наказание от отца к сыну, иначе говоря, отеческое вразумление. Там сразу заявлено, что отец благословляет сына, кроме прочего, «жену поучать, тако же и домочадцев своих наказывать (т.е. учить) не нуждой, не ранами, не работой тяжкой», т.е. сразу подчеркивается, что гнобить, бить и замаривать работой – это не христианское поведение, и ежели хозяин жестоко притесняет жену и домочадцев – он ответит за таковые деяния на Страшном Суде.
Глава 12 «Как мужу с женой и домочадцами в дому своем молится Богу». Жена, а также дети и домочадцы молились вместе с Хозяином дома, общая молитва, несомненно, сплачивала маленький (и не очень) домашний коллектив, это была деятельность, объединяющая мужскую и женскую часть общества. За кого полагалось молиться?
Глава 14. «И молят за Царя, Великого Князя, имярек, Всея Руси самодержца, и за его Царицу, Великую Княгиню, имярек, … и о домашних муже, и жене, и о чадах и домочадцах…». Как видим, о благополучии женщин надлежало молиться наравне с благополучием мужчин, пока что никакой женской дискриминации не наблюдается.
Глава 16. «Как мужу с женой советоваться, ключника призвав, о столовом обиходе, и о поварне, и о хлебе». «Во все дни… мужу с женой советоваться об устроении домовном, на ком что положено, и кому которое дело приказано ведать, и тому наказать, как устроить, есть и пить про гостей или про себя». Слово «наказать» использовано в значении «приказать». Муж не является деспотом-самодуром, наоборот, он должен свои решения обговаривать с женой, «советоваться». Жена имела право голоса в семейном совете, она понимала толк в делах, коль скоро, муж «во все дни», т.е. всегда решал их с женой. Подчеркивается, что на женской половине должен соблюдаться такой же порядок, как и на мужской, т.е все должно быть чисто и опрятно: «а у государыни и ее слуг потому же (так же)».
Глава 18. «Наказ государя ключнику… как кормить семью». «Государю с женой о всяком обиходе домашнем советоваться, и ключнику наказывать, как челядь кормить во все дни». Далее говорится, что хозяйка дома могла приказывать ключнику и автономно от мужа: «наказ от государя или от государыни, как варить на семью, челяди или нищете скоромную или постную еду».
Глава 19. «Как детей своих воспитать». «А пошлет Бог кому детей, сыновей и дочерей, иметь попечение отцу и матери о чадах своих…. По детям смотря и по возрасту учить их рукоделию, отцу – сыновей, а матери – дочерей… и любить их и беречь». Любовь к детям в Позднем Средневековье была своеобразная и включала телесные наказания «страхом спасать, уча и наказуя, и рассуждая, раны возлагать». Так как мы рассматриваем вопрос не средневекового отношения к детям, а к женщинам, можно отметить, что в воспитании детей разделения по признаку пола не предусматривается. Как сыновей, так и дочерей, равно надлежало любить, заботиться о них и наказывать за проступки. Разница была лишь в обучение рукоделию, что естественно, но духовно-нравственное воспитание было идентичным.
Глава 20. «Как дочь воспитать и с наделом замуж выдать». Домострой рекомендует счастливому отцу дочери с рождения позаботиться о приданном, чтобы ко времени замужества у дочери приданное было собрано, и не пришлось бы срочно тратиться.
Глава 21. «Как детей учить и страхом спасать». Глава обосновывает применение телесных наказаний к детям, как метод воспитания. И вот оно, различие по полу: «казни сына своего от юности его… если жезлом бьешь его, не умрет, но здоровее будет… Если ты имеешь дочь, то положи на нее грозу свою, чем сбережешь ее от телесных бед». Итак, сыновей предписывалось сечь, а дочерям – делать строгое внушение. Следует отметить, что порка в Средние Века была своего рода закалкой перед физическими страданиями, которые приходилось претерпевать в боевых походах. Юношу готовили к рукопашной схватке, где его тело будут месить уже не жезлом (прутом), а булавой, а также рубить мечом и колоть копьем. Порка в детстве повышала порог болевой чувствительности и давала шанс не скончаться от болевого шока при тяжелых травмах. Девочек, как видим, наоборот, бить не рекомендовалось, ибо битье может привести к болезни, «телесным бедам».
Глава 22. «Как детям отца и мать любить и беречь, и повиноваться им, и покоить их во всем». Детям равно надлежит заботиться об обоих родителях, как отце, так и матери, дискриминация по признаку пола отсуствует. «Чада, послушайте заповеди Господни: любите отца своего, и мать свою, слушайте их, и повинуйтесь им, и старость их чтите, и немощь их и скорбь всякую от всей души понесете вы на своей шее, и благо вам будет на земле… Писано, что отчее проклятие иссушит, а материнское – искоренит. Покоить мать свою – волю Божию творить, угождая отцу – во благе жить… Отчее благословение дом утвердит, а материнская молитва от напасти избавит. Если оскудеют разумом в старости отец и мать, не бесчестите их, не укоряйте, и от своих чад почтение будет. Не забывайте труда матери и отца, как о вас они болели и печалились, покойте старость их, и о них болезнуйте, как они о вас…». Роль матери в чем-то выше роли отца, воля Бога – заботиться о матери, а угождать отцу – приобрести себе благо. Отчее проклятие – вызовет болезнь, а материнское – погубит на корню. Благословение отца дает земные прибытки, материнская молитва – избавляет от непостижимых бед.
Глава 23. Похвала мужа (жены, как следует из текста). Если дарует Бог кому жену добрую, дороже есть камня многоцветного. Таковая… дает мужу своему все жизненные блага… Обретши шерсть и лен, творит благопотребна руками своими. Будет словно корабль торговый, издалека собирающий все богатства. И встает в ночи, дает пищу дому и дела рабыням. От плодов своих рук умножится достояние. Препоясавши чресла свои, утвердит мышцы свои на дело, поучает своих чад, тако ж и рабынь. Не угаснет светильник ее всю ночь, руками своими делает полезные дела. Руки свои утверждает на веретено, милость свою простирает на убогого, плод подаст нищему. Не печется о доме своем муж ее. Различные одеяния и украшения сотворит она мужу своему, и себе, и чадам, и домочадцам своим. Когда муж ее будет в сонмище с вельможами и сядет с друзьями, то будет почитаем, и благоразумно беседуя, знает, как поступить хорошо, ибо никто без труда не венчан.
У доброй жены блажен муж, и число лет его удвоится. Добрая жена веселит мужа своего, жизнь их проходит в согласии. Добрая жена – часть блага, данная тем, кто боится Бога, ибо жена наделяет мужа честью, во-первых, Божию заповедь сохранив, благословенна будет, а во-вторых, от людей хвала ей. Добрая, трудолюбивая, молчаливая жена – венец мужу своему. Если обрел муж добрую жену, только блага выносит из дома своего. У такой жены блажен муж, и лета свои проживут во благе мира. За добрую жену хвала мужу и честь. Добрая жена и по смерти мужа своего спасает, как благочестивая царица Феодора.
Глава 26. Как людей держать..
… а женатые слуги со своими женами законно жили, от жен своих не блудили, а жены – от мужей…. Тако же и они учили жен своих страху Божьему, и вежеству, и смирению, и государыню слушались и повиновались ей во всем, и своими трудами и рукоделием выслуживались, а не крали бы, не лгали, не бражничали, не блудили, и баб бы не слушали, которые на зло подбивают молодых жен, иначе говоря, сводят их с чужими мужьями, и более того, учат их красть и блудить и всякому злу…
Глава 33. Как мужу поучать жену свою Богу угодить, а мужу своему услужить…
Подобает мужу поучать жену свою с любовью и благорасудным наказанием, жены мужей своих спрашивают о всяком благочинии, как душу свою спасти, и Богу и мужу угодить, дом свой в добре строить, во всем мужу покоряться, что он накажет, то с любовью и страхом внимать и делать по его наказанию…. Первое, иметь страх Божий и чистоту телесную… Восстав от ложа, очистив себя и сотворив молитву, слугам дело указать дневное, и всякое рукоделие… Коли все знает добрая жена мужним наказанием и грозою, и своим добрым разумом и наукой, все будет споро и всего будет полно… И все бы ведала сама Государыня, кому какое дело дать. А сама бы Государыня, кроме немощи или мужниной воли, без дела не была бы, чтобы слуги, глядя на нее, хорошо работали. Муж ли придет, или гостья, а она бы всегда сидела над рукоделием, то ей честь и слава, а мужу похвала. И никогда бы слуги государыню не будили, но она сама должна их будить, а ложилась бы спать сама от рукоделия, молебен совершив, тако же и слуг учила бы.
Глава 34. Добрая жена…
Добрая жена, домовитая, благоразумным своим промыслом и добрым подвигом, и мужним наказанием, от своих трудов что сделает со своими слугами полотен…, то окрасит…, и то у нее на домашнем обиходе перекроено и перешито…, а где избыток – продаст, а что надобно ей – то купит, а у мужа на то не просит. И все у доброй жены разложено, рассортировано и убрано.
Глава 37. Как во все дни государыня дозирает за слугами…
А во все дни государыня слуг дозирает, (т.е. надзирает за слугами), которые пекут и варят… , и которые рукоделие делают, и кто служит хорошо – за того слугу просит, чтобы его вознаградили… А сама бы государыня всегда была устроена, во всяком обиходе, и таковы бы у нее и слуги были вежливые. А со слугами государыня пустых речей, не пересмешливых, ни бессмысленных, ни срамных, отнюдь не говорила. Ни торговки, ни бездельные жонки, ни бабы, ни волхвы во двор не приходили, ибо от них много зла делается.
Глава 39. Как во все дни жене с мужем обо всем спрашивать…
А во все дни жена мужа спрашивала бы, и советовалась во всем обиходе, и вспоминала бы, что надобно, и в гости ходить, и к себе звать, и общаться, с кем велит муж. Гости, коли случатся, или самой где быть, за столом сесть и в лучшее платье переодеться, и беречься жене от пьяного пития. Муж пьян – дурно, а жена пьяна – и в миру непригоже. С гостями беседовать о рукоделии, о домашнем хозяйстве… Чего не знаешь, то у добрых жен спрашивать, вежливо и ласково, и кто что укажет, на том низко челом бить. У себя в подворье у какой гостье услышишь добрую пословицу, и как добрые жены живут, и как порядок соблюдают, и хозяйство свое ведут, и как детей и слуг учат, и как мужей своих слушают и у них вопрошают, и им повинуются во всем, и о том внимают. Если чего доброго не знаешь, то о том спрашивай вежливо, а дурных и пересмешливых и блудных речей не слушай, и не беседуй о том. Если в гостях увидишь добрый порядок, в еде иди в питье, и в каких припасах, или рукоделие какое необычное, и домашний порядок, где хорош, и какая добрая жена, смышленая и умная, и в речах, и в беседе, и во всяком обиходе, и где слуги умны, и вежливы, и рукодельны, и всякому добру обучены, всего того добра примечать и внимать, а чего не знаешь или не умеешь, о том спрашивать вежливо и ласково, а кто что доброго скажет, на том челом бить, и вернувшись на подворие обо всем мужу пересказать для спокойствия. С такими добрыми пригоже сходиться, не для еды и питья, а для доброй беседы и науки, да внимать в прок себе, и не пересмеиваться ни о ком, и не наговаривать ни на кого. Если спросят о чем про кого, и начнут ума пытать, отвечать: не ведаю я того, ничего не слыхала и не знаю, и сама за ненадобностью не спрашиваю ни о княгинях, ни о боярынях, не о соседях и никого не обсуждаю.
Глава 40. Женам наказ о пьянстве…
А у жены никакого пьяного пития не было бы… Питие было бы в погребе на леднике, а она пила бы бесхмельную брагу и квас, дома и в людях. Если придут откуда-нибудь жены о здоровье спросить, тем пития пьяного не давать, и своих жонок и девок не поить допьяна дома и в людях. А жена от мужа тайком ничего не есть и не пить, и тайных схронов еды и питья от мужа не держать, а у подруг тайком от мужа еды и питья не просить и самой не давать, и у себя чужого не держать без ведома мужа. О всем советоваться с мужем, а не с холопом, и не с рабой… На слуг своих ложных слов не наговаривать перед мужем своим… А кто что сделает, мужу сказать прямо, без прибавки. Мужу и жене никакого оговора не слушать… Жене к мужу безделиц домашних не нести, чего сама не может рассудить, а если дурное дело – то мужу сказать по правде. Если какая жонка или девка согрешит, и не слушается, и слово и наказания не имеет, и какую пакость учинит, то обо всем с мужем переговорить и каково кому наказание учинить.
Если случатся гостьи, то их потчевать питьем, какое пригоже, а самой пьяное питье не пить. Еду и питье, и всякий обиход приносит один человек, кому приказано, а других мужчин ни за каким делом не было бы.
Глава 41. Какое платье жене носить.
Платья и рубашки и убрусы на себе носить бережно во все дни… Самому государю, и государыне, и детям и слугам если случится дело делать, то одеть платье старое, а затем облачиться в платье повседневное…
Глава 42. Как суды всякие держать…
… За всяким порядком жена смотрит, и учит слуг добром и лихом, не одним словом, а иной раз и ударит. Если увидит муж непорядок у жены и слуг, то свою жену наставляет и учит полезным советом, если она понимает – то любить и жаловать. Если жена не делает того, что в сей книге написано, и сама того не знает, и слуг не учит – то мужу следует жену свою вразумлять страхом наедине, а наказав, пожаловать, и примолвить, и нежно наставить и научить, а мужу на жену не гневаться, а жене – на мужа, всегда жить в любви и чистосердии. Слуг так же, по вине смотря и по делу, учить и наказывать, и раны возлагать, наказав, пожаловать, а государыне за слуг заступаться, так слугам спокойнее…. А за всякую вину по уху, и по глазам не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колотить, ничем железным и деревянным не бить. Кто так бьет, многие беды от того случаются: слепота и глухота, и руку, и ногу, и перст вывихнет, и голова болит, и зубная болезнь, а у беременных жон и детей в утробе повреждение бывает…
Итак, побои доставались слугам, в т.ч. женщинам, но это не было гендерным неравноправием, а социальным неравенством. Домострой осуждает домашнее насилие, хотя признает, что господин имеет право побить слуг плеткой, но никак не калечить. По отношению к жене признается один вид наказания – строгое внушение, причем делать его надлежало с глазу на глаз.
Вот и все, что в Домострое говорится об отношениях мужа и жены. Как видим, ни о каком битье даже речи не идет. Женщина представлена полноправной хозяйкой дома, она следит за слугами, у нее есть собственные средства, она даже может утаивать от мужа еду и питье, что осуждается. Женщина ходит по гостям и принимает гостей у себя. Муж во всем советуется со своей женой. Если она держит дом в небрежении, единственно, что мог позволить себе муж, это отругать ее наедине. Разумеется, в жизни все было не так радужно, но Домострой представляет идеал, к которому следует стремиться. В книге нет и следа ненависти к женщинам, лишь уважение к ее труду домохозяйки.
Как лучше жить современным семьям: по канонам предков или с оглядкой на нынешние нравы?
Изменить размер текста: A A
Вот уже сутки, как трясусь в поезде. Ритмичный стук колес и болтовня бабы Зины, соседки по купе, не дают спать и скучать. Скоро буду дома, и опять завертится: работа допоздна, редкие свидания с дочкой и мужем, ссоры по мелочам. «Отвыкаем мы друг от друга, - пронеслось в голове . - То ли от того, что видимся редко, то ли от того, что живем как-то неправильно...»
Слышь, там за стенкой то ругаются. Пара молодая, и ребенок с ними, - участливо заметила старушенция. - А она-то, она, еще и голос на мужа повышает... Вот моего бы ей. Сказал как отрезал - и воспротивиться не сможешь. Да и разводов в наше время намного меньше было. А сейчас женщины о семье совсем не думают, сидели бы дома, мужа кормили да детей растили - да?
Так что ж теперь, по Домострою*, что ли, жить, - недоумевала я. - Может, мужики и бить нас, жен, по пятницам должны - так, для профилактики.
Можно и по Домострою, а бить или не бить - ваше дело…
Еще раз взглянув на меня как-то исподлобья, недоверчиво, бабуля отвернулась на бок и засопела.
Про Домострой я знала не понаслышке. Прочитала его от корки до корки еще на 3-м курсе филфака. Тогда еще удивлялась странным представлениям наших предков об идеальном укладе семейной жизни. А может, приехать домой и начать вести себя как домостроевская жена?
Открываю ноутбук и нахожу в Интернете нужную ссылку. Домострой - целых 18 глав о семейной жизни: как жене себя с мужем вести, как его ублажать, как наказания с радостью принимать. Для современного уха звучит более чем странно. «Жене Богу и мужу угодить и дом свой подобру устроить, и во всем покоряться мужу; а что муж накажет, с любовью и страхом внимать и исполнять по его наставлению и согласно тому, что здесь писано».
Вот и славненько! Подумав, вывела для себя основные принципы своей новой жизни и заснула с этими мыслями в ожидании нового дня и предвкушении эксперимента.
Ну, вот я и дома, выкатываюсь на перрон с чемоданами. Стоит… Муж приехал встречать.
Слушай, сейчас в одно место заехать надо по работе, понимаю, что ты устала, но это очень важно, - в машине подождешь? - на одном дыхании выпалил он.
А ведь знает, что ждать ненавижу. "Вот почему-то именно сегодня?", - разрывало меня изнутри на части… Но делать нечего - пора проверить на практике два первых принципа: мужу не перечить и во всем его слушаться.
Конечно, - выдаю я. - Посижу, сколько нужно будет, работа есть работа.
Ну и ладненько, - немного удивившись, пробормотал муж.
Внутренняя борьба между мной настоящей и домостроевской не давала покоя. «Держись...» - успокаивала я себя.
40 минут ожидания в машине, и мы помчались домой.
Из головы не выходит план действий, пора запускать в работу следующие принципы: накормить мужа нужно вкусно и сытно и в доме порядок навести.
Так ты ж голодный, наверное? – как-то неуверенно произнесла я.
Есть немного…
Ну и ладно, сейчас домой приедем, я все приготовлю.
«Черт бы побрал этот Домострой, сейчас бы дома на диван завалиться да кофе у него затребовать», - начиная жалеть о затеянном, подумала я.
Но по лицу моего мужчины поплыла довольная улыбка, и я продолжила изображать смирение и кротость.
Мясца бы, только готовить долго…
Не переживай, справлюсь. Иди полежи, газетку возьми.
Самое главное - не переборщить, а то вдруг привыкнет. Не очень-то мне эта роль нравится.
Вместо того чтобы приземлиться на кровать, поплелась на кухню. Нащупала в холодильнике кусок мороженого мяса.
Полчаса страданий - и обед на столе.
Иди кушать, - пробормотала я.
Ай, пахнет-то как, - довольно заметил муж.
Интересно, неужели сработало: не перечить, накормить - спокойствие и благодать. Ничего, что я устала, подумаешь - на голове воронье гнездо. Зато Он доволен.
Слушай, а ты что такая спокойная сегодня, молчишь, - отправляя в рот третий кусок, удивился наконец-то муж.
Что молчу… Разговорами тебе решила больше не надоедать.
Работаю, так сказать, по плану. Сейчас главное не сорваться.
Погоди, ты чего там в командировке натворила?
«О, уже раздражен, - подумала я, - неожиданный эффект какой-то. Может, еда невкусная...»
Карина, давай не дури, говори, что случилось.
Да ты о чем, - сдерживая улыбку, прошептала я.
Лучше сразу скажи.
Ну в чем я виновата? Что ты злишься? Рубашку тебе постирала, дома чисто.
Обалдела, что ли? Ты мою голубую рубашку в стирку отправила, так ведь высохнуть не успеет, я ж в ней завтра на работу собирался. Да и когда такое было-то. Ты ж обычно вся такая деловая и независимая, поесть - «приготовь, а то я устала». «Рубашки в стиралку положи и за дочкой в сад сгоняй, а то мне еще материал дописывать». Не твои слова? А с порога кто орет «почему бардак дома и телевизор на всю катушку»?
Ну это раньше так было, а теперь вот так. Нет, не нравится?.. Может быть, я поняла, что по-другому себя вести надо. Может, мое предназначение - тебе угождать да дом в чистоте содержать, - с неуместно ехидной улыбкой процедила я.
Издеваешься, - заметно нервничая, бросил муж. - Начиталась чего-нибудь опять или в поезде растрясло. Делай, как знаешь, - буркнул он, захлопывая за собой дверь в комнату. Недоеденный ужин остывал на столе.
Мамуль, а что папа такой грустный и чего ты так тихо разговариваешь, - наивно вопрошала дочь.
Папа думает... Не мешай ему.
Я уже придумал все, - муж вышел из комнаты. - Хочешь расстаться - так и скажи, и нечего тут спектакли устраивать. Мало тебя в детстве ремнем стегали, мало воспитывали.
А вот раньше, - завелась я, - мужья жен своих каждую неделю ремнем-то стегали, и ничего, внедряя принцип «наказание в радость», - произнесла я. – Хочешь, и ты отстегай, я и слова не скажу, надо так надо, и вообще, я решила с работы уйти. Буду дома сидеть и тебя ждать.
«Перебор, наверное, - вдруг подумалось мне. - Все ж не чужой он мне человек, может, хватит издеваться то?».
Ладно, - виновато говорю я. - Ну не обижайся. А тебе что, разве не понравилось?
Пока не понимая, о чем это я, муж пытался выдавить из себя хоть слово.
Ну правда, пока в поезде ехала, про Домострой вспомнилось, про то, как мы по мелочам ссоримся. И решила про-экс-пе-ри-мен-ти-ро-вать, - ожидая бурной реакции, добавляю я.
Вот сумасшедшая, - активно жестикулируя и расхаживая по коридору, - рассуждал муж. - Да ты ж… Да ведь я... Ну поорала бы хоть, что ли, поругалась бы. Да и обед мне совсем не сложно приготовить, разве в этом дело. Понимать надо друг друга... К психиатру тебе нужно. Господи, какие ж вы, женщины, странные...
«Да что ж вам, мужикам, надо-то», - подумала я. - Странные-то мы странные, да и у вас причуд хватает. Может, современные семьи и жить должны по современным правилам. Может, и правила такие существуют. А про психиатра - это мысль, может, что дельное подскажет.
Следующим утром записалась на прием к доктору.
Улыбаясь и покачивая головой, доктор внимательно выслушал мою историю.
Эксперименты проводите, значит. Аккуратнее с этим нужно. Современная семья и жить должна по-современному. Жизнь-то меняется.
Ну и что делать мне теперь? - заволновалась я.
Брак - это, так сказать, работа серьезная. Поэтому и работать над ним каждый день нужно. Могу только посоветовать, ну а уж как вам жить - сами решайте.
Внимательно выслушав психотерапевта, взяла на вооружение несколько советов. «Приду и мужу все расскажу, - подумала я. - Доктор ведь сказал, что эксперимент совместным должен быть. Если буду снова одна напрягаться - ничего не выйдет». И в тот же вечер все рассказала своему «подопытному».
Сам виноват, - с досадой заметил муж. - Чего только в горячке не скажешь. Ну и как жить теперь будем?
Да вроде просто все, смотри, что психотерапевт сказал…
1. Брак - сложная работа обоих партнеров.
Конечно, - обиженно заявил муж. - Америку открыла. Только ты мне всегда говоришь, что я во всем виноват. Так вот и давай: я тебя не упрекаю, а ты на меня не наезжай.
«Попробовать можно, - подумала я. - А если проанализировать, то претензии наши друг к другу из разряда «ты мне жизнь загубила». Из пальца высосанные».
2. Никогда не доводите ссоры до предела.
Да знаю я, что ты мне на это скажешь, - предвосхищая реакцию, мужа заметила я. – Ты, конечно, осколки разбитых тарелок за мной собираешь, но ведь и я осыпавшуюся штукатурку убираю.
Так не била бы посуду, я б и дверьми не хлопал, - справедливо отметил он. - Сколько раз уже соседи нам по батареям стучали...
Мы оба рассмеялись. А ведь и правда. Иногда как в сумасшедшем доме. Слово за слово - и остановиться не можем. А потом часами, да что там, - неделями дуемся друг на друга. А компромисс, если, конечно, захотеть, всегда найти можно.
3. Миритесь с недостатками друг друга.
Колись, - настаивал муж. – Рассказала, небось, доктору своему, как ты одежду за мной вешаешь и носки по дому собираешь.
Конечно - уверенно ответила я.
А ты бы лучше рассказала, как куришь по пачке в день, а я этой дрянью дышу.
Не в этом дело, - пытаюсь объяснить я. - Мы же сто лет с этим живем, и ничего. Идеальных-то людей не бывает. Ну расстанемся мы, а что дальше? Снова к недостаткам другого привыкать? Ну уж нет…
4. Не решайте проблемы в спальне.
Золотые слова, взбодрился муж. У тебя ж желание только после моей зарплаты возникает, да и то не всегда.
Какая зарплата, такое и желание, - съязвила я. - Да ладно, шучу я. Доктор сказал, что в кровать с чистой головой ложиться надо, а о проблемах потом. А то постель в поле битвы превратиться может. А мы ж с тобой этого совсем не хотим?
5. Не клянитесь в вечной любви.
Так и не клялись, - хором произнесли мы. - Так ты ж сама все эти сюси-пуси ненавидишь, - свернув губы в трубочку, подколол муж.
А мне они, эти нереальные обещания, совсем и не нужны, - серьезно заметила я. - Про любовь не говорить надо, а чувствовать ее.
Ну что, начнем все с чистого листа? - ожидая реакции мужа, спросила я.
Что, прямо сейчас или как обычно - с понедельника? - неожиданно ласково улыбнулся он.
А чего откладывать-то, серьезно ответила я. - Тем более мы уже начали, разве ты не заметил?
Свое следующее утро я начала с обычного кофе необычно в кровати. Муж уже ушел на работу, на столе рядом с чашкой лежала записка: «Много кофе не пей, целую, до вечера». Отхлебнув глоток, набираю его мобильник: «Доброе утро. Спасибо за кофе, прям как после свадьбы». - «Просыпайся давай, - улыбаясь в трубку, ответил муж. - Вечером постараюсь пораньше прийти».
Выпрыгнув из кровати, по привычке пошла на кухню. На столе стояла чашка с недопитым кофе. Чашка эта, раздражавшая меня без малого семь лет, в это утро показалась мне такой родной и даже необходимой... «Что это со мной, может быть, меня психотерапевт загипнотизировал, - пытаясь вернуться на грешную землю, одернула себя я? - Ладно, посмотрим, что дольше будет».
Вечером все вместе собрались за ужином.
Посуду помоешь? - не надеясь услышать «да», спросила я мужа.
Слушай, помой, пожалуйста, мне еще поработать нужно, - готовясь услышать «нет», попросил он. Но попросил как-то нежно, без ультиматумов.
Сама не зная почему, я быстро согласилась. Под шум воды и звяканье тарелок думалось хорошо. «А ведь и не сложно совсем. И почему раньше так не могла? Еще два дня назад сказала бы: «Я на кухне три часа у плиты стояла, не хочешь - не мой. Пусть до завтра стоит». Правильно психотерапевт говорил и про ультиматумы, про то, что с недостатками мириться можно. Главное – желание».
Домыв посуду, уложила ребенка спать.
Ну, ты работу закончил? - выглядывая из-за двери, выясняла я.
Минут пять еще, - уткнувшись в ноутбук, пробурчал муж. – Может, кино какое посмотрим? - вдогонку произнес он.
А давай, - продолжая удивляться нашим общим переменам, ответила я. - Сейчас что-нибудь интересное найду.
Из груды специально выбрала старый фильм, что-то про любовь со слезливым финалом.
Это подойдет? - поинтересовалась я у вошедшего в комнату мужа.
Мелодрама, что ли? - крутя в руках диск, с недовольством заметил он. - Ну, в принципе, какая разница, у нас же семейный просмотр…
Три экспериментальных дня мы прожили на удивление дружно и спокойно. Не считая, конечно, пары случаев, когда по старой привычке я пыталась напомнить своему мужчине о разбросанных вещах, а он мне о сигаретах. Но ругаться особо не хотелось.
Слушай, - как-то спросила я у мужа, - а тебе вот так жить нравится - без скандалов, ссор… Ну скажи, ты все специально делаешь? Вдруг время пройдет, и опять все по-старому закрутится?
Знаешь, честно-честно, мне так легко в последнее время. Не как при Домострое, - улыбнулась я. - И стараться, уговаривать себя не приходится. Все как-то само собой получается. Да и работаю я столько же, а устаю меньше, и депрессуха исчезла. А всю жизнь можно так прожить, как думаешь?
Да, долго и счастливо и умереть в один день.
Ну не ехидничай, - надув губы, ответила я.
Да шучу. Тебе что доктор сказал: от нас все зависит. Вот и подумай сама, можно или нет.
«Карин, уже который день странная ты какая-то, ехидно интересовались коллеги по цеху». - «Влюбилась, наверное», - кося хитрым глазом, подметил редактор. «Ага, только заново, - с гордостью произнесла я. - И такое, знаете ли, бывает».
Желая упрекнуть кого-нибудь в шовинизме по отношению к семейному быту, мы возмущаемся: «Да это Домострой какой-то». Но оправдано ли такое отношение к этой книге, возможно и в условиях современного общества некоторые ее советы будут актуальными?
Книга Домострой: немного истории
Полное название этого памятника русской литературы «Книга, называемая Домострой». Считается, что произведение – результат коллективного труда нескольких поколений. Хотя наиболее известна редакция протопопа Сильвестра – духовника Ивана Грозного. Позднее «Книга, называемая Домострой» была обновлена иеромонахом московского Чудова монастыря, а позже игуменом Карионом в XVII веке. В этой редакции были объединены все существовавшие на тот момент версии.
Домострой содержал правила почитания царя (князя), рассказывал об управлении хозяйством, говорил о соблюдении религиозных законов, также имелось послание от отца к сыну. А больше всего популярны поучения Домостроя, касающиеся поведения жены, мужа и детей в семье. Эти наставления вызывают сильную реакцию, многие дамы их считают откровенно шовинистскими и искренне сочувствуют своим женщинам, жившим в те времена. Но действительно ли наши предки достойны сочувствия, или мы нахватались верхушек и не смогли уловить суть?
Правила Домостроя для современных семей
Получается Домострой и для современных семей может дать немало полезных советов, да и шовинизма в поучениях не наблюдается. А тем, кто считает иначе, следует припомнить историю – во времена постоянных войн и пограничных стычек иначе было и нельзя, не будучи военнообязанной женщина не могла считаться главой семьи, поэтому и слово мужа было решающим. Но в семьях, где царил лад, супруги принимали решения вместе, отсюда и пожелание «Совет да любовь».
Считается, что это слово ненавидят все феминистки и обожают все безголовые мужики, зацикленные на так называемом «мужском шовинизме». Это слово - Домострой. Как правило, ни амбициозные девушки, мечтающие о кресле гендиректора, ни «брутальные» парни, желающие иметь дома послушную кухарку, Домостроя не читали. Немногие из них, проклиная или же расхваливая сей свод поучений, помнят, к какой эпохе он относится. Может, оно и не нужно. В конце концов, слово «домострой» давным-давно стало нарицательным и уже не несёт той, знакомой средневековому купчине, смысловой нагрузки.
Однако давайте вместе поразмышляем на тему Домостроя, а заодно выясним - а смог бы этот «мужской шовинист» или, как говорят на Западе - сексист, сам-то существовать в условиях любимого им Домостроя?
фотобанк ЛОРИ
Для начала - немного фактов. Во-первых, Домострой - это литературное произведение XVI века, а не нормативно - правовой акт, за нарушение которого полагалось рубить голову или ссылать в район Индигирки. Во-вторых, Домострой - это произведение особого жанра - «поучения». Что называется, полезные советы на каждый день. В-третьих, в Домострое гораздо больше нотаций, адресованных как раз мужчинам, нежели женщинам и детям.
Начинается текст поучений вовсе не с хозяйственно-семейных советов, а с рекомендации подчиняться властям, ибо тот, кто противится их воле, противится Богу.
Верная служба царю - есть первая ступень в почитании Божественного Абсолюта. И только после этой «передовицы» автор обращается к семейному укладу и хозяйственным вопросам.
Домострой адресован зажиточному хозяину, участвующему в управлении всей домашней жизнью. Автор поучений рассказывает своему читателю, как правильно организовывать свой быт, как строить взаимоотношения со слугами и как распределять обязанности между домочадцами.
По Домострою телесные наказания способствуют духовному очищению и пробуждают совесть у женщин и у подрастающего поколения. Правда, учить расшалившихся родственников следовало, соблюдая благонравное спокойствие, а не прилюдно, дабы все видели, кто в доме хозяин. «Плеткою вежливенько побить, за руки держа, а гнев бы не был, а люди бы то не ведали и не слыхали».
Кстати, женщина в Домострое называется вовсе не рабой и не «другом человека», а Государыней Дома.
В целом же, книга призывает к праведной аскезе, к труду и к почитанию отца семейства, который, в свою очередь, обязан не только служить царю и Отечеству, но ещё и полностью содержать своих «подчинённых» подобно тому, как царь заботится о каждом своём подданном.
Теперь давайте вспомним тех, кто больше всего любит произносить фразу: «Молчи, женщина! Твой день - 8 марта!» и « - не птица, баба - не человек!»
Не так давно мне довелось прочитать небезынтересный трэд в одном из многочисленных Интернет - блогов. Некий разведённый товарищ 1980 года рождения жаловался на женское коварство, параллельно вспоминая ту блаженную пору, когда мужское население рулило, а тётки - с улыбкой подчинялись. Так вот, словечко «домострой» мелькало в его речи так же часто, как и нецензурные выражения, адресованные, как правило, оппонентам дамского пола.
Что характерно, идеалом семьи в глазах этого сурового «домостроевца» была вовсе не та старозаветная система, при которой муж трудился бы в поте лица на благо царя-батюшки, а жена-красавица, очи потупив, встречала бы своего барина-боярина с медами да шанежками. Отнюдь!
Оказалось, что жена тоже обязана служить Отечеству, впрочем, если Отечество мало платит - пусть служит какому-нибудь другому боярину, владельцу фирмы, то бишь, лавки или присутствия. В общем, наш современный домостроевец был категорически против того, чтобы жена сидела на его натруженной шее.
Да, быть покорной, ухоженно-стройной и загадочной аки сама Нефертити, женщина, само собой, обязана. «Но не за мой же счёт!» - обиженно восклицал противник эмансипированных карьеристок.
Так за чей же счёт женщина должна быть послушной, желанной, красивой и терпеливой? А за свой же. Сама заработала, сама себе купила абонемент в фитнес-клуб, потом сама же приобрела шикарное платье и уже в нём (потупив взор!) встретила любимого Господина на пороге самостоятельно купленной жилплощади! Да, не забудьте о приготовленном своими руками с профитролями.
Что характерно, большинство мужчин так или иначе соглашались с разбушевавшимся «домостороевцем». Мол, конечно, не все женщины-поганки, но добрую жёнушку, у которой и на работе всё путём, и щи правильно посолены, и талия сорок два сантиметра, днём с огнём не сыщешь... Тут же с тоской вспоминали о том, что настоящая женщина обязана быть воспитанной леди - в гостиной, искусной стряпухой - на кухне и разнузданной куртизанкой - на ложе любви. Понятное дело, что в ипостасях леди, стряпухи и куртизанки женщина должна проявлять себя только после совершения трудового подвига на благо Родины.
Где следует искать корни этого социального инфантилизма? Почему некоторые мужчины совершенно искренне полагают, что женщины им постоянно должны ? Почему в их речи мелькает совершенно не подходящий сюда термин «домострой»? Психологи отвечают на этот вопрос однозначно - всё дело в...женском воспитании наших мальчиков. Так сказать, опять «шерше ля фам».
Давайте вспомним, кто занимается мальчишеским воспитанием в наших семьях, в дошкольных учреждениях, в школах, в детских оздоровительных (в прошлом - пионерских) лагерях? Правильно - женщины. Злые или добрые, весёлые или насупленные, умные и не очень. Мужчины, как правило, в процессе воспитания почти не участвуют.
Сначала бабушка, потом воспитательница, потом - учительница. А если «повезло», то и суровая инспекторша по делам несовершеннолетних. Даже уколы в больнице делает медсестричка. Во времена Домостроя, как известно, мальчики получали сугубо мужское образование и воспитание, они с детства знали, что в будущем дом будет держаться на их плечах, а их женщина окажется «за мужем», а не «при муже» и не «для мужа».
Современный мальчик с младых ногтей усваивает, что уют, комфорт, сострадание, любовь, а также вкусная и здоровая пища всё это исходит от женщины. Вместе с тем, он в определённом возрасте получает сведение, что Мужчина - значит Хозяин Жизни. Это может быть любая книга, повествующая о царях, завоевателях, ученых или великих художниках, не суть важно. Это может быть всё та же информация о Домострое с его культом мужчины как главы семьи.
И тут у нашего мальчика возникает некий перекос в сознании. С одной стороны, он привык, что его пестует женщина, с другой - он желает ею же руководить! Конечно, со своей мамой или бабушкой он так поступать, скорее всего, не будет - он переносит это двойственное отношение именно на свою жену (или девушку).
Домостроевская традиция подразумевает, что мужчина несёт полную и ни с кем не делимую ответственность за своих домочадцев, как государь несёт ответственность перед Богом. Многие же современные мужчины такую ответственность не приемлют в принципе. Содержать своих «половинок» хотят (и могут) единицы. Рождение детей откладывают «на потом», а если не получилось, то бегают от алиментов, как чёрт от ладана. Считают, что жена обязана совмещать работу в фирме с работой по дому.
Так о каком Домострое вообще идёт речь?! Да. Дедовская традиция позволяла мужчине говорить с женой менторским тоном и даже - учить её при помощи плётки. Но всё это могло происходить только после того, как мужчина взвалил на себя все заботы об обеспечении своего рода. Причем, никаким особым достоинством в ту эпоху это не считалось, и купцу - боярину даже не пришло бы в голову хвалиться данным обстоятельством. Подразумевалось, что у мужчины домостроевской эпохи нет любовницы (гаремы из крепостных актрис появились на Руси только в XVIII столетии). Было нормой, что за поруганную женину честь (например, за сорванный с головы платок) мужчина шёл на «разборку».
Итак, домостроевский мужчина - это ответственный добытчик и кормилец. Это образцово-показательный семьянин, который никогда не бросит жену под тем предлогом, что ему надоела «сорокалетняя старуха» в то время как вокруг так много нимф и нимфеток. (Разводов, как Вы помните, не было в принципе, а похождения Ивана Грозного - явление редкостное).
В общем, никак не вписываются ностальгирующие по старине офисные пай-мальчики в суровый образ домостроевского мужичины. Так что Домострой - это прекрасно.
За чей счёт он так прекрасен? А за ваш, дорогие мужчины!
