В преддверии Дня Победы перебирала архив - бумаги (письма, автобиографии, документы) предков. И всплыла непраздничная тема, но военная, почти не озвученная. В автобиографии деда прочитала упоминание: "... с 5-го августа был зачислен в 23 оззпб при лагерях Селикс[ы], и пробыл я там до 11/VI 43 в качестве сержанта." Что такое Селикса? Насторожило слово "лагеря". С детства помню не очень понятные для меня редкие разговоры бабушки и деда о страшном голоде в армии и что-то о Селиксе. Стала искать в Интернете. Кое-что нашла.
* * * * * * * * * * * *
Когда Виктор Кладов, кандидат исторических наук, выиграл конкурсный грант благотворительного фонда Потанина, он признался: «Я боялся, что тема, за которую взялся, не найдет понимания. Ведь история Селиксенских лагерей, где в годы войны готовили солдат к отправке на фронт, – это не совсем удобная правда».
Всего две строчки
Историю Селиксенских лагерей Виктор Кладов стал изучать три года назад. «Вдруг заметил, что в обзорной экскурсии нашего музея о Селиксе всего две строчки. Стал искать материал по этой теме, а его практически нет – пара статей в журналах, где лагеря упоминаются, да и то вскользь», – вспоминает Виктор. Вопрос, почему замалчивается эта страница истории и что повидала на своем веку тихая станция Селикса, с тех пор не давал ему покоя.
Архивная эпопея
Первым делом Виктор отправился в архивы. В пензенском – практически ничего. За свои деньги поехал в военные архивы Москвы, Подольска, Красногорска.
«Шансов найти нужную информацию было 50 на 50, – признается он. – Поэтому когда в Подольске мне выдали стопу документов по Селиксенскому лагерю, даже руки дрожали от волнения. А когда на карте я увидел, что полигон этой учебной части находился на территории Заречного – на месте Дома молодежи, – дал слово, что доведу поиски до конца».
Неудобная правда
По восемь часов в день проводил Виктор в архивах. За неделю просматривал 30 дел – больше на руки не выдавали. Не успел – приезжай в следующий раз. Сканирование – за свой счет. Проживание в гостинице – тоже. Но страшная правда Селиксенских лагерей, которую хранили пожелтевшие тетради в линейку, стоила потраченных денег и времени. «Счет заболевших шел на сотни, – рассказывает историк. – Многие в морозы получали обморожения. Вшивость повальная. Голод. Умирали тоже сотнями, в основном от инфекции – антисанитария была жуткая. Уверен, что в сводках начальство явно занижало число умерших».
Живые свидетели
Документы дали в руки историка цифры, факты, схемы, но оживить их могли только воспоминания очевидцев. Виктор опросил около 30 человек, чья военная судьба была связана с Селиксой, возил их на место, где раньше были лагеря. Искал свидетелей событий через знакомых, через СМИ.
«Оказалось, двое живут в одном со мной доме, – вспоминает Виктор. – А один ветеран позвонил после моего выступления на телевидении и попросил прийти. Оказалось, умирает человек, но унести эту правду в могилу не хочет».
Селиксенская трилогия
Две строчки про Селиксенские лагеря за три года превратились в 2 тысячи листов и 50 карт. Виктор Кладов готовит к публикации книгу, на что и планирует потратить выигранные в конкурсе деньги. Но Селиксенские лагеря для него до сих пор тема открытая.
«Хочу найти родственников тех солдат, что умерли в Селиксе, – делится он планами. – Хочу узнать историю других учебных лагерей, чтобы понять, только ли в Селиксе творился подобный произвол. Хочу написать целую трилогию, ведь после войны в лагерях размещались пленные немцы, а потом – заключенные».
5 фактов о Селиксе
1. В лагере единовременно находилось от 20 до 50 тыс. человек. Огромные землянки были переполнены: люди спали в 2, а то и в 3 яруса. Под нарами копошились мыши, сверху падали вши и блохи. Летом бойцы задыхались от жары, зимой обмораживали лица и руки.
3. Главной бедой Селиксы был страшный голод. Новобранцы страдали от дистрофии. Люди не выдерживали и кончали жизнь самоубийством. Наводить порядок сюда лично приезжал Клим Ворошилов и, возможно, Георгий Маленков.
4. В годы войны из лагерей и колоний в Красную Армию хлынули зэки. В Селиксе многие из них продолжали воровать, грабить и наводить свои порядки.
В основу тезиса о преступных действиях командования 37 ЗСБ были положены воспоминания ряда очевидцев. Например, житель пристанционного поселка В.П. Охин указывал на то, что «офицеры... распродавали из-под полы продукты, пользуясь смутным временем» . Но далеко не все опрошенные нами свидетели едины в оценке действий местных военачальников. Большинство из них подтверждает наличие голода в частях гарнизона, но указывает на иные причины его распространения. Медсестра полкового стационара Н.С. Лобанова сформулировала их наиболее ясно: «Это все ложь, что воровали. Продуктов в Селиксу поступало до такой степени мало, что воруй-не воруй, а голод все равно был бы. Народу в дивизии было много. Продуктов – мало. Вот в чем причина. Это не командование дивизии виновато, а те, кто стоял выше, кто отвечал за поставки продовольствия и транспорт. А командование дивизии сделали крайним» . Достоверность этого вывода подтверждают и архивные документы, иллюстрирующие деятельность тыловых служб гарнизона.
Формирование бригады происходило ускоренными темпами и в крайне сложных условиях. Действующая армия нуждалась в подготовленных резервах, поэтому количество прибывающих для военного обучения новобранцев значительно превышало штатную численность подразделений. В донесении о боевом составе 29 запасного артполка от 30 сентября 1941 г. указано, что «по штату в нем предусмотрено 2954 военнослужащих, а по списку числится 3437 человек» . Понятно, что интендантам воинских частей было крайне сложно обеспечить личный состав продовольственным пайком, который очень часто выписывался исходя из штатной численности подразделений, а не по факту наличия в них бойцов. К тому же, поступавшие в бригаду продукты изначально было негде хранить. Из материалов обследования имущества, произведенного 11 сентября 1941 г., следует, что «на разгрузочной площадке вся мука промокла и превратилась в тесто» . Прибывающее на станцию продовольствие вынужденно складировалось под открытым небом, что в условиях распутицы неизбежно приводило к его быстрой порче.
С течением времени жизнь лагеря улучшалась, в бригаде появлялась необходимая инфраструктура. Силами красноармейцев были возведены овощехранилище и склады для хранения зерна, построены и утеплены кухонные очаги, сооружены хлебопекарни и столовые. Была налажена связь с тыловыми складами в г. Пензе, отработаны «деловые контакты» с местными жителями, появилось свое подсобное хозяйство. Казалось, что основные продовольственные трудности должны были остаться позади. Однако голод по-прежнему сопровождал новобранцев с момента их прибытия в часть и до отправки на фронт. Суровые условия проживания в совокупности с тяжелыми физическими нагрузками и стрессами провоцировали обострение имеющихся хронических болезней, а также распространение дистрофии. Общее ослабление организма, наступавшее в условиях хронического недостатка питания, приводило к росту смертности. В пояснительной записке за IV квартал 1941 г. врач 103 запасного стрелкового полка указывал на «резкое истощение организма» умерших бойцов . Мрачная слава об учебном лагере под Пензой разнеслась по всей стране.
В воспоминаниях участника Великой Отечественной войны В.И. Попова приведен характерный разговор бойцов, состоявшийся по пути на фронт: «В госпитале и в поезде мы немало рассказов наслушались о порядках в запасных полках. Занятия от зари до зари. Кормежка - ноги вытянешь.- Не знаю, как этот, смоленский, - говорил сержант Иткин, - а вот о запасном в Селиксе под Пензой я наслышался. Туда, говорят, сам Ворошилов приезжал порядок наводить. Командира, некоторых его заместителей, голодом моривших солдат, по его приказу расстреляли» .
На базе структурных подразделений бригады на ст. Селикса регулярно формировались новые воинские части: полки, батальоны, маршевые роты и команды. Всего за период Великой Отечественной войны было подготовлено и отправлено на фронт свыше 400 тыс. человек.
P. S. Меня смущало, что в автобиографии деда 23 оззпб, а везде написано пока только о 37-й запасной стрелковой бригаде. Написала письмо В. Ю. Кладову и очень благодарна ему за быстрый ответ:
"22 оззпб - это, по-видимому, 23-й отдельный запасной зенитно-пулеметный батальон. Он не входил в состав 37-й запасной стрелковой бригады, являясь элементом системы противовоздушной обороны Селиксенского гарнизона. К сожалению, документов о его истории в моем распоряжении пока что нет. Однако сохранилась карта из штаба 37-й ЗСБ, найденная мной в Центральном архиве Министерства обороны РФ, где отмечен "23 ОЗАБ" (23-й отдельный запасной артиллерийский батальон). С учетом того, что названия подобных воинских частей довольно часто менялись с "зенитно-пулеметного" на "артиллерийский" и наоборот, здесь, похоже, и проходил службу Ваш дедушка.
Пробыл он там довольно долго, больше года. Значит, он являлся очень хорошим специалистом своего дела и обучал солдат боевому ремеслу. Однако для таких красноармейцев максимальная продолжительность пребывания в запасных "учебных" частях РККА составляла не более года. Поэтому в дальнейшем, видимо, его отправили на фронт."
Дед, мне становится понятней, как ты жил, что ты прошел, и удивительней твое открытое и доброжелательное отношение к жизни и людям. А еще очень жаль, что не тормошила тебя вопросами.
 |
 |
 |
 |
16-я запасная стрелковая бригада дислоцировалась в г.Кузнецке Пензенской области с августа 1942 и по сентябрь 1943 года. Ранней осенью 1943 года убыла в г.Борисоглебск. Задача запасной бригады – подготовка маршевых рот для восполнения потерь на фронте. В Пензенской области действовала всю войну (1941-45) еще одна подобная войсковая часть – 37-я запасная стрелковая бригада, дислоцирующаяся на ст.Селикса.
В состав 16-й запасной бригады входили:
- управление (Кузнецк, в/ч 47784), старое обозначение – в/ч 121;
- 74 запасной стрелковый полк (д. Бутырлинка, в/ч 47696);
- 100 запасной стрелковый полк (Анненково, в/ч 47627), старое обозначение – в/ч 123;
- 101 запасной стрелковый полк (г. Кузнецк, в/ч 47701), старое обозначение – в/ч 125;
- 375 запасной стрелковый полк (г. Кузнецк, в/ч 29808), старое обозначение – в/ч 130;
- 56 отдельная запасная саперная рота (с. Поселки, в/ч 29846);
- 30 отдельная запасная рота связи (г. Кузнецк, в/ч 29852);
- 5-й отдельный батальон выздоравливающих (с. Махалино(?), в/ч 34504);
- ОО НКВД (особый отдел) (г. Кузнецк, в/ч 20054).
За год дислокации в Кузнецке в частях бригады умерли примерно 100 человек: от болезней, от отравлений, от несчастных случаев, от голода и т.п. Хоронили умерших на городском кладбище. В апреле 1975 года останки солдат были перезахоронены на Холме воинской славы перед официальным открытием мемориального комплекса. Около 70 бойцов (из этих 100 человек) на Холме Славы не обозначены.
76-й укрепленный район
Весной 1942 года в Кузнецке были сформированы пулеметно артиллерийские батальоны 76-го укрепрайона. Они формировались в основном из пензенцев и раненых в бою бойцов, закончивших лечение в расквартированных в городе Кузнецке госпиталях. Поэтому состав укрепрайона оказался многонациональным. Русские, украинцы, белорусы, башкиры, казахи, грузины бок о бок прошли большой и трудный боевой путь от Сталинграда до Австрии.
В 1943 году за успехи в борьбе с врагом соединению было присвоено звание гвардейского. Оно стало именоваться Первым гвардейским укрепрайоном. Всем солдатам и офицерам были вручены медали «За оборону Сталинграда».
Укрепрайон сражался в разное время в составе войск Южного, 3-го и 4-го Украинских фронтов. За освобождение города Николаева ему было присвоено почетное наименование «Николаевский», а за взятие Очакова он был награжден орденом Красного знамени.
Воины укрепрайона освобождали Мариуполь, Одессу, вызволяли из фашисткой неволи венгерский и австрийский народ.
На фото: Командиры подразделений и служб I гвардейского Николаевского Краснознаменного укрепрайона
Козин, М. Полевой укрепрайон идет в наступление [Текст] / М. Козин // Кузнецкий рабочий. – 1977. – 19 нояб. (№ 139). – С. 3.
Козин, М. Полевой укрепрайон идет в наступление [Текст] / М. Козин // Кузнецкий рабочий. – 1977. – 22 нояб. (№ 140). – С.3; 24 нояб. (№ 141). – С.2; 26 нояб. (№ 142). – С.3.
Сызранцев, В. Не знали слово «отступать»: [Текст] : о 76-м укрепленном районе, сформированном в Кузнецке / В.Сызранцев // Кузнецкий рабочий. – 2018. – 7 февр. – С.4.
Работал тут давеча в Пензенской области. Как обычно, завершив основные дела, уселись вечером (точнее, уже почти заполночь) с местными активистами попить чаю "на сон грядущий", заодно поболтать "в целом", "за жизнь". Собеседники подобрались в тот раз замечательные, культурные - то бишь, из "сферы культуры": директор местного краеведческого музея, директор ДК, их помощницы. Все - нестарые еще, очаровательные женщины.
Я, болтая в чашке чайным пакетиком (чтоб быстрее заварился), начал рассказывать, по обыкновению, про свой любимый Магадан. Про низко висящее небо, про постоянный ветер с бухты - летом очень приятный, во все прочие времена пробирающий буквально до костей... Про Трассу, построенную руками з/к: едешь из аэропорта, а тебе меланхолично рассказывают - вот тут слева в 38-м лагерь полностью замерз зимой, полторы тысячи человек вместе с охранниками - очень холодная была зима; вот здесь бунт был знаменитый; а кстати, мы сейчас по костям едем - знаете? Да, плиты для дороги на кораблях привозили, зеки были слабенькие, выгружали все вручную, бывало, какой-то доходяга не выдержит, упадет в грязь - так на него прямо плиту и клали - много их тут таких...
Вот на этом месте меня перебили:
Да что там Колыма, у нас тут тоже самое!
Как то же самое?
Да такая же дорога, Москва - Самара. "Старую" тут немцы пленные строили, так старики рассказывают, что все точно так же: немцев кормили кое-как, многие там прямо в дорожном полотне и "похоронены"...
И вообще, - задумчиво сказала та, что в обычной жизни работала директором Музея, - у нас же тут места страшные. Вот ж/д станция Селикса - слышали?
Я признался, что нет.
Тут совсем недалеко, 20 км от Пензы. В 1941 году возле этой станции устроили большой формировочный пункт: сюда собирали, с одной стороны, мобилизованных со всей области, и одновременно - сюда же везли со всей Средней Азии: из Таджикистана, Киргизии, Узбекистана. Мой дед попал в эту мобилизацию - и тоже застрял на этой станции Селикса. Туда всех свозили, выгружали... А условий - никаких. Только пара недостроенных бараков. И чистое поле, точнее - болота вокруг.
Почему-то оттуда долго никого не отправляли, всё "формировали". А тут зима наступила, морозы ударили. А люди-то, особенно те, кого из Азии привезли - все в основном в летнем! Обмундирования выдавали очень мало, почти не кормили, обогреваться тоже было нечем. Огромная скученность, но и чтоб помыться - такого тоже не было. Дед рассказывал: утром из барака вылезешь, решишься на морозе вытрясти полушубок, который ему бабка передала - а снег весь черный, и насекомых туча...
Словом, ту зиму 41-42 гг. мало кто пережил. Особенно южане не выдерживали холода и голода - умирали тысячами. Рассказывают, что в марте 42-го сюда приехал "для проверки" Ворошилов с какими-то чинами из НКВД: они, по легенде, собрали весь комсостав, что был под Селиксой, отвезли их в недалекий карьер и там всех расстреляли.
Ну а умерших закопали в братских могилах, они недалеко от трассы. Там огромные могильники. Всего за ту зиму умерло около 25 тыс. человек - в полном составе 37-я стрелковая дивизия. Даже не сделала ни одного выстрела - погибла вся.
"Да-а, - думал я, обалдев. - Попала дивизия в смертельное окружение в собственном глубоком тылу..."
Сюда, в область, к нам еще лет 30 после войны люди приезжали - в основном оттуда, с Юга. Искали эту чертову Селиксу. У кого-то брат, у кого-то сын или жених; забрали в армию, все письма - только с этой Селиксы, потом тишина - и извещение, типа, "пал смертью храбрых" или "пропал без вести".
Скрывали так, - пояснили мне. - Не писать же - "умер от голода в тылу". Все засекретили, а родным стандартные "похоронки" присылали, вроде погиб на фронте... Этим приезжим из Душанбе или Ташкента даже братских могил не показывали - нельзя. Да и сейчас архивы по этой армии в Санкт-Петербурге, они засекречены.
До сих пор? - удивился я.
А вот что удалось мне найти по теме в местной пензенской прессе:
Жива еще провинциальная пресса!
