Роман "Свет погас" (1890), рассказывает о трагической судьбе одарённого художника, потерпевшего крушение в личной жизни.
Роман - во многом автобиографический - Киплинг написал, уже завоевав известность своими стихами и рассказами.
Редьярд Киплинг
СВЕТ ПОГАС
I
Ну, как ты думаешь, что она сделает, если поймает нас? Нам не следовало бы делать этого, Дик, - сказала Мэзи.
Меня побьет, а тебя запрет в спальне, - не задумываясь, ответил Дик. - Патроны у тебя?
Да, они у меня в кармане, и страшно трясутся; они не могут сами собой взорваться?
Не знаю. Если ты боишься, возьми револьвер, а патроны дай мне.
Я вовсе не боюсь. - И Мэзи быстро побежала вперед, засунув руку в карман и откинув голову назад. Дик следовал за ней с маленьким, дешевеньким револьвером в руке.
Эти дети решили, что жизнь их будет невыносима, если они не научатся стрелять из пистолета, и вот, после долгих размышлений и всяких лишений, Дик скопил семь шиллингов и шесть пенсов на покупку плохонького бельгийского револьвера. Мэзи, со своей стороны, внесла в синдикат полкроны на приобретение сотни патронов.
Ты лучше меня можешь копить деньги, Дик, - пояснила она, - я люблю всякие лакомства, а ты к ним равнодушен; а кроме того, такие вещи всегда должны делать мальчики.
Дик поворчал слегка, но тем не менее пошел и купил что нужно, и теперь они собирались испробовать свою покупку. Стрельба из револьвера не входила, конечно, в программу их повседневных занятий, выработанную для них их опекуншей, которая, как ошибочно предполагали люди, заменяла мать этим двум сиротам. Дик уже шесть лет находился на ее попечении, и за это время она удерживала в свою пользу те деньги, которые якобы расходовались ею на его платье и содержание, и, отчасти по беззаботности, а частью по прирожденной склонности причинять огорчение, эта немолодая вдова, страстно желавшая выйти замуж, изрядно отравляла ему жизнь. Там, где он искал ласки и любви, он находил сперва отвращение, а затем ненависть, а когда он подрос, и душа его запросила сочувствия, то встретила вместо него насмешки и обиды. Те часы досуга, что оставались у нее от хозяйственных забот и хлопот по дому, она посвящала тому, что она называла домашним воспитанием Дика Гельдара. Религия, которую она истолковывала применительно к своим личным соображениям, немало помогала ей в этом деле. Когда она лично не имела основания быть недовольной Диком, она давала ему понять, что его жестоко накажет Творец, и вследствие этого Дик возненавидел Бога, так же как ненавидел мистрис Дженнет, а это весьма нежелательное состояние духа для ребенка. Так как она упорно хотела видеть в нем неисправимого лгуна после того, как он, побуждаемый страхом побоев и наказаний, впервые прибегнул к неправде, то мальчик невольно и превратился в лгуна, но в лгуна осмотрительного и бережливого, никогда не прибегавшего без надобности даже к самой пустячной лжи, но, с другой стороны, не задумывавшегося ни на минуту даже перед самой ужасной ложью, будь она хоть сколько-нибудь правдоподобна и вероятна, если ложь могла облегчить хоть немного его жизнь. Такое воспитание научило Дика жить обособленной, замкнутой жизнью, что ему весьма пригодилось, когда он стал ходить в школу, где мальчики смеялись над его одеждой, сделанной из плохонькой материи и во многих местах подштопанной. По праздникам он возвращался к мистрис Дженнет, и не проходило полсуток со времени его возвращения под ее кров, как он уже был бит, по той или иной причине, для того чтобы дисциплина домашнего воспитания не ослаблялась под влиянием общения с внешним миром.
Однажды осенью судьба подарила ему товарища по несчастью, маленькое длинноволосое сероглазое существо, такое же сдержанное и замкнутое, как и он сам, безмолвно бродившее по дому и первое время разговаривавшее только с одной козой, ее единственным другом, пребывавшем в дальнем конце сада. Мистрис Дженнет хотела изгнать козу из сада, потому что она нехристь, что, конечно, было неоспоримо верно, но маленький атом энергично запротестовал.
В таком случае, - сказал маленький атом, взвешивая каждое свое слово, - я напишу моим опекунам, что вы очень скверная женщина. Амомма моя, моя и моя!
Мистрис Дженнет направилась было в прихожую, где стояли в углу зонтики, трости и палки, и маленький атом сообразил так же быстро, как Дик, что означало это движение.
Я была бита и раньше, - сказал атом все тем же спокойным и бесстрастным голосом. - Я была бита сильнее, чем вы можете побить меня, но если вы ударите меня, то я напишу моим опекунам, что вы не даете мне есть! Я вас ничуть не боюсь.
М-с Дженнет не пошла в переднюю, и атом, выждав немного, чтобы убедиться, что всякая опасность миновала, вышел в сад, чтобы выплакать свое горе на шее у Амоммы.
Вскоре Дик узнал, что ее зовут Мэзи, и первое время относился к ней с большим недоверием, опасаясь, чтобы она не помешала той небольшой свободе действий, которая была предоставлена ему. Однако опасения его не оправдались, и атом не напрашивался к нему в друзья до тех пор, пока он сам не сделал первого шага к сближению. Еще задолго до окончания каникул длинный ряд наказаний, понесенных совместно, сблизил детей; вместе придумывая разные увертки, чтобы обмануть м-с Дженнет, они невольно действовали заодно и выгораживали друг друга. И когда Дик уезжал в свое училище, Мэзи, прощаясь, шепнула ему:
Теперь я останусь одна, и некому будет постоять за меня, но, - и она гордо вскинула головку, - я и сама сумею, - добавила она. - Ты обещал прислать Амомме ошейник, пришли же скорее!
Спустя неделю она опять спросила про ошейник и осталась весьма недовольна, узнав, что его не так-то скоро можно изготовить. А когда Дик, наконец, прислал обещанный подарок, то она забыла поблагодарить его за него.
С того времени много раз наступали и кончались каникулы. Дик вытянулся и превратился в тощего, долговязого подростка, более чем когда-либо болезненно сознающего всю неприглядность своего костюма. М-с Дженнет ни на минуту не ослабляла своих нежных забот о нем, но обычные наказания закрытых учебных заведений - а Дик подвергался им раза три в месяц - преисполнили его высокомерного презрения к карательным способностям г-жи Дженнет.
Она бьет небольно, - пояснял он Мэзи, которая подстрекала его к возмущению, - а к тебе она становится ласковее, после того как поколотит меня.
Дик рос внешне неопрятный и неряшливый и внутренне одинокий и озлобленный, что весьма скоро заприметили его младшие товарищи, потому что он под горячую руку бил их исподтишка больно и обдуманно; не раз он пробовал дразнить и Мэзи, но девочка упорно отказывалась поддаваться его желанию сделать ей неприятность.
Мы и так несчастны оба, - говорила она, - к чему же нам стараться еще более ухудшить нашу жизнь? Лучше давай придумаем, чем бы нам заняться, чем развлечь себя.
И результатом таких размышлений явился револьвер. Стрелять из него можно было только на самой болотистой отмели, далеко от пристани и купален, у подножья зеленых холмов форта Килинг. В этом месте прилив покрывал песок без малого на две мили, и разноцветные кучи ила, прогретые солнцем, издавали неприятный тяжелый запах гниющих водорослей. Было уже поздно, когда Дик и Мэзи пришли на отмель, а за ними не торопясь трусила Амомма.
Фи! - воскликнула Мэзи, втянув воздух, - удивляюсь, отчего это море издает такой запах. Мне он ужасно противен!
Тебе противно все, что не специально для тебя создано, - проворчал Дик. - Дай мне патроны, я попробую выстрелить первый. Интересно знать, далеко ли бьют эти маленькие револьверы.
О, на полмили, вероятно! - живо ответила Мэзи. - Во всяком случае, треск от них ужасный. Будь осторожен с патронами; мне положительно не нравятся эти штучки по краям барабана… Смотри, Дик, будь осторожен!
Ладно, я знаю, как заряжать. Я буду стрелять туда, в буруны.
Он выстрелил, и Амомма с жалобным блеяньем убежала прочь. Пуля взметнула фонтан грязи вправо от старой, обвитой водорослями сваи.
Бьет слишком высоко и вбок. Теперь попробуй ты, Мэзи. Помни, что он заряжен.
Мэзи взяла револьвер, осторожно приблизилась к самому краю тины и ила, держа палец на спуске и слегка скривив рот и прищурив левый глаз, стала целиться. Дик, присев на бережку, посмеивался, глядя на нее. Амомма осторожно приближалась; она привыкла ко всякого рода неожиданностям во время этих вечерних прогулок и, видя, что коробка с патронами осталась открытой, стала обнюхивать ее. Мэзи выстрелила, но не видела, куда попала пуля.
Мне кажется, что я попала в сваю, - сказала она, заслоняя рукой глаза и вглядываясь в даль безбрежного моря.
Я знаю, что она попала в колокол на Маризонском балконе, - хихикнув, сказал Дик. - Стреляй ниже и левее, тогда, может быть, попадешь. Ах, смотри, Амомма ест патроны!
Мэзи обернулась с револьвером в руке как раз вовремя, чтобы увидеть Амомму удирающей от камней, которыми в нее швырял Дик. Нет ничего святого для избалованной козы! Хорошо упитанная и боготворимая своей госпожой, Амомма из озорства проглотила два патрона, но Мэзи это казалось невероятным, и она поспешила удостовериться, что Дик сказал правду.
Да, она действительно проглотила две штуки. Противное создание! Теперь эти патроны будут болтаться у нее в животе и чего доброго взорвутся, и поделом ей!.. О, Дик! Неужели я тебя убила?
Дик Хелдар, мальчик-сирота, живёт у своей опекунши, злобной вдовы миссис Дженетт. После шести лет пребывания у неё Дик знакомится с Мейзи, длинноволосой сероглазой девочкой, новой воспитанницей вдовы. Между ними возникает дружба. Несколько лет они живут в одном доме, но потом опекуны Мейзи отправляют её на учёбу во Францию. Перед её отъездом Дик признается ей в любви.
Проходит десять лет. Дик путешествует по колониальным фронтам Британии и зарисовывает сцены сражений. К этому времени он уже стал талантливым художником-баталистом. В Судане он знакомится с представителем Центрального Южного Синдиката, военным корреспондентом Торпенгоу и благодаря его посредничеству получает место рисовальщика при синдикате. Во время одной из битв Дик, прикрывая Торпенгоу, который стал его близким другом, оказывается ранен в голову. Он на время теряет зрение и в ночном бреду все время зовёт Мейзи.
Суданская компания заканчивается, голова Дика заживает. Торпенгоу уезжает в Лондон, а Дик слоняется по Кипру, Александрии, Измалии, Порт-Саиду и продолжает рисовать. К тому моменту, когда деньги у него уже подходят к концу, он получает телеграмму из Англии от Торпенгоу, в которой друг вызывает его в Лондон известием о том, что синдикат хочет продлить с ним контракт, ибо его рисунки очень нравятся публике.
Приехав в Англию, Дик по предложению Торпенгоу селится вместе со своим другом. Вскоре к нему приходит глава Центрального Южного Синдиката, грузный пожилой мужчина с больным сердцем, которого Дик заставляет вернуть ему все его рисунки, сделанные в Судане. Не согласному с требованиями Дика господину все же приходится уступить напору молодого художника. Дик самостоятельно устраивает выставку своих работ, которая проходит очень успешно, так, что ему даже удаётся продать все свои рисунки. Отныне он одержим желанием заработать как можно больше денег, чтобы компенсировать те лишения, которые выпали на его долю из-за их нехватки. Он начинает заноситься, считает, что может ради денег рисовать то, что нравится публике, халтурить, и это не повредит его репутации. Друзья пытаются его вразумить. Торпенгоу даже рвёт одну из его работ.
Однажды, во время прогулки по набережной, Дик случайно встречает Мейзи, с которой не виделся уже более десяти лет. Он узнает, что теперь Мейзи художница, живёт в Лондоне и снимает квартиру вместе со своей подругой импрессионисткой. В душе Дика с новой силой вспыхивает зародившееся ещё в детские годы чувство.
На следующий день и отныне каждое воскресенье Дик отправляется к Мейзи, чтобы по её просьбе помогать ей овладевать тайнами искусства. Он быстро обнаруживает, что Мейзи - художница заурядная, но фанатически мечтающая об успехе. Работа - главное в её жизни. Она занимается живописью ежедневно и с титаническим терпением. Однако ей не хватает одарённости и чувственности, да к тому же она слабо владеет техникой. Несмотря на это, Дик любит её больше всего на свете. Она же заранее его предупреждает, что надеяться ему в отношении неё ни на что не следует и что главной целью её жизни является успех в живописи.
Дик терпелив, он не торопит события и ждёт, когда обстоятельства сложатся в его пользу и в Мейзи проснётся любовь. Так продолжается несколько месяцев. Сдвига в их отношениях нет и не предвидится. Дик забрасывает свою работу и живёт лишь мечтой о любви Мейзи. Однажды он решает сдвинуть ситуацию с мёртвой точки и, неожиданно для Мейзи явившись к ней в будний день, увозит её на прогулку в пригород, туда, где они жили в детстве у миссис Дженетт, в надежде пробудить в ней воспоминания о былом времени и о том вечере, когда на признание Дика в любви Мейзи ответила, что она навеки принадлежит ему. Сидя на берегу моря, он красноречиво рассказывает ей о далёких островах и странах, призывая бросить Англию и уехать с ним в путешествие. Душа Мейзи остаётся закрытой, она холодна и ещё раз приводит Дику надуманные доводы о невозможности их совместной жизни. Чувства Дика по-прежнему сильны, и он обещает ей, что будет ждать её столько, сколько потребуется. Мейзи и сама презирает себя за свой эгоизм и чёрствость, однако не в силах ничего с собой поделать.
Друзья Дика замечают, что он огорчён, и предлагают ему куда-нибудь уехать, чтобы отвлечься, но он отказывается. Через неделю Дик вновь отправляется к Мейзи и узнает, что она намерена писать картину под названием «Меланхолия». Она делится с ним своими нелепыми замыслами. Дик теряет над собой контроль и заявляет, что у неё нет таланта, а есть лишь идеи и стремления. Он тоже решает написать Меланхолию и превосходством своей работы доказать, что Мейзи пора прекратить эту игру в живопись и укротить своё тщеславие, однако поначалу работа не клеится.
Через месяц Мейзи, как обычно, уезжает во Францию в Витри-на-Марне к своему учителю живописи, чтобы под его руководством написать картину. Вернуться она планирует через полгода. Дик расстроен её отъездом. На прощание, перед тем как сесть на пароход, она позволяет Дику поцеловать себя один-единственный раз, и сжигаемому страстью молодому человеку приходится этим довольствоваться.
Вернувшись домой, он застаёт в квартире спящую особу лёгкого поведения. Торпенгоу объясняет, что нашёл её в подъезде в голодном обмороке и принёс в дом, чтобы привести в чувство. Когда она просыпается, то Дик начинает видеть в ней прекрасную модель для своей Меланхолии, ибо глаза её полностью отвечают его замыслу о картине. Девушку зовут Бесси, она ежедневно приходит и позирует Дику. Через некоторое время она как нельзя лучше осваивается в квартире у друзей, начинает штопать им носки, прибирать в мастерской и разливать чай. Дика она смущается, но Торпенгоу пытается привязать к себе и уже почти упрашивает его разрешить ей остаться с ним, как в самый решительный момент Дик прерывает их разговор и спугивает Бесси. Он заставляет Торпенгоу одуматься и убеждает его на время уехать. Бесси проникается к Дику жгучей ненавистью.
В отсутствие Торпенгоу глаза Дику временами начинает застилать пелена. Он отправляется к окулисту, и врач сообщает ему, что у него повреждён глазной нерв и в скором времени он ослепнет. Дик в шоке. Немного придя в себя, он старается как можно скорее закончить картину. Зрение его ухудшается все стремительнее. Дик начинает злоупотреблять алкоголем. За несколько недель он превращается в обрюзгшего, жалкого, небритого, бледного и сгорбившегося субъекта. Вернувшийся Торпенгоу застаёт в коридоре Бесси, пришедшую на последний сеанс. Она в бешенстве оттого, что Торпенгоу не обращает на неё внимания. Перед уходом она портит картину, от которой остаётся одно лишь грязное пятно.
После того как Дик показал восхищённому Торпенгоу ещё не испорченную картину, он почти сразу же окончательно потерял зрение. Поэтому, когда Торпенгоу видит, что Бесси сделала с картиной, он, чтобы не расстраивать друга, ничего не говорит ему в надежде, что Дик об этом никогда не узнает. Дик, помешавшийся из-за слепоты, бредит и в бреду рассказывает всю свою жизнь. Так Торпенгоу узнает о Мейзи и отправляется за ней во Францию. После некоторых колебаний она решает навестить Дика. При виде его несчастья её охватывает безумная жалость, но не больше. Когда же Дик показывает ей свою картину и просит принять её в подарок, Мейзи, решив, что он сошёл с ума, еле сдерживая смех и даже не простившись с ним, убегает. Дик страшно подавлен её поведением.
Торпенгоу с другими корреспондентами уезжает из Англии на очередную войну. На прогулке Дик встречает Бесси. Она, узнав о том, что он ослеп, прощает его, а обнаружив, что он вдобавок ещё и богат, решает, что неплохо было бы выйти за него замуж. Дик, тронутый её участием, предлагает ей жить вместе с ним. Бесси решает, что нужно его чуть-чуть помучить и сразу не соглашаться. Она рассказывает ему о своей проделке с картиной и просит у него прощения. Дик не сердится, однако в корне меняет свои планы. Он отказывается от женитьбы, перечисляет все свои деньги Мейзи, а сам отправляется в Порт-Саид. Там старые знакомые помогают ему добраться до фронта, туда, где находится Торпенгоу. В смутной надежде обрести ту полноценную жизнь, которой он жил когда-то, он подсознательно стремится к смерти. В тот момент, когда Дик добирается до отряда Торпенгоу и видит своего друга, начинается перестрелка, в которой сострадательная пуля попадает ему в голову и кладёт конец его мучениям.
Киплинг Редьярд
Свет погас
Редьярд Киплинг
Свет погас
Перевод В.Хинкиса
Книгу избранных произведений известного английского писателя Редьярда Киплинга (1865-1936) составили его ранний и наиболее талантливый роман "Свет погас", рассказывающий о трагической судьбе одаренного художника, потерпевшего крушение в личной жизни, приключенческая морская повесть "Отважные мореплаватели" и рассказы, повествующие о тяготах и буднях людей, создающих империю вдали от Старой Англии, овеянные в то же время загадочностью и экзотикой жизни колониального мира.
ПОСВЯЩЕНИЕ
Если буду распят я над высокой горой,
Мати моя, о мати моя!
Знаю я, чья любовь пребудет со мной,
Мати моя, о мати моя!
Если я кану в пучине морской,
Мати моя, о мати моя!
Знаю, кто слезы прольет надо мной,
Мати моя, о мати моя!
Если всяк человек меня проклянет,
Знаю я, чья молитва мне душу спасет,
Мати моя, о мати моя!
ПРЕДИСЛОВИЕ
Это повесть "Свет погас", рассказанная так, как она изначально была задумана Автором.
Редьярд КИПЛИНГ
Сидели мы, когда шторм миновал,
Удобно сидели, как только могли;
И я, друзья, в сарае том ждал,
Ведь было мне от роду только три,
А Тедди радугу дерзнул догонять,
Ему, мужчине, было уж пять,
Вот как началось все это, друзья,
Если хотите знать.
"Рассказы в большом сарае"
Как по-твоему, что будет, если она об этом пронюхает? Ведь такую штуку нам иметь нельзя, сам знаешь, - сказала Мейзи.
Мне задаст трепку, а тебя запрет в твоей комнате, - ответил Дик с уверенностью. - Патроны взяла?
Ага, они у меня в кармане, только больно уж стукаются друг об дружку. А не могут шпилечные патроны выпалить сами собой?
Почем мне знать. Если ты струсила, давай их сюда, а себе бери револьвер.
Я ни капельки не струсила.
Мейзи быстро пошла вперед, сунув руки в карманы и высоко вскинув голову. Дик шагал следом, неся маленький револьвер.
Как-то раз дети надумали выучиться стрелять, поняв, что без этого они просто-напросто жить не могут. Ценой многих ухищрений и самопожертвования Дик накопил семь шиллингов и шесть пенсов на покупку плохонького шпилечного револьвера бельгийского образца. Мейзи удалось добавить к этому очень немного, всего-навсего полкроны, чтоб купить сотню патронов.
Тебе, Дик, легче копить деньги, - объяснила она в свое оправдание, ведь я лакомка, а тебе все равно, чего поесть. Да и вообще мальчики должны быть заправилами в таких делах.
Дик чуточку поворчал, недовольный столь маловыгодной сделкой, но все же сходил за покупками, и теперь дети отправились попробовать свои силы. Стрельба из револьвера никак не входила в распорядок их повседневной жизни, раз и навсегда установленный воспитательницей, которая должна была, как наивно предполагали опекуны, заменить этим двоим сироткам родную мать. Дик состоял на ее попечении вот уже целых шесть лет, и за это время она извлекла немалую выгоду из тех денег, которые предназначались на то, чтобы он был одет и обут, причем отчасти по недомыслию, отчасти же по естественной потребности причинять боль - несколько лет тому назад она овдовела и теперь жаждала нового супружества, - так допекала мальчика, что жизнь легла на его детские плечи тяжким бременем. Он искал любви, она же внушала ему сперва отвращение, а затем ненависть. Когда он, взрослея, жаждал хотя бы малейшего сочувствия, она его высмеивала. Долгие досужие часы, которые оставались у нее после необременительных мелких домашних хлопот, она посвящала тому, что называлось у нее семейным воспитанием Дика Хелдара. В этом деле ей помогала религия, которую она толковала на свой лад, предаваясь усердному чтению Библии. Когда у нее не находилось личного повода быть недовольной Диком, она все равно прозрачно намекала на его неискупимые прегрешения перед создателем; и в конце концов Дик научился ненавидеть бога так же люто, как ненавидел миссис Дженнетт; а такое умонастроение вряд ли можно назвать здоровым для подростка. Коль скоро она вздумала считать его безнадежным лгуном - после того как он впервые сказал неправду из страха перед наказанием, - он и впрямь превратился в лгуна, но в лгуна осторожного, замкнутого в себе, причем без крайней необходимости он никогда не рисковал врать даже по пустякам, но не останавливался перед самой чудовищной ложью, если это могло хоть чуточку облегчить горькую его жизнь. Во всяком случае, такое суровое обращение воспитало в нем волю, которая давала силы переносить одиночество, - впоследствии это сослужило ему хорошую службу в интернате, где соученики насмехались над его одеждой, которая была сшита из дешевой материи и штопана-перештопана. А на каникулы он возвращался к миссис Дженнетт, вынужденный вновь внимать ее назидательным речам, и обычно, не проведя под ее кровом даже одного дня, после той или иной придирки подвергался порке, дабы его отсутствие не подорвало домашнюю выучку, которая требовала беспрекословного повиновения.
Однажды осенью, приехав на каникулы, Дик обнаружил, что он уже более не одинок в своем заточении, потому что в доме он застал длинноволосую сероглазую малявку, которая была так же замкнута в себе, как и он сам, жила в доме, не говоря ни слова, и в первые недели водилась только с козлом, единственным своим другом на всем белом свете, обитавшим в садике на задворках. Миссис Дженнетт попробовала запретить девочке общаться с козлом, поскольку он нехристь - соображение, несомненно, справедливое.
Когда так, - заявила малявка, тщательнейшим образом выбирая слова, я пошлю письмо своим поверенным и напишу им, что вы злющая баба. Мемека мой, мой, мой!
Миссис Дженнетт направилась было в прихожую, где стояли предназначенные для известной цели зонты и трости. Но малявка поняла ее намерение не хуже, чем это понимал Дик.
Меня уже били, и не один раз, - заявила она все тем же бесстрастным голосом, - били так больно, что вам и во сне не снилось. И если вы меня хоть пальцем тронете, я пошлю письмо своим поверенным и напишу им, что вы меня голодом морите. Я вас ни чуточки не боюсь.
Миссис Дженнетт не отправилась в прихожую, а малявка выждала некоторое время, убедилась, что опасность домашней баталии миновала, ушла к Мемеке и, обняв его шею, заплакала горькими слезами.
Оценил книгу
Я пишу отзыв на этот роман в основном потому, что знаю, что мало кто его читал. Думаю, верно будет предположить, что Киплинг более известен своей "Книгой джунглей" и сказками про кота, который гулял сам по себе, мотылька, который топнул ногой, историей о возникновении алфавита... и т.д.
Так вот, "Свет погас" не похож ни на что из вышеперечисленного. Это история молодого, красивого, самоуверенного и невероятно талантливого художника Дика Гелдара, который внезапно слепнет. История о его детской любви, которую он пронёс сквозь всю свою жизнь. История о его дерзости, воли к жизни, таланте, нежелании быть слабым. История о настоящих друзьях и настоящих козлах самых обычных людях со своей правдой и философией. Это невероятно трагичный роман. У меня ещё есть дурная привычка изредка, купив или скачав книгу, открывать последнюю страницу и читать последнюю строчку. То же самое произошло и с этим романом, так что я знала, чем всё кончится, и ужасно не хотела в это верить. А ведь так хорошо всё начиналось!
Лето, ребятишки Дик и Мэзи, первый поцелуй и обещание любить друг друга всегда-всегда... Проходит десять лет, Дик принимает участие в боевых действиях в Африке, спасает жизнь своему другу и получает травму, трагичную в своих последствиях... Рисует отличные иллюстрации, которые охотно печатает один журнал и благодаря которым в молодого художника впоследствии влюбляется весь Лондон. Им восхищаются, успех пьянит Дика, он чувствует, что может покорить весь мир и... встречает Мэзи. Мэзи не очень талантлива, но она - первая любовь Дика. Дик готов на всё, чтобы завоевать девушку, тратит на неё всё своё время, силы и - ничего. Мэзи не любит его, но уважает, хоть и считает своей собственностью и не хочет ни с кем его делить. А потом она уезжает, чтобы написать картину, которую мнит делом своей жизни. А Дик пишет свою...
Там много ещё чего было, так как описанное мной - только начало. Там был один такой персонаж (а точнее, персонажиха, Бесси), сотворившая такое, что у меня просто отвисла челюсть, а в голове билась одна-единственная мысль: "Вот падла!!!" Хотя на самом деле Киплинг не так суров к ней. Да и Дик тоже. Не мне судить, наверное.
Очень жизненный роман. Очень тяжёлый. Очень верный. И всеобъемлющий.
Киплинг предстал передо мной в совершенно другом свете. Если хотите, чтобы и перед вами он предстал таким же - прочтите "Свет погас" :) Хоть это и не совсем обычный, а точнее, совсем необычный для меня жанр и роман, я его рекомендую с чистой совестью, и... -
Оценил книгу
You must learn to forgive a man when he"s in love. He"s always a nuisance.
О сколько же раз я начинала писать рецензию на этот роман, начинала и останавливалась посередине, или даже в самом начале.
Если бы мне не выпала эта книга в рамках игры "Несказанные речи" , я бы, наверное, так никогда и не решилась.
Если вы пройдете по ссылке автора и выйдете по списку книг на русский вариант этого романа Киплинга, "Свет погас", то справа от книги вы увидете маленькое красное сердечко, а рядом с ним цифру 2. Нажмите на сердечко и внизу вы получите коротенький список из двух человек, всего двух из всех читателей этого романа, которые отметили его как любимый. Да, я там, в этом списке, роман из самых любимых, а писать о любимом труднее всего.
How can you do anything until you have seen everything,or as much as you can?
Это самый первый роман Киплинга, он вышел, когда ему было всего 25. В этом романе меня, наверное, больше всего и поразило сочетание страстного юношеского максимализма и совершенства отточенного мастерства зрелого писателя. Но это уже потом, когда я читала роман в n-ный раз и была способна анализировать, сравнивать, теоретизировать. Это уже потом, начитавшись литературоведческих и биографических работ о Киплинге, я смогла задуматься о том, почему в первую очередь именно из-за этого романа Киплингу предъявляли обвинения в солдафонстве и имперском зазнайстве.
Но это все потом, и действительно не так важно, потому что роман прекрасен, и тогда, в мои очень романтические пятнадцать, прекрасная и трагическая история неразделенной любви, страсти, успеха и падения молодого талантливого художника, рассказанная очень умным и, не побоюсь этого слова, гениальным автором, потрясающим мастером слова и диалогов, настолько сильно и однозначно совпала с моим внутренним миром, что стала любимой на всю жизнь.
Этот роман совершенен на стольких уровнях, что даже не знаю, с чего начать. Во-первых, сюжет романа выстроен просто мастерски, в своей прекрасной лаконичности история рассказана абсолютно совершенно.
Во-вторых, образы и главные и второстепенные герои романа выписаны, созданы, придуманы, сделаны, не важно как сказать, но это совершенство.
"Well, madman, how d"you feel?" - " I don"t know. I"m trying to find out." - "You had much better do some work." -"Maybe; but I"m in no hurry. I"ve made a discovery. Torp, there"s too much Ego in my Cosmos."
Ну и сам текст, язык, и наконец сама история, в чем-то, кстати, с автобиографическими элементами, на моей памяти найдется очень мало историй, очень мало романов, сравнимых с этим по силе и интенсивности прямого эмоционального воздействия.
"I"d take any punishment that"s in store for him if I could; but the worst of it is, no man can save his brother." - "No, and the worser of it is, there is no discharge in this war. Dick must learn his lesson like the rest of us.."
"Свет погас" останется одним из самых любимых романов навсегда, как прекрасно, что его можно перечитывать снова и снова, и немного жаль, что нельзя прочитать в первый раз, как тогда, в 15 лет.
Roses red and roses white
Plucked I for my love’s delight.
She would none of all my posies-
Bade me gather her blue roses.
Half the world I wandered through,
Seeking where such flowers grew
Half the world unto my quest
Answered me with laugh and jest.
It may be beyond the grave
She shall find what she would have.
Mine was but an idle quest-
Roses white and red are best!
