Ни однополые браки, ни усыновление детей гомосексуальными партнерами в России официально невозможны. И тем не менее такие пары есть. И дети в них тоже. И хотя точная цифра вряд ли кому-то известна, она наверняка уже превышает «статистическую погрешность». А во Франции, например, 250 тысяч детей живут в семьях, где хотя бы один из партнеров – открытый гомосексуалист. Число детей в однополых парах оценивается в 20–40 тысяч*. Мы имеем дело с новой реальностью, и поэтому так важно пытаться по возможности объективно разобраться, что это значит для ребенка – расти с двумя любящими друг друга взрослыми одного пола.
Беспредметный спор
Когда в общественных дискуссиях возникает вопрос о воспитании детей гомосексуальными парами, чаще всего обсуждается один аспект ситуации – влияет ли гомосексуальная ориентация взрослых на формирование сексуальных предпочтений ребенка. Психологи и сексологи склоняются к отрицательному ответу. Об этом говорят, к примеру, исследования психолога Фредерика Бозетта (Frederick W. Bozett)** и его коллег, которые долгое время наблюдали детей, воспитывавшихся в однополых парах. Их вывод: гомосексуалистами чаще становятся дети, воспитанные в гетеросексуальных семьях.
Впрочем, с тем же успехом можно утверждать, что дети из гетеросексуальных семей чаще становятся пилотами самолетов, нобелевскими лауреатами или серийными убийцами. И все это будет чистой правдой – во-первых, потому что гетеросексуальных пар неизмеримо больше. А во-вторых, потому что исследования этой темы начались лишь тогда, когда о феномене однополых семей впервые заговорили открыто, – в 80-х годах прошлого века. И 30 лет – слишком небольшой срок для столь серьезных заключений. По этим же причинам вряд ли стоит принимать всерьез и исследования – а такие тоже существуют, – согласно которым детям в гомосексуальных парах живется даже лучше, чем в обычных и тем более неполных семьях. Доводы тех, кто говорит о «воспитании» гомосексуализма и извращений в однополых парах, ничуть не более убедительны. А часто и менее. Скажем, Тимоти Дэйли (Timothy J. Dailey) в обзоре «Воспитание в гомосексуальных семьях: дети в опасности» последовательно упрекает всех оппонентов в неточности и недостоверности, ссылаясь на еще более неточные и недостоверные данные.
Один партнер выполняет материнскую функцию, а другой своим присутствием показывает ребенку: «Мать любит не только тебя».
Для выводов о влиянии сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей пока не хватает лонгитюдных (достаточно длительных) исследований, считает детский аналитик Анна Скавитина: «Нам приходится опираться на эмпирический опыт. Но и Фрейд строил свои теории на эмпирическом опыте. И его теории используются до сих пор. По своему опыту работы с детьми из однополых пар могу сказать, что это гетеросексуальные дети. И прямого влияния сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей я не наблюдала ни разу».
«Одной общей причины формирования гомосексуальной ориентации просто нет, – соглашается семейный психотерапевт Инна Хамитова. – Это могут быть гены, а могут быть и психологические причины. Но мне сложно представить, что ребенок может стать геем только под влиянием ориентации родителей». Гораздо важнее личные качества тех взрослых, с которыми растет ребенок, и в этом смысле не бывает гомосексуалистов «вообще», уверена Инна Хамитова: «Есть разные пары и разные отношения. Партнеры могут быть добрыми и мягкими, а могут – требовательными и строгими. И вот эти их качества влияют на формирование личности их ребенка намного сильнее, чем сексуальная ориентация».
Другой вопрос, который многих беспокоит: может ли повлиять на психику ребенка увиденная им сексуальная сцена между однополыми взрослыми? «В любой паре, будь она гомо- или гетеросексуальной, родители вообще-то не демонстрируют детям свои сексуальные отношения, если речь не идет о патологических случаях», – продолжает Инна Хамитова. И никаких оснований считать, что таких случаев в гомосексуальных парах больше, у нее нет.
Семейные роли
Но сексуальность – далеко не главный вопрос, который возникает в связи с воспитанием детей в однополых парах. Гораздо важнее понять, как развивается психика ребенка в такой ситуации и могут ли их «родители» выполнить две разные функции – материнскую и отцовскую. С точки зрения классического психоанализа построение идентичности и нормальное формирование личности ребенка невозможны без преодоления эдипального конфликта – бессознательного сексуального влечения к родителю противоположного пола. Возможно ли это для ребенка в гомосексуальной паре?
Да, это возможно, считают наши эксперты. «Суть эдипова комплекса и соответствующего конфликта состоит в том, что ребенок осознает: между родителями существуют отношения, из которых он исключен, – поясняет психоаналитик Светлана Федорова. – Ребенок начинает испытывать ревность и желание установить подобные отношения с одним из родителей, обычно противоположного пола».
Это проясняет и распределение ролей в гомосексуальной паре. Один из партнеров оказывается родителем с материнской функцией, а другой – тем самым «третьим», который уже своим присутствием говорит ребенку: «мать не может любить только тебя, не может любить тебя слишком сильно, потому что она любит и меня тоже». Благодаря «третьему» ребенок по мере взросления освобождается от всепоглощающей связи с матерью и обращается к окружающему миру. «В гетеросексуальной семье отец спасает ребенка от слияния с матерью, – рассказывает Светлана Федорова. – Но эта ситуация возможна и в гомосексуальных парах, где происходит разделение ролей на женскую и мужскую. В таком случае ребенок имеет шанс получить необходимое количество любви и заботы и одновременно защиту от слияния с одним из родителей». Но есть и некоторый риск, предостерегает Светлана Федорова: «Роль отца – быть отличным от матери не только по функции, но и по полу. И с осознанием разности полов у ребенка в гомосексуальной паре возможны трудности». «Особенно это касается воспитания мальчика в паре из двух женщин, – считает Анна Скавитина.– Выстроить свою мужскую идентичность ему сложнее». Впрочем, в семьях из двух женщин у нас выросло не одно поколение, напоминает Инна Хамитова: «После войны был колоссальный дефицит мужчин. И семья из мамы, бабушки и ребенка была почти нормой». Да и сейчас в таких семьях ничего не-обычного нет: бабушка обычно выполняет материнскую роль, заботится о ребенке, а мать, наоборот, мужскую – работает, кормит семью. Причем отношения между двумя женщинами могут быть довольно напряженными. И в этом смысле однополая пара, живущая в мире и согласии, может быть более приемлемой для воспитания ребенка.
К счастью, мир ребенка не состоит лишь из родителей. Дети повсюду встречают мужчин и женщин, читают в книгах и видят в кино переживания героинь и подвиги героев. Словом, если ребенок не растет в полной изоляции, ориентиров для правильной самоидентификации у него хватает. «Психологам известно много случаев, – рассказывает Анна Скавитина, – когда в силу разных причин ребенка с младенчества растит не мать, а отец. И это никак не сказывается на развитии. Кроме того, сегодня нередко папа варит борщи, а мама управляет огромным бизнесом. Я работала с такими семьями и могу сказать, что мальчики в них растут маскулинными, а девочки – фемининными. Не вижу, почему в гомосексуальных парах должно быть иначе».
«Я отвечу, что все в порядке»
Нашим коллегам из французского Psychologies удалось поговорить с молодыми взрослыми, воспитанными в гомосексуальных парах. 20-летняя студентка Карина была зачата по договоренности между лесбиянкой и геем. Она удивляется, отчего психологи и политики столько говорят о детях в однополых семьях: «Если им так интересно, пусть придут и спросят. И я отвечу им, что все в порядке». Свою жизнь она описывает как самую обычную. «Я всегда знала, что родители не влюблены друг в друга, что они сошлись именно для того, чтобы завести ребенка, – объясняет Карина. – Я живу у мамы. У папы есть свои ключи, он заходит, когда хочет. Когда я была маленькая, он приходил каждое утро проводить меня в школу. Это как если бы мои родители были в разводе, только они хорошо ладят!» Вопрос о сексуальных предпочтениях вызывает у 27-летнего научного сотрудника Томаса, воспитанного лесбийской парой, улыбку. «Я проводил каникулы у дедушки, был бойскаутом. Мои мамы объяснили мне, что мальчики писают стоя. Остальное я открыл сам. Я никогда не думал, что уступаю друзьям в мужественности. Зато быстро понял, что я чувствительнее и лучше понимаю девушек. И это очень помогло мне в любовных отношениях». Ю. З.
Откуда берутся дети
Существует как минимум 5 путей, которыми дети оказываются в однополых парах.
1. Самая древняя и очевидная форма однополого родительства: ребенок рождается у гетеросексуальных родителей, затем они разводятся, и один из них (либо оба) начинают жить в гомосексуальной паре.
2. Ребенка усыновляет один из родителей, скрывая свою гомосексуальность, чтобы не получить отказ.
3. Ребенок зачат по договору между лесбиянкой/геем и лицом противоположного пола.
4. Ребенок рождается в результате искусственного оплодотворения спермой донора.
5. Пара геев прибегает к услугам суррогатной матери.
Как я появился на свет?
Этот вопрос задают все дети, но в случае гомосексуальной пары ответить на него сложнее. «Очень важно, как будет изложена история его происхождения. Нельзя «аннулировать» одного из теперь уже трех родителей, сделать кого-то, кто не присутствует в семье, неодушевленным существом, – настаивает Светлана Федорова. – Ведь наша идентичность складывается из фантазий о нашем происхождении и из возможности идентифицировать себя с каждым из родителей. А теперь представьте: вы обнаруживаете, что часть вас – нечто неживое, немыслящее. Как это принять, не омертвив того, кто был донором биоматериала или вашим инкубатором, – а с ним и часть себя самого?» Иными словами, главная опасность – пытаться убедить ребенка, что он каким-то чудом появился на свет от двух женщин или двух мужчин. Такого рода бредовые представления заведомо вредят нормальному психическому развитию ребенка. Все дети должны знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже одного из них в паре, которая его растит, нет. Тогда как говорить ребенку о его происхождении? «Мы так хотели тебя, что… Ну, а дальше – есть же разные способы. Попросили одного дядю или одну тетю помочь, пришли за тобой в Дом ребенка, – перечисляет варианты Инна Хамитова. – Главное – говорить ребенку правду достаточно рано и теми словами, которые будут ему понятны».
За пределами дома
Если родители ведут себя разумно, какие проблемы все-таки могут возникнуть у детей в однополой паре? «Их проблемы ничем не отличаются от проблем маленьких детей из гетеросексуальных семей, – констатирует Анна Скавитина. – Страх темноты, трудности с засыпанием... Ничего такого, что можно связать с гомосексуальностью родителей».
А дальше эти дети идут в школу. И если не в первый день, то во второй возвращаются с вопросом: «А кто такие педики?». «За 20 лет практики я так и не смогла найти никакой разницы между проблемами в парах гомо- и гетеросексуалов, – признается Инна Хамитова. – Это касается и проблем с детьми. Нет никакой разницы, кроме одной: гомосексуальные пары ощущают постоянную враждебность той среды, в которой они живут. И это, боюсь, влияет на детей, которые растут в таких парах, намного сильнее всех прочих обстоятельств».
Ребенок должен знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже в паре, которая его растит, одного из них нет.
Здесь, конечно, важно, как воспринимают свою гомосексуальность взрослые. Если они прячутся от нее, ребенок опосредованно переживает их стыд и унижение. Если они истово сражаются за права меньшинств, он рискует быть вовлеченным в их активизм (часто граничащий с ), и ему будет труднее отстоять свое право быть не таким, как они. А если родители спокойны, они передают это спокойствие и ребенку. Но это в идеале. У нас же ребенок в гомосексуальной паре очень быстро понимает, что его семья находится в оппозиции к обществу и принятым в нем ценностям, и оказывается перед жестким выбором. «Он может либо принять ценности своей семьи и перейти в оппозицию к обществу, либо выступить против семьи: осудить родителей, порвать с ними, – комментирует Инна Хамитова. – Когда я говорю про принятие ценностей семьи, речь идет об уважении и любви к своим родителям, невзирая на нестандартность их образа жизни».
Наконец, важно помнить, что правами на ребенка в однополой паре обладает лишь один партнер. Если пара распалась, один из двоих может навсегда потерять контакт с сыном или дочерью. А в случае смерти законного родителя ребенок будет передан в детский дом, хотя есть человек, которого он считает родным. Такой риск создает для ребенка дополнительное психическое напряжение и делает его более уязвимым.
Способность любить
Дети в однополых парах – лишь одно из направлений глобальной трансформации понятия «семья», которая происходит буквально у нас на глазах. «Патриархальная модель с фигурами кормильца-отца и подчиненной, занятой лишь домом и детьми матерью перестала быть единственной, а возможно, и главной, – считает Инна Хамитова. – Мы все чаще видим партнерские отношения с новым распределением ролей». «Это колоссальная этическая проблема, с которой человечество еще никогда не сталкивалось, – объясняет Светлана Федорова. – Сейчас в некоторых европейских странах готовят правовую основу для равенства полов и различных семей, появляются понятия «Родитель 1» и «Родитель 2». Мы пытаемся освободиться от необходимости испытывать любовь и разочарование от того, что другой отличен, и от своей зависимости. Гомосексуальная пара стремится иметь свое продолжение, и это естественное человеческое желание. Общество дает им право на это счастье и берет на себя ответственность за счастье ребенка в такой семье. Но мне в этом видится утопическая ловушка. Лишая родителей пола, мы рискуем лишить детей происхождения, а с ним и идентичности». С другой стороны, желание однополых пар непременно завести ребенка – отражение проблемы нарциссического всемогущества человека, который «не приемлет ограничений, для которого существует только собственное «Я» и сиюминутные желания», требующие удовлетворения», – указывает Светлана Федорова.
Но есть один аспект, о котором нельзя промолчать. Гомосексуалисты гораздо охотнее гетеросексуальных пар усыновляют детей, в том числе и больных. Там, где у них есть на это право, разумеется. «Способность к привязанности формируется в самые первые годы жизни ребенка, и самые чудесные воспитатели не могут заменить близкого человека, – подводит итог Инна Хамитова. – Если родители – приемные или родные, одного они пола или разного, неважно – способны дать ребенку любовь, то и он, когда вырастет, сможет давать эту любовь другим, в том числе и своим детям».
* По данным французской Ассоциации геев и лесбиянок – родителей и будущих родителей (APGL).
** F. Bozett «Gay and Lesbian Parents» (Praeger Paperback, 1987).
Изменения, происходящие в России в течение последних десяти – пятнадцати лет, открывают новые пласты повседневной жизни, ранее закрытые и от общественного обсуждения, и от исследовательского интереса. Одной из таких тем является гомосексуальность. В советское время сексуальность, в целом, была закрытой темой, а гомосексуальность, если и появлялась в дискурсе, то исключительно с позиций психиатрии, медицины и девиантного поведения. Соответственно, научный дискурс о гомосексуальности носил маргинальный и маргинализирующий характер, во многом сохраняющийся и в настоящее время. Даже институционализация гендерных исследований, сделавших возможным в академической сфере новую постановку проблем “женщины” и “женского”, сексуальности и власти, не повлекла за собой роста исследовательского интереса к гомосексуальности, хотя в современных западных исследованиях именно изучение гомосексуальности позволило теоретически обосновать дискурсивное и культурное производство пола и сексуальности.
Немногочисленные исследовательские работы российских авторов, посвященные гомосексуальности, акцентируют свое внимание преимущественно на мужской гомосексуальности, исследований лесбийства практически нет. Редки и переводные статьи. Почему до сих пор так происходит – вопрос открытый. Возможно, наличие в академическом и общественном дискурсах хоть какой-то артикуляции темы однополой мужской любви объясняется общим восприятием мужского как публичного, а, в свою очередь, гомосексуального – как нарушающего традиционные нормы “публичной” маскулинности. Лесбийство же как явление одновременно и женское, и гомосексуальное, остается за рамками, а зачастую и интерпретируется сквозь призму мужской гомосексуальности. (cм.: Омельченко 2002)1
В свою очередь, на повседневном уровне гомосексуальное поведение продолжает рассматриваться как разновидность сексуальной техники и замыкается пределами спальни.
Наглядной демонстрацией служит обывательский порнографическо-эротический интерес к лесбийским отношениям). Во многом, это является результатом “сексуальной революции” российского общества, в процессе которой сексуальный дискурс не только появился в публичном пространстве, но и включил в себя многие, ранее совершенно замалчиваемые, элементы. Это позволило, с одной стороны, признать за гомосексуальностью право на существование, а с другой – ограничить ее анализ проблематикой сексуального удовлетворения.
По составленной С.Голодом и Л.Кузнецовой (2002) аннотированной библиографии по проблемам сексуальности за период 1991-2000 гг. можно проследить, что из 16 опубликованных работ по гомосексуальности исключительно лесбийству посвящены всего две (Жук 1998; Нартова 1999) и одна - “сексуальным извращениям” (на примере гомосексуальности) у осужденных женщин (Волков, Калинченко, Пищелко 1992).
Однако гомосексуальность,– как и любая сексуальность,– является важнейшим компонентом общей структуры личности и влияет не только на выбор сексуального партнера, но и определяет жизненные стратегии индивида. То есть поддержание идентичности, организация личной жизни (выбор партнеров и способа взаимодействия), конструирование публичной и приватной сферы, зависят, в том числе, и от гомо- или гетеросексуальности индивида. А также от возможности реализации гомо- или гетеро образа жизни в обществе.
Женщины-лесбиянки – небольшая в процентном отношении часть населения, в реальности представляет собой тысячи и тысячи людей (Кон 1998, 44-48). Эти люди, разумеется, живут не только мыслями о сексуальном удовлетворении. Множество лесбийских пар строят свои отношения, организуют свою жизнь, планируют свое будущее в условиях достаточно жесткого социального давления и неприятия. В частности, термин “лесбиянка” имеет негативную коннотацию: он не столько описывает ненормативную сексуальность, сколько исключает человека из “нормы” вообще. Поэтому в данной работе будет использоваться понятие “женщина-лесбиянка”.
Показательным примером исключения гомосексуальности является российская социология семейных отношений – она либо не рассматривает гомосексуальные пары вообще, либо отказывает им в праве на семью. Например, авторы монографии по социологии семьи отмечают:
Сегодня в условиях развала социокультурных норм многодетности, отмены прежних табу и распространения “сексуальной революции” идет борьба за узаконение гомосексуализма и лесбиянства как самостоятельных, а не дополнительных к гетеросексуальности форм сексуальных связей. Причем стремление легализовать эти разновидности секса заставляет прибегать к семейной мимикрии, прятать девиантность гомосексуализма (точнее гомосексолизма) за семейной терминологией и называть подобные связи “однополыми браками” или “однополыми семьями”. Однако гомосексуальные пары сожителей, также как и добровольно бездетные гетеросексуальные супруги, не могут быть семьями из-за своей репродуктивной несостоятельности. Отказ от уголовного преследования людей с девиантными сексуальными склонностями (девиантными из-за своей принципиальной бездетности) не означает отказа от социокульткрного осуждения этих форм сексоголизма. (Антонов, Медков 1996, 294-295)
Даже исследователи, перенесшие фокус внимания в рассмотрении семьи с воспроизводства на супружество, не признают гомосексуальные пары в качестве нетрадиционных форм семейных отношений:
Конвенционально “нетрадиционные”, т.е. в том или ином качестве отличные от классической моногамии, модели могут быть сведены к внебрачным семьям, альтернативным стилям и собственно альтернативным бракам. Замечу, между прочим, следующее: в отличие от некоторых американских исследователей, мною отрицается правомочность ставить в этот ряд не только так называемые гомогенные семьи, но даже гетеросексуальную внебрачную практику. (Голод 1998, 188)
Любопытно, что обе работы, отрывки из которых приведены, появились на свет, несмотря на целый ряд значительных изменений в науке, в частности, и в обществе - в целом: сняты идеологические ограничения, сдерживающие развитие академического знания, по стране прокатилась волна гей-лесбийского движения начала 1990-х, наконец, были отменены статьи Уголовного кодекса РФ, карающие добровольное “мужеложство”. Однако гомосексуальные пары, по мнению авторов, остаются вне рамок семьи, потому что не обладают возможностью воспроизводства потомства с узаконенными, четко определяемыми родителями, не обладают возможностью правовой регистрации – заключения брака, а значит, выпадают из социального поля регулируемых сексуальных отношений. Таким образом, в российской социологии официальной причиной (о субъективном отношении остается только догадываться) исключения гомосексуальных пар из рассмотрения семейных отношений является их “несанкционированный” – т.е. не признанный, прежде всего, государством, – характер. Отсутствие у гомосексуальных пар легитимности перед лицом государства и сложность, в свою очередь, социального контроля и регулирования данных отношений становятся барьером для социологии семьи при включении однополых пар в поле своего внимания.
Очевидно, что классификация отношений между людьми на “семейные” и “несемейные” определяется, прежде всего, тем исходным определением “семьи”, которое лежит в основе той или иной классификации. Согласно, например, британскому социологу Энтони Гидденсу, семья – это ячейка общества, состоящая “из людей, которые поддерживают друг друга одним или несколькими способами, например, социально, экономически или психологически (любовь, забота, привязанность), либо чьи члены отождествляются друг с другом как поддерживающая ячейка” (См.: Томпсон, Пристли 1996, 162). Понятно, что при таком подходе ключевым в определении семейного характера отношений внутри лесбийских пар будут являться те формы поддержки, которые оказывают партнерши друг другу, а также их готовность/желание воспринимать их союз как семейный – даже если академические дискурсы и общественное мнение отказываются их считать таковыми.
Поэтому целью этой статьи стала попытка приоткрыть завесу молчания вокруг лесбийских семей и реконструировать их повседневность. В исследовании был применен метод полуструктурированного интервью, в ходе которого информанткам задавались вопросы о различных аспектах семейной жизни, и предоставлялась возможность свободно говорить на предложенные темы.
Женщины-лесбиянки не представляют собой монолитной и однородной группы: пары различаются по образу жизни, ценностям, установкам, принадлежат к разным социальным слоям, имеют разный уровень дохода и т.д. Поэтому анализ пяти семей молодых женщин-лесбиянок, преимущественно высоко образованных и преимущественно занятых в частном секторе экономики, не претендует даже на условную репрезентативность, а, скорее, является поисковым исследованием, в ходе которого осуществляется первичная реконструкция повседневности и ограничений, которые структурируют семейную жизнь лесбийских пар.
Для исследования выбирались пары, имеющие продолжительные стабильные отношения; в каждой из пяти пар была проинтервьюирована одна партнерша.
Пара №1: Вместе 14 месяцев. Обе партнерши имеют высшее образование, продолжают обучение в рамках повышения квалификации. Информантка Юля (22 г.) работает менеджером в частном бизнесе, партнерша Вера (24 г.) аспирантка. Проживают вместе.
Пара №2: Вместе шесть с половиной лет. Обе партнерши имеют высшее образование, работают менеджерами в сфере частного бизнеса. Информантка Аня (26 л.) и партнерша Ксения (34 г.) проживают вместе.
Пара №3: На данный момент распалась после семи лет отношений, три из которых проживали совместно. Информантка Ника (26 л.) на момент отношений была студенткой, партнерша имела среднее образование, не работала.
Пара №4: Вместе полтора года. Обе партнерши имеют среднее образование. Информантка Света (26 л.) работает дизайнером в частной фирме, имеет ребенка. Партнерша Соня (23 г.) на данный момент безработная. Проживают вместе.
Пара №5: Вместе три года. Обе партнерши имеют высшее образование, работают в сфере частного бизнеса. Информантка Маша (26 л.) и партнерша Рита (24г) проживают вместе.
Для того чтобы понять, что такое лесбийская семья, в данной работе я попытаюсь описать и проанализировать следующие аспекты:
– характеристики, с помощью которых женщины определяют свои отношения;
– механизмы, использованные для конструирования идентичности;
– характеристики эмоционально-интимных отношений;
– описание материальных условий, характера распределения обязанностей внутри пар и способы принятия совместных решений;
– вопрос о рождении и воспитании детей, и, наконец,
– артикуляция взаимодействия лесбийских пар с их ближайшим социальным окружением и публичным пространством.
“ЭТО И ЕСТЬ СЕМЬЯ…”
В российском обществе не существует социокультурных традиций, согласно которым продолжительные лесбийские отношения можно было бы определять как “семейные”. Поэтому одной из важнейших задач данной работы было выяснить, как именно характеризуют женщины-лесбиянки свои отношения с партнершами. Как показали результаты, продолжительные стабильные отношения воспринимаются их участницами как семейные:
Я считаю, что мы – семья, несомненно, по всем признакам. При этом Ксению я мыслю не как жену или как мужа, а как человека, которого я люблю, то есть – любимая женщина, любимый человек. (Аня, 26 л.)
Семейные отношения, семейные. Потому что это похоже на семью, потому что это и есть семья; как их еще можно определять? (Света, 26 л.)
Вынося свои собственные суждения в пространство интервью, а значит – в оцениваемое публичное поле, информантки сначала легитимизировали свои отношения путем сравнения “по всем признакам” с предполагаемой моделью традиционной семьи; отношения между двумя женщинами являются семейными – “потому что это похоже на семью”. Разворачивая объяснение, информантки затем выводили идентификацию собственного опыта из понимания сущности семьи как таковой:
Семья – это союз двух людей, которые любят друг друга, то есть никакие браки по расчету мне никогда не были приемлемы. Поэтому, если есть два человека, которые живут вместе, или они могут не жить вместе, по каким-то очень серьезным обстоятельствам, имеют общий бюджет, общие планы, общий быт, общие дела, то мне кажется, что это семья. (Аня, 26 л.)
Семья – это союз двух любящих друг друга людей, способных идти по жизни радом, глядящих в одну сторону, имеющих определенные цели, связанные друг с другом, возможно, воспитывающие детей. (Света, 26 л.)
В понимании информанток, семья – демократична и строится на основании “союза двух любящих людей”, включает общее ведение хозяйства, общее проживание, но главное – включает в качестве фактора, конституирующего взаимоотношения, общие повседневно разделяемые интересы: “общие дела”, “глядящие в одну сторону”. Семья рассматривается как супружеский проект двух взрослых людей, “способных идти по жизни рядом”, в котором рождение детей является желательным, но не основным, обязательным условием (“возможно, воспитывающие детей”).
В условиях проблематичности принятия гомосексуальных отношений в обществе, семье присваивается статус более высокий, по сравнению с любовной связью или сожительством: “семья лучше, чем что-то другое”; презентация отношений как семейных имеет больше шансов на общественное признание. При этом потребность в официальной регистрации брака рассматривается как механизм защиты от негативного социального контроля:
Мне почему-то так больше нравится это определять, чем просто любовницы, или сожители, или еще какие-то там определения. Мне кажется, что если я и другим смогу это объяснить, так, как я это понимаю, что это семья, а не любовницы или сожители, то у всех будет отношение, как у меня, то есть, семья лучше, чем что-то другое. А если бы это была зарегистрированная семья, то против этого вообще ничего не скажешь. (Юля, 22 г.)
Идентификация отношений как семейных происходит не посредством прямого механического переноса понятия на романтические отношения, а связана с рефлексией по поводу изменения качества и условий взаимоотношений:
Я стала думать о нас, как о семье, когда поняла, что это не просто роман. Мы уже жили вместе, но я это еще так не называла. Когда я поняла, что есть некая стабильность, что мы не разбежимся после какой-нибудь ссоры, что для нас важны эти отношения, что есть чувство безопасности, что если что-то случится, то второй позаботится, что главное, что для каждой из нас эти отношения стали жизнеопределяющими, то я поняла, что это семья, хотя я всегда хотела иметь семью, но в реальности оказалась с этим очень осторожна. (Маша, 25 л.)
Осознание того, что это семья, пришло уже, конечно, во время совместной жизни. Потому, что эти отношения стали для меня в каком-то смысле проблематизироваться. То есть я стала их осознавать в совокупности хорошего, плохого, проблем, позитивных каких-то моментов. До этого, когда все было в форме романа, причем довольно бурного, были какие-то внешние угрозы, некуда было пойти, нужно было прятаться от родителей и вообще от окружающих, а когда начинаешь жить вместе, на первый план выходят другие проблемы: ежедневное мелькание друг у друга перед глазами, надо идти в выходные на рынок, надо убирать комнату, я люблю футбол и не люблю сериалы. То есть стала возникать куча проблем внутри, которые надо было решать, и решать через компромиссы. Для меня семья была связанна с длительным совместным проживанием, с ведением общего хозяйства, с ответственностью за партнера, с распределением ролей. (Ника, 26 л.).
Интерпретация отношений как семейных связывается с окончанием фазы “романа” и с включением в эти отношения бытовых элементов “совместной жизни”, т.е. с необходимостью структурировать рутину, с одной стороны, а с другой,– с ожиданием стабильности, безопасности (“что мы не разбежимся после какой-нибудь ссоры”), а также наличием способности поддерживать стабильность этих “жизнеопределяющих” отношений с “ответственностью за партнера”.
Важную роль в поддержании идентичности и сплоченности любой семьи играют совместные ожидания и общие жизненные перспективы. В рассматриваемых парах к ним относятся продолжение отношений, стремление иметь детей, совместное жилье и улучшение материального состояния.
Я жду, во-первых, я жду, что мы не откажемся от всего того, во что мы верим и что мы делаем сейчас. Я жду, что наша семья не развалится оттого, что кто-то перестанет верить друг в друга, в нашу совместную жизнь, это мое ожидание от нашей жизни, что она будет длиться не один год, не два года, то есть семья будет не на один год, не на два, а, ну, пока смерть не разлучит нас. Это самое главное ожидание. (Юля, 22 г.)
Во-первых, я очень хочу, что бы у нас были дети у обеих. И мне это очень ценно и очень интересно. Мне кажется, что это очень углубляет и меняет отношение в гетеросексуальных парах, и мне кажется, что здесь то же самое происходит, потому что это, что мы создали, это то, что сплачивает (Аня, 26 л.)
Мне очень хочется, что бы у нас, наконец-то, было жилье свое, чтобы денег больше зарабатывали, чтобы мы повышали свое благосостояние. (Аня, 26 л.)
Хочется финансовой успешности, чтобы не думать о деньгах, чтобы была своя квартира. (Маша, 25 л.)
Ожидания, демонстрируемые информантками, связаны с актуальными для них отношениями и направлены на их укрепление. Даже желание иметь детей рассматривается не в контексте целеполагания семьи, а как стабилизирующий фактор (“это очень сплачивает”).
Отличительной особенностью лесбийских пар является надежда на общественную легитимацию своего семейного статуса и со стороны общества в целом, и со стороны ближайшего социального окружения:
Я ожидаю, что когда-то не я одна буду говорить о нас, как о семье, или о нас троих, или четверых, если будут дети, как о семье, но я ожидаю, что и общество будет так же уверено, как и я в том, что это семья. (Юля, 22 г.)
Хочется, чтобы родители окончательно приняли (Аня, 26 л.)
Важно отметить одно обстоятельство: опрошенные пары имеют “обручальные” кольца. Обмен кольцами является апогеем традиционной брачной церемонии. Формально лишенные права на проведение свадебных ритуалов, женщины-лесбиянки используют данный механизм фиксации изменения статуса пары: с одной стороны, происходит рефлексия изменений качества отношений и выработка ориентации на продолжение совместного существования, с другой стороны – символическая репрезентация статуса вовне.
У нас есть кольца, которыми мы обменялись еще относительно в начале наших отношений, и мы их носим на безымянном пальце правой руки, и никогда не снимаем, и они внешне похожи на обручальные. Мне нравится, что у меня есть кольцо, как у каждой женатой женщины, или замужней, во-вторых, мне нравится, что у меня есть какое-то вещественное доказательство присутствие жены в моей жизни, оно мне напоминает о ней, в третьих, оно красивое. (Юля, 22 г.)
Единственная пара, еще не имеющая колец на данный момент, высказала такое намерение: “Вот кольца ходили смотреть. Ну, это такое дело. Мы об этом говорим, но как-то… Хочется какого-то символа, какого-то знака” (Света, 26 л.).
Таким образом, рассматриваемые лесбийские пары не только определяют себя как семьи, но и вырабатывают механизмы конструирования и поддержания идентичности, направленные на укрепление и развитие семейных отношений в интерпретацию отношений как семейных включаются безопасность, стабильность, забота, совместное ведение хозяйства, выработка совместных привычек и навыков решения спорных вопросов и конфликтов. Идентификация пары как семьи является сознательным проектом, связана с рефлексией изменения качества и условий отношений, сопровождается выработкой установки на сохранение и развитие отношений. Поддерживающим механизмом выступает и символический ритуал (обмен “обручальными” кольцами), с помощью которого изменение статуса пары репрезентируется обществу.
В условиях отсутствия социо-нормативных образцов поведения гомосексуальных пар, внешних поддерживающих механизмов – то есть в условиях высокой степени неопределенности – для лесбийских пар необходимы некие гарантии стабильности. Семья в сознании связывается с долгосрочным проектом, поэтому конструирование семейной идентичности позволяет обеспечить продолжительность и развитие отношений. Семья воспринимается, скорее, не как навязанная норма гетеросексуального большинства, а как универсальный конструкт, в рамках которого можно не только создавать удовлетворяющие отношения, но и который можно наделять желаемыми смыслами.
Как ни парадоксально, в условиях сложившегося дискурса гомосексуальности как тотальной сексуальности, в артикулированное понимание семьи информантками сексуальность не входит. Она становится сопутствующим, а не определяющим фактором. При переходе отношений от романтических к семейным в лесбийских парах сексуальность отходит на второй план, и семья становится проектом “совместной жизни”, а не “регламентацией сексуального взаимодействия”.
“…МНЕ С НЕЙ ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ”
Судя по интервью, внутренний мир лесбийских семей – это мир эмоциональной близости и внимания друг к другу. Информантки подчеркивают, что их отношениях основываются на открытости, желании слышать и слушать другого, на интересе к партнеру. Самым важным в своих
взаимоотношениях женщины выделяют эмоционально-психологические характеристики, такие как любовь, доверие и поддержку, совместные интересы и разделяемые смыслы.
Любовь. Что может быть точнее? Любовь. Доверие, порядочность. Не знаю, что еще, любовь - самое главное. (Света, 26 л.)
Для меня самое важное то, что мне с ней интересно жить. Пока мне интересно, я могу жить, если мне станет неинтересно, конечно, интересно в каком-то более общем смысле, не в конкретном, как интересный фильм, интересная книга, а в каком-то общем жизненном смысле интересно жить. До тех пор пока она мне дарит интерес к жизни, а я ей дарю что-то, что она во мне больше всего ценит, до тех пор может существовать эта семья. И это я считаю самым главным и семьеобразующим. Интерес к жизни как желание жить. (Юля, 22 г.)
Партнерши являются друг для друга не только источником любви, внимания и поддержки, это отношения открытости и доверия. Семья – тесная дружба:
Для меня стало так, что жена стала также лучшей подругой. Меня это абсолютно устраивает, потому что существует между нами не только секс, любовь или я не знаю, что объединяет, какие-то любовные отношения. Но есть и дружеские отношения, поэтому это жена и друг. (Юля, 22 г.)
Отношения в семье эксклюзивны: “Для меня она самый близкий человек, все ей рассказываю, и все ей приходится слушать. Есть вещи, которые я вообще никому не говорю, ни друзьям, ни ей, никому, как у всякого, наверное. А так, могу на нее друзьям пожаловаться, но все равно ей потом все выскажу”. (Маша, 26 л.)
Эксклюзивность отношений приводит к расширению личностных функций, осуществляемых партнершами: партнерши должны удовлетворять не только сексуальные и эмоциональные притязания друг друга, но и интеллектуально-духовные (“интерес к жизни”), дружеские, возможности выражения недовольства (“но все равно ей потом все выскажу”). То, что могло бы быть направлено и реализовано по разным каналам, концентрируется в одном месте и в одном человеке. Более того, выполнение данных требований выступает как необходимое условие сохранения отношений и становится обязательным для исполнения: “до тех пор, пока она мне дарит интерес к жизни…, может существовать эта семья”.
Только одна информантка отметила сознательное утаивание недопустимого в их отношениях поведения – связей на стороне.
С ее стороны, я думаю, доверие было полным. Я не знаю до сих пор никаких тайн, которые были от меня скрыты. С моей стороны были определенные тайны, через год или полтора, после того как начались наши отношения, то есть в самом их разгаре, у меня были уже отношения на стороне. У меня были романы параллельные. Но я прекрасно отдавала себе отчет в том, что я люблю ее, но мне нужны, скажем так, еще какие-то впечатления, и воспринимала все романы на стороне как второстепенные, вынуждена была их скрывать, естественно. (Ника, 26 л.)
Высокая степень эмоциональной и духовной близости лесбийских пар – желание быть вместе и уделять друг другу как можно больше внимания – естественно выражается в совместном проведении свободного времени:
Свободное время мы почти все проводим вместе, кроме тех случаев, когда мы договариваемся, что ездим по мамам, или Ксению везет начальник, он же друг, с работы, поэтому она приезжает позже, я поэтому предоставлена себе, или у меня свободное время днем, и я могу встретиться с подругой, Ксения в это время на работе. (Аня, 26 л.)
Почти все, почти все свободное время мы проводим вместе, потому что его не так-то много, и обидно его проводить не вместе. (Юля, 22 г.)
Проведение отпуска также отмечено стремлением быть “всегда вместе” и зависит от наличия материальных и временных ресурсов:
Отпуска вместе всегда. Мы, по-моему, считали, что за пять лет отдельно друг от друга мы провели месяц. (Аня, 26 л.)
С отпусками через раз получается, то работа, то деньги, то еще что-то, а так, конечно бы, хотелось всегда вместе. (Маша, 26 л.)
“Универсализация” партнерш позволяет максимально эффективно использовать ограниченные временные ресурсы: все необходимое сосредоточено в одном человеке, при этом реализуются такие важные аспекты семейного взаимодействия, как потребность во внимании партнерши и необходимость совместных действий (походы в театр, к друзьям и т.д.).
Однако тотальная общность взглядов не является обязательным условием стабильности лесбийских отношений. Все информантки отметили как наличие совпадений в подходах и точках зрения, так области разночтений. Причем у каждой пары это свои зоны. В одних семьях существует общность мировоззрения, а различия лежат на уровне повседневности, в других – наоборот. Лесбийские пары рассматривают взаимную непохожесть как поле диалога, в котором всегда можно найти общий язык:
Мы в чем-то, видимо, очень одинаковые. Поэтому какие-то вещи, связанные с понятием, что такое интеллигентность, что такое доброта, какие книжки нужно читать, что деньги – это не главное, а главное – это отношения. Ну, вот такой не материальный, немного романтический взгляд на жизнь, вот эти вещи – общие. Мы разные по темпераменту. Разные по ценностям, мне больше важен быт, и успешность, такая, социальная, нежели Ксении, потому что для нее более важны мыслительные процессы, которые происходят внутри нее. (Аня, 26 л.)
Есть что-то общее, но есть что-то и разное. Отношение к жизни разное и понимание каких-то основополагающих вещей, и это иногда раздражает и кажется, как-то, что тебя не могут понять, но, в принципе, я не считаю, что это препятствие для отношений, наверное, можно объяснить свою точку зрения, и чужую послушать. Тебя не лишает твоих позиций то, что у человека другая точка зрения. Я более практична, она более идеалистична. На повседневном уровне нам нравится делать одни и те же вещи. (Юля, 22 г.)
Любые семейные отношения предполагают возникновение и разрешение конфликтов. Лесбийские пары не являются исключением: открытые конфликты, ссоры присутствуют почти во всех рассматриваемых семьях. Информантки выделяют чередование мирных и конфликтных периодов в жизни:
Мы ссоримся, иногда больше, иногда меньше, иногда просто постоянно, а иногда бывают периоды затишья. (Юля, 22 г.)
Можем действительно поругаться сегодня, завтра и послезавтра, а можем не ругаться три месяца, и тут уже думаем, что-то мы давно не ругались. (Аня, 26 л.)
Являясь ситуациями высокого психологического напряжения и неудовлетворения, семейные ссоры не носят затяжного характера. Поэтому разрешение конфликта происходит через налаживание эмоционального контакта, только в условиях которого и возможно конструктивное решение проблемы:
Потому что в итоге, через день ссоры, или даже меньше, через час, я ощущаю, во всяком случае, что я совершенно несчастна и потеряна, и дальше нет никакого смысла, если я немедленно не помирюсь с любимой. Поэтому приходится либо мириться, либо в Фонтанку бросаться, я мирюсь. (Юля, 22 г.)
Все конфликты решаются в пределах одного дня, и мы ни разу не разошлись больше, чем на сутки. Я иду мириться, она идет мириться, потому что мы действительно чаще идем мириться, чем пытаемся сесть за стол переговоров и что-то решить. Меня многие раньше на это уговаривали, но, в общем, опыт показывает, что это ничего не дает. Потому что когда эмоционально все хорошо, обо всем можно договориться, когда остается некая фрустрация, какой-то конфликт неразрешен, тогда на этот конфликт все, любая мелочь будет наслаиваться. Главное - это помириться, а тогда все дальше можно решить. (Аня, 26 л.)
Возможно, частота конфликтов в лесбийских парах выше, чем в имеющих подобную степень удовлетворения браком гетеросексуальных, что связано с отсутствием традиционных механизмов структурирования гомосексуальных отношений, их высокой открытостью, а также вовлеченностью и концентрированностью партнерш друг на друге. Однако даже когда конфликты возникают “просто постоянно”, они не становятся процессом накапливания негативности, поскольку каждый в отдельности является эмоциональной катастрофой (“либо мириться, либо в Фонтанку бросаться”) и требуют быстрого разрешения.
Сексуальные отношения составляют важную часть семейных отношений современного общества, это характерно и для лесбийских пар, однако в рассматриваемых семьях сексуальное взаимодействие не является детерминирующим, информантки озвучили его только при ответе на поставленный вопрос. Отмечая высокую степень удовлетворенности сексуальными отношениями, в качестве единственной периодически возникающей проблемы информантки выделили нехватку времени:
Клево было, что я скажу. Была высокая степень раскрепощенности в сексуальных отношениях, и они устраивали нас обеих. (Ника, 26 л.)
…Все в порядке на самом деле, не могу сказать, что у нас есть какие-то проблемы. Бывает, я устаю, бывает еще что-то, но, в принципе, нормально. Нормальная семейная жизнь, нет никаких проблем особых. Времени друг на друга не хватает иногда, вот, из-за работы, из-за учебы, еще из-за чего-то, из-за ребенка. Но, в принципе, это очень важная часть для любых отношений, я думаю, для нас также, для нас это важно. Как для личности, для нее это важно, как для личности, для меня это важно. Мы удовлетворены. (Света, 26 л.)
Времени сейчас друг на друга не хватает. Про секс на какое-то время забыли, потому что нет времени. Но это лишь период. Такое и раньше бывало. С точки зрения удовлетворения, мне кажется, что сейчас стало лучше, мы стали больше чувствовать друг друга, лучше понимать. Это не слепая страсть, как в начале, а нечто большее, что-то только наше, что невозможно повторить. (Маша, 26 л.)
Для лесбийских пар эмоциональная близость, открытость, поддержка являются самым значимым в отношениях. Это проявляется как в способе разрешения конфликтов, так и в стремлении проводить друг с другом как можно больше времени. Доверие, взаимопонимание, интерес друг к другу – это не только основные характеристики лесбийских отношений, но и необходимые условия сохранения семьи, на которую не распространяются традиционные механизмы поддержания стабильности (официальная регистрация, общественное мнение, страх потери статуса и т.д.).
“ХОТЕЛОСЬ ОЩУТИТЬ ЭТУ РЕАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ…”
Все рассматриваемые семьи проживают вместе: две снимают отдельные квартиры, две живут с родителями, одна – в комнате студенческого общежития. Совместное проживание описывается как результат естественного процесса развития отношений:
Потому что мы поняли, что необходимо, хочется быть вместе как можно больше. Хотелось ощутить эту реальную жизнь, каждый день - понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье - все в целом, вместе, а не только в свободное время или когда хочется. (Юля, 22 г.)
Просто стали жить вместе и все, просто так получилось. (Света, 26 л.)
Уровень доходов семьи оценивается информантками как удовлетворительный, однако, даже при высокой занятости каждой из партнерш, материальные средства уходят на поддержание жизни: проживание, питание, одежду, проведение досуга.
Мы обе работаем, доходы у нас примерно одинаковые. У нас нет своего компьютера, у нас нет своего телевизора, у нас нет своей машины, но, в принципе, мы можем себе многое позволить, я считаю, что мы хорошо питаемся, мы всегда можем покупать себе еду, мы способны покупать себе вещи, мы способны ходить в театр, покупать книжки, пить пиво, мы каждый год ездим в отпуск. В принципе, я не могу сказать, что он меня совсем устраивает, у нас проблема с материальным уровнем связана с проблемой отсутствия жилья. Потому что если бы мы не снимали жилье, то наш уровень был бы существенно, ну, не существенно выше, но мы могли бы позволить себе больше. Мы не живем лучше многих и хуже многих. Мы средний класс в таком вот варианте, мои родители живут примерно так же. (Аня, 26 л.)
У нас примерно одинаковый уровень дохода и мне кажется, что он ниже прожиточного минимума, и мне кажется, что мы можем не голодать только за счет того, что мы не тратим деньги на жилье. И в этом жилье у нас есть все предметы первой необходимости, то есть белье, и стиральная машина, и кастрюли. Есть и место, где жить и есть все предметы, необходимые для жизни, нам надо тратить деньги только на еду, по большому счету. По такому случаю у нас остаются деньги еще на развлечения и на какие-то покупки еще мелкие. (Юля, 22 г.)
Сейчас Соня не работает, на мою зарплату сейчас живем. Раньше жили на ее, когда у меня не было работы. Нельзя сказать, что кто-то кого-то кормит. Все взаимно заменяемо. Низкий доход на данный момент, потому что работает один человек, ребенок есть, конечно, низкий. Не могу сказать, что мы как сыр в масле катаемся. (Света, 26 л.)
Наличие общего семейного бюджета, являющегося одним из параметров определения семьи, присутствует в той или иной форме в каждой лесбийской паре. В формировании семейного бюджета можно условно выделить три модели.
1. Бюджет общий, все имеют к нему равный доступ:
Все деньги у нас общие. У нас никто никогда не делал никаких заначек. Заначки нам нужны для дня рождения одной и второй, одна и вторая всегда знает, что нет, эту тысячу я тебе не дам, потому что это тебе на подарок. Все остальное- это общие деньги. У нее в кошельке какие-то деньги, у меня в кошельке какие-то деньги, какие-то деньги лежат и хранятся в доме, каждый берет, сколько надо. (Аня, 26 л.)
2. Создание общего бюджета только на определенные цели:
В принципе, у нас нет общего бюджета, она мне не отдает свою стипендию, я ей не отдаю свою зарплату. И когда мы выделяем деньги на еду, она выделяет из своего бюджета деньги, а я из своего, в принципе, если у нее нет денег, а мы хотим что-то делать вместе, или ей нужны деньги, то, конечно, я ей даю деньги и наоборот. (Юля, 22 г.)
3. Символически общий бюджет:
У нас был общий бюджет, но, как бы, его пополнением занималась, в общем, я. Она знала, где лежат деньги, например, она могла всегда их взять, но, как правило, она этого не делала, ну, не то, что “как правило”, она делала это всегда с моего разрешения. (Ника, 26 л.)
Распределение бюджетных средств в лесбийских семьях, в целом, является совместным решением, а приоритеты определяются по ситуации:
Все вопросы с покупками мы решаем вместе. То, что нужно, мы покупаем. (Аня, 26 л.)
Деньги общие, распоряжаемся вместе, обсуждаем, что нам нужно. Нам на данный момент нужно вот это, ну, давай, это купим; нет, давай, лучше это в следующем месяце, потому что сейчас лучше это, и так далее. (Света, 26 л.)
Лесбийские пары, проживая вместе, создают некий общий бюджет, при разных моделях его формирования, необходимый для обеспечения жизни данной семьи. Даже в ситуациях неравного вклада каждой из партнерш, распределение материальных ресурсов строится как совместное решение, позволяющее обеспечить нужды жизни и каждого члена семьи.
“РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ, ПО-МОЕМУ, ОТСУТСТВУЕТ…”
Области распределения обязанностей и принятие решений определяют способ взаимодействия членов семьи. Жесткая регламентация видов деятельности и сфер ответственности не характерна для лесбийских пар, они поддерживают партнерский тип отношений, в котором важно не только равномерное разделение прав и обязанностей, но и процесс совместного обсуждения и принятия решений по всем вопросам:
Разделение обязанностей, по-моему, отсутствует. Две женщины, соответственно, посуду моют все, стирают все, готовят все. (Аня, 26 л.)
Мы обе делаем все по дому. (Маша, 26 л.)
Такое поведение является сознательным проектом партнерских отношений:
Мы их стараемся распределять поровну, так, чтобы никому не было обидно, потому что что-то делать по дому больше, чем другой, естественно, не хочет никто, ничего в этом приятного особо нету. И мы стараемся друг друга не обижать и поровну разделять. Мы стараемся делать так, что вне зависимости от твоей занятости, ты, все-таки, должен делать дела по дому, потому что, как бы ты ни был занят, ты не должен считать, что раз у тебя есть семья, то она все сделает за тебя. (Юля, 22 г.)
Если я считаю, что нужно вытереть пыль, то для меня принципиально, чтобы мы сделали это вместе, а то мне кажется, что я так и буду это делать всю оставшуюся жизнь. (Аня, 26 л.)
В ходе этого сознательного распределения обязанностей учитывается ситуационное распределение временных ресурсов партнерш, а также их индивидуальные умения и желания.
Меня как раз раздражают ситуации, когда она читает книжку, а я там буду мыть посуду. Я начинаю шипеть, хотя можно договориться, если она говорит, ты помой посуду, я пока позвоню, потому что мне надо поговорить, или я говорю, мне нужно там что-то отредактировать, так что ты меня сегодня будешь кормить. (Аня, 26 л.)
Кто-то занят, значит, по дому другой сделает это, кто-то свободен, значит, он по дому сделает что-то. Когда как. Ребенка забирает почти всегда Соня, потому что я сейчас позже с работы прихожу. Из-за обстоятельств, а не потому, что ты делаешь то, а я это. (Света, 26 л.)
Готовит она, мне в таком случае остается сходить в магазин. Или уборка, я не люблю мыть пол, пол моет жена, она не любит пылесосить, я пылесосю. То есть делим как-то по взаимному желанию. (Юля, 22 г.)
Только в одной семье сложилось неравное разделение обязанностей, связанное во многом с неравным количеством свободного времени у партнерш:
Это было традиционное гендерное распределение ролей, мне отводилась роль мужественная. Ну, естественно, я иногда готовила. Она стирала, в том числе и мою одежду, убирала комнату. Иногда мы делали совместно генеральную уборку. Основное хозяйство, ведение домашнего хозяйства лежало на ней, потому что она не училась, а все остальное время она сидела дома, поэтому делала все по дому, а я ходила в университет, приходила домой в шесть часов, ужинала и ложилась смотреть телевизор, или читать, или шла в гости к кому-нибудь, или мы вместе куда-нибудь шли. (Ника, 26 л.)
Поддержание домашнего хозяйства рассматривается как монотонный, не приносящий особого удовлетворения труд (“ничего в этом приятного особо нету”), но в паре “две женщины”, а значит, следуя традиционному представлению, каждая может и должна выполнять домашнюю работу. Однако наличие более интересных занятий (“читать книжку”) и деятельность вне дома (работа, учеба) требуют партнерского распределения обязанностей, защищающего от неравномерного перекладывания неприятной рутины на одного человека (“а то мне кажется, что я так и буду это делать всю оставшуюся жизнь”). Любопытно, что семейные пары, состоящие из женщин, позволяют иначе взглянуть на заявления о том, что женщины склонны проявлять “естественное стремление и любовь к поддержанию семейного очага” – при равных условиях и наличию возможности, каждая партнерша в лесбийских парах стремится этой “естественной склонности” избежать.
Принятие решений в рассматриваемых парах является семейным делом. Женщины-лесбиянки отмечают, что не существует решений важных и неважных: все обсуждается, все проговаривается, все решается вместе.
Все решения, в общем-то, и маленькие, и средние, и большие принимаются вместе, потому что мне кажется, что одной, что другой было бы обидно, если бы какие-то решения, даже маленькие, принимались отдельно. Поэтому все решения, начиная от совместного проживания до каких-то - проведения отпуска, или выбора работы, или увольнения с работы - все это всегда обсуждается. (Юля, 22 г.)
Мы все решения принимаем вместе. Мы совсем все решаем вместе, вплоть до мелочей. (Аня, 26 л.)
Мы все обсуждаем, вплоть до того, сдавать на права или не сдавать на права, когда, кому из нас первым. Я даже не знаю. В какой детский сад ходить ребенку, да, мы обсуждаем, ехать ли ей на дачу на следующий год или нанимать какую-то няню. Все обсуждается, отдельно, пожалуй, ничего. Да мы не задумываемся об этом, мы разговариваем - и решение приходит в результате разговоров. Все обсуждается. Все считается, все считается важным. (Света, 26 л.)
Лесбийские семьи демонстрируют партнерский тип отношений, в котором стремятся к равномерному распределению обязанностей и совместному принятию решений. При этом взаимодействие предстает как постоянный переговорный процесс (“мы разговариваем - и решение приходит в результате разговоров”), что является, с одной стороны, результатом отсутствия традиционных механизмов распределения ответственности, с другой – возможностью самостоятельного структурирования отношений, избегая калькирования гетеросексуальных норм.
“МОЙ РЕБЕНОК. НУ, И ЕЕ ТОЖЕ…”
Рождение и воспитание детей традиционно считается одной из важнейших функций семьи. Лесбийские пары подвергаются остракизму именно из-за предполагаемой невозможности и нежелания исполнять функции воспроизводства, однако рассматриваемые семьи продемонстрировали высокую степень актуализации “детского вопроса”.
В одной опрошенной семье на данный момент есть ребенок от предыдущих гетеросексуальных отношений информантки. Ребенок воспринимается как общий:
Ребенку три с половиной. Мой ребенок. Ну и ее тоже. Ну, тоже разницы особой она не делает, насколько я понимаю. Родителям там сказано ею, что это ее ребенок тоже. Так что с ребенком все в порядке, считается, что наш ребенок. (Света, 26 л.)
Воспитанием и заботой о ребенке занимаются обе партнерши. Информантка считает, что ребенок относится к подруге, как к родному человеку, а трения между ними возникают только в моменты непослушания дочки:
Ребенок капризный, вредный, как он может относиться к нам, к ней, когда как. Бывает хорошо, бывает плохо. Наказывают – плохо, хвалят - хорошо. Хорошо относится, как к родному относится человеку. Ну, воспитываем. Я воспитываю, и Соня воспитывает. Она разницы особой не делает. Ну, только у меня характер помягче, меня легче подбить на какие-то уступки, ее сложнее. Вот и вся разница. (Света, 26 л.)
Одна из рассматриваемых пар на данный момент ждет ребенка:
На данный момент моя подруга находится на четвертом месяце беременности. Я очень этого хотела и фактически была инициатором того, чтобы она родила. Мы очень вместе этот вопрос планировали, очень обсуждали. При всей сегодня безумности этого шага, этот шаг очень обдуманный и очень взвешенный. Это хорошо, это правильно, это надо. Года через два- три я рожу. (Аня, 26 л.)
Бездетные пары высказали очень большое желание иметь детей:
Мы очень хотим иметь детей. Мы все время об этом говорим. Все упирается в материальные проблемы, потому что в наших отношениях беременность не может быть случайной, мол, ах, какая неожиданность, я беременна. Это в любом случае решение и определенные действия по достижению результата. А значит ответственность. Поэтому встает вопрос не “рожать или не рожать?”, а “когда рожать?”. (Маша, 26 л.)
Рождение и воспитание является важной стороной жизни лесбийских пар. Дети от предыдущих гетеросексуальных отношений считаются общими и воспитываются обеими партнершами. Для бездетных пар рождение детей – это сознательный, обдуманный шаг, реализация которого зависит не только от моральной готовности, но и от создания необходимых материальных условий. “Детский вопрос” в данных парах рассматривается как внутреннее дело самой семьи. Проблема “отцовства” не фигурирует в первых высказываниях респонденток и появляется только в ходе дополнительных вопросов о способе оплодотворения и моделях воспитания. Во многом, такое отношение говорит о чувстве самодостаточности, сформированном в данных семьях, о восприятии партнершами себя и своих отношений как замкнутой, цельной единицы.
“НОРМАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ОБЫЧНОГО ЧЕЛОВЕКА…”
Российское общество еще далеко от принятия гомосексуального образа жизни как равнозначного гетеросексуальному, поэтому публичное пространство, включая и ближайшее социальное окружение, предсказуемо является для лесбийских семей зоной повышенной проблематичности, поскольку “внешняя” оценка лесбийских пар исходит не из качества сложившихся у них отношений, а с точки зрения оценки “нормальности” и “допустимости” таких отношений вообще. Наиболее острыми являются проблемы в отношениях с родительскими семьями. Не все родители принимают и поддерживают образ жизни своих дочерей – даже несмотря на длительные партнерские отношения. В большинстве случаев матери и отцы (хотя бы одной из партнерш) используют стратегии неприятия, отрицания или замалчивания:
Родители с той стороны, они очень спокойно ко всему относятся, принимают все философски, мама периодически отпускает потрясающие фразы, вроде “Эх, Соня, была бы я помоложе, я бы за тебя замуж вышла” или что-то такое. Вот, мои родители – да, никак не относятся. Папа спокойно, он с нами живет, хорошо к нам относится, к обеим. Соню недавно попросил проводку починить, почему-то, что он там подумал – не знаю. Почему он меня не попросил,– не понятно.
Мама плохо относится моя, там конфликт серьезный. Маме отказано от дома. Она сказала, ты, вот, больше ко мне с этим монстром не приходи. Мы ребенка вместе заводили, на что я маме сказала, что ты у нас теперь, тоже тебе отказано, ты к нам не приходи, мы тут вместе живем. Ну, она об этом знала, но почему-то она считала, что имеет право делать такие заявления. Я считаю, что никто не имеет права в мою личную жизнь, в мою семью соваться со своими представлениями, как должно быть, как не должно быть. (Света, 26 л.)
Возможность открытой репрезентации пары на работе/учебе жестко контролируется:
Зависит от работы, раньше, когда я работала в школе – не знали, на телевидении – не знали, а сейчас на работе все знают. Нормально относятся. У Ксении кто-то знает, кто-то нет. На работе очень по ситуации. (Аня, 26 л.)
Подробный анализ проблем рождения и воспитания детей в однополых парах в рамки данной статьи не входит; хочется надеяться, однако, что эта важная и интересная тема вызовет необходимый исследовательский интерес в России.
Естественно, мы никогда не афишировали отношения, в университете, например, или где-то там, привет-привет, мы общались просто, как подруги. Это не составляло большого труда. Никогда это не было проблемой. Я никогда не хотела афишировать. (Ника, 26 л.)
Безличные публичные места, такие как улица, клубы, театры и т.д. являются полем самостоятельного выбора поведения, допускающим большую степень открытости:
В публичных местах, таких как улица, кино, или еще что-то, где просто много народу, мы позиционируем себя так, как мы естественно себя чувствуем, то есть если мы хотим целоваться, то мы целуемся, если не хотим, то не целуемся, но даже если мы не целуемся, то, в принципе, видно, что у нас за отношения. (Юля, 22 г.)
Не думаем об этом, хотим – целуемся, хотим – держимся за руку. Я не собираюсь ничего афишировать или, наоборот, что-то скрывать. Нормальное поведение обычного человека. Я не хочу никому бросаться в глаза, но не собираюсь вести себя неестественно, думать, что, выходя на улицу, я должна сменить маску и выходить с другим лицом. Я этого никогда не делала. (Света, 26 л.)
Показательно, что – независимо от стажа совместных партнерских отношений – в официальных документах графа о семейном положении заполняется “не замужем”:
Я писала резюме и писала, что я не замужем, не жената, и партнеров не имею; я писала, что я не замужем. (Юля, 22 г.)
Публичная репрезентация отношений как семейных зависит от возможности вообще репрезентировать лесбийские отношения или лесбийский образ жизни. Степень вероятности подвергнуться негативным санкциям, оскорблениям, неприятию или увольнению в той или иной ситуации определяет стратегию поведения женщин-лесбиянок “очень по ситуации”.
Друзья для лесбийских пар являются не только людьми, которые принимают их гомосексуальность, но и важным, практически единственным, внешним источником подтверждения статуса семьи (“вы – единственная нормальная семья”). Информантки отметили, что друзья приглашают пары вместе в гости, интересуются жизнью партнерш, дарят семейные подарки:
Друзья все в курсе. Очень приятно было слышать пару раз от друзей, от гетеросексуальных пар, что, девочки, вы единственная среди наших знакомых счастливая семья, и что вы - единственная нормальная семья. Большинство друзей относится совершенно лояльно, интересуются, передают приветы (Аня, 26 л.)
Прекрасные у нас отношения с друзьями, замечательные. У меня есть несколько школьных подруг, которые недоуменно подняли брови в свое время, но сейчас они приглашают нас на дни рождения вместе, и… Единственное, что мы недавно на свадьбу одной подруги не ходили вместе, но, я думаю, что это было обусловлено тем, что гости жениха могли быть несколько агрессивны. Я не пойти не могла, поскольку знаю ее с трех лет, ну вот. Но это как-то спокойно прошло, не больно-то и хотелось пойти. Не было проблем. Вот был такой инцидент, несколько шероховатый, но зато они нас все время приглашают к себе, приходите, приходите, воспринимают нас как пару, я не знаю, что они между собой обсуждают, но нам, я ни одного нетактичного поступка с их стороны не помню. Друзья дарят нам подарки вместе, сувениры или что-то. Все воспринимают как семью. (Света, 26 л.)
Подведем итоги. Согласно материалам, представленным в интервью, женщины, имеющие длительные партнерские отношения, склонны рассматривать такие отношения как семейные. При полном отсутствии структурирующих традиций и внешних поддерживающих механизмов,
идентичность и стабильность данных пар строится на сознательной выработке установок, нацеленных на развитие и сохранение отношений как семейных.
Для лесбийских пар характерна высокая эмоциональная сплоченность, открытость, стремление к пониманию чужой точки зрения. Важнейшими в своих отношениях партнерши считают любовь, поддержку, внимание. Эксклюзивность и высокая интенсивность отношений являются одними из основных условий существования данных пар.
Ориентация на партнерские отношения демонстрируется как в разделении обязанностей по поддержанию домашнего хозяйства, так и в принятии решений и распределении бюджета. При этом внутрисемейное взаимодействие носит характер постоянного переговорного процесса, позволяющего паре самостоятельно распределить обязанности и ответственность при отсутствии традиционных способов регулирования данных отношений.
Рождение и воспитание детей является для женщин-лесбиянок важной стороной жизни. Бездетные пары планируют и предпринимают действия для рождения детей. Пары с детьми от предыдущих гетеросексуальных отношений ведут совместное воспитание и уход за ребенком.
Публичная репрезентация отношений и взаимодействие с ближайшим социальным окружением является проблемной зоной для лесбийских семей, что связано с общим неприятием лесбийского образа жизни. Друзья для лесбийских пар выступают не только принимающей и поддерживающей группой, но и практически единственным источником внешнего подтверждения статуса пары.
Закономерен вопрос: что является в данном случае определяющим для этих отношений? Идеальные люди? Идеальные установки? Многочисленные исследования показывают, что семья нередко становится источником боли, насилия и отчаяния. Во многом сохранение и иногда искусственное поддержание таких семей связано с внешними для самих семей факторами, такими, например, как необходимость поддержания социального статуса, страх одиночества, стремление к воспитанию детей обоими родителями, запреты разводов, давление социального окружения и множество других аспектов.
Возможно, что для создания и существования лесбийской семьи – при отсутствии правовых (официальная регистрация) условий и социокультурной ситуации, превращающей гомосексуальный образ жизни в источник рисков (стигматизация, насилие, неприятие),– определяющим становится, прежде всего, высокая степень удовлетворенности межличностными, партнерскими отношениями. В определенной степени такие семьи могут служить хорошей иллюстрацией к понятию “чистых отношений”, построенных на равноправии, рефлексии, открытости, близости. Для Э. Гидденса, предложившего это понятие (Giddens 1991, 88-99), тип внутрисемейного взаимодействия, рассмотренный в данной статье, лежит, скорее, за пределами “традиционной семьи”. Однако, как свидетельствуют материалы интервью, одним из самых важных моментов в формировании идентичности партнерш является их стремление вписать свои отношения в контекст семейного дискурса.
В лесбийском сообществе существуют отношения, основанные на любовно-романтической связи и распадающиеся после окончания страсти, существуют отношения, определяемые как партнерства, как сожительства, и пары, определяющие себя как семьи. С одной стороны, индивид волен выбирать для себя наиболее привлекательный стиль взаимодействия, а с другой, испытывая отсутствие нормативных моделей, способных регламентировать его поведение, он сам должен выстраивать и структурировать свои отношения. Активные жизненные позиции информанток позволили им избежать деления на мужскую и женскую роли и дали возможность строить внутрисемейное взаимодействие по принципу партнерства. (Сходную картину можно наблюдать и в аналогичных гетеросексуальных семьях). Рассматриваемые нами пары можно назвать успешными семьями, в которых женщины – несмотря на внешнее давление – смогли выработать механизмы взаимодействия, позволяющие создать, сохранять и поддерживать удовлетворяющие их отношения. Однако, обобщая материалы интервью, нельзя забывать, что эти пары состоят преимущественно из высокообразованных, достигших социального успеха молодых женщин.
Стремясь к партнерству и организуя свои жизненные стратегии в целях сохранения и развития семьи, лесбийские семьи строят свои отношения на основе любви и доверия, в условиях отсутствия социальной, культурной или правовой поддержи и вопреки риску подвергнуться оскорблениям на основе сексуальной ориентации. Как сказала одна информантка: “Мы очень дорожим нашими отношениями. Мы живем ими. Мы живем друг другом. Несмотря ни на что. Когда-нибудь мир вокруг изменится, и все будет просто, такие отношения, сякие отношения, без разницы, но нас-то уже не будет. А мы - сейчас”.
-В каком возрасте ты поняла что лесбиянка? Сложно было принять, что ты не как большинство твоих сверстниц?
В 14-15 лет, в возрасте осознания самосознания. Я бы не называла это сложным или простым, это опыт, немного странный в том отношении, что понимаешь, что ты не как все. Не в плохом и не в хорошем смысле, все такие, а ты как-то отличаешься.
Одноклассники высмеивали? Унижали? Если да, что помогло пережить и как это отразилось на твоем характере и отношении к людям.
У меня не было откровенного высмеивания или унижения исходя из моего положения в классе, если мы сейчас говорим о школьном периоде. Присутствовали недомолвки и лишние конфликты, которые появлялись на почве моей сексуальной ориентации. К примеру, обижали мою девушку. Как пережила это? Помогла уверенность в себе. Ко мне в отличие от многих других людей, быстро пришло внутреннее понимание, что я не дефектная и неплохая. Все эти недомолвки и «шушуканья» только еще больше укрепили мой характер.
-Как мама отреагировала на твою любовь к девушкам? Расскажи про свой каминг-аут.
В юношестве мне приходилось своих друзей мальчиков выдавать за парней, даже подарки сама себе покупала. Переживала, что близкие не поймут, а лишится любви родных — это серьезное испытание в жизни. К сожалению, это часто происходит у активистов ЛГБТ. Я еще лет в 15 решила, что расскажу маме о себе когда влюблюсь по-настоящему. Это произошло после 20 лет. Я позвонила, сказала что влюбилась, она спросила его имя, а я ответила, что это не он, а она. Сначала мама переживала за мое будущее. Но сейчас она полностью на моей стороне. В прекрасных отношениях с моей любимой девушкой, часто обсуждают меня и даже жалуются друг другу. Я очень рада, что у них доверительные и честные отношения. Это меня радует и невероятно поддерживает. Мои отношения с мамой поддерживают и других ЛГБТ активистов. Таких как я и моя мамочка-единицы. Мой каминг-аут - исключение, а не правило. Мне очень повезло.
Почему появилась необходимость создать комьюнити-центр в Северной части России? Основные проблемы с которыми сталкиваются активисты в регионах?
О работе и о том, почему я скрываю свое лицо во всех интервью. Это вопрос безопасности. У меня были случаи когда мне писали в социальных сетях, приходили домой, угрожали, а все потому, что где-то я на фото с подписанной фамилией по теме ЛГБТ. Создание организации в регионе — это возможность оказывать юридическую и психологическую помощь, поддержку активистам на месте. У сообщества есть две проблемы. Первая- напуганность. У нас в городе одно время существовала группировка «Оккупай-педофиляй», когда вылавливали людей никак не относящимся к теме педофилии, запугивали, издевались и даже насиловали. И вторая проблема- растерянность. Сегодня принимаются новые законы в отношении ЛГБТ-сообществ и активистов. Это страшно, когда тебя выделяют в отдельную группы и загоняют в рамки врага против всего общества.
-Зачем вы создали комюнити-центр в Сибири? Есть ли проблемы а у ктивистов актуальные для всех регионов?
Если говорить об отношении, то в Москве и Питере одно отношение, а вот в регионах все иначе. С одной стороны, в регионах люди не так много знают про ЛГБТ, а с другой стороны, у нас работают всякие антифашистские группировки, православные активисты. Которые, к сожалению, используют образ ЛГБТ, как образ врага и призывают к насилию.
-Сегодня быть активистов ЛГБТ - это тренд молодежи, мода?
Этот вопрос вызывает у меня сомнения. При чем тут мода и ЛГБТ. К нам не приходят такие люди. Странно быть модным и быть уволенным с работы. Странно быть модным и получить по лицу, прогуливаясь со своей девушкой под руку. Странно быть модным и бояться такой моды одновременно.
-Как ты хочешь, чтобы к тебе относились гетеросексуалы?
Сложно сказать: «Вы гетеросексуалы, поэтому относитесь ко мне вот так-то и так». Мне бы как раз НЕ хотелось «особого» отношения. Относитесь ко мне, как к любому другому человека. Многие считают, что геям и лесбиянкам нужны ОТДЕЛЬНЫЕ права. Да ни в коем случае. Зачем? Обычное рАвное отношение: уважение к личности, к личной жизни, к семейным правам, трудовым, без каких-либо выделений.
- Есть ли в гетеросексуальных парах что-то такое, чему ты по-доброму завидуешь?
Чувству безопасности. Парень с девушкой могут пройтись по набережной за руку, а я со своей любимой нет, потому что начнутся косые взгляды, оскорбления. Я не поддерживаю страстные лобызания мужчин и женщин в общественных местах, так же, как и подобные действия со стороны ЛГБТ-активистов. Мы говорим о простой прогулке за руку или под руку.
-Ты сейчас в паре? Что самое главное в ваших отношениях? Каким ты видишь ваше будущее?
Да, я сейчас нахожусь в прекрасных отношениях, уже пять лет. Как и в любой другой паре, самое главное у нас - любовь. Вторая половинка человека- это не просто муж\жена, спутник, друг. Это свидетель твоей жизни, который любит тебя, уважает, поддерживает, проходит все сложности и радости вместе с тобой. Я вижу наше будущее крепким, стабильным, наполненным любовью.
-Одна из ключевых проблем для ЛГБТ пар - это дети. Как ты видишь продолжение своего рода?
Разумеется, я очень хочу детей и моя девушка тоже. Мы обязательно будем рожать, сегодня это возможно с помощью ЭКО. И я точно знаю, что буду любить свое дитя таким, какой он есть.
-Основная ценность семьи - это...
Любовь. Для меня это чувство вмещает в себя очень многое: интерес, доверие, забота. Это и есть главная ценность семьи и главная ценность нашей жизни.
-Что в жизни ты действительно боишься не сделать и боишься потерять?
Очень хороший, интересный вопрос. Он заставил меня задуматься. Я верю, что моя семья, мои родители, они всегда будут со мной, в моей душе и в сердце. А вот потерять боюсь задор и бесконечный оптимизм. Это всегда при мне, и в самых сложных ситуациях эти семейные черты характера здорово помогают. Я надеюсь, что это останется со мной навсегда.
Это было одно из тех редких интервью, после которого не осталось осадка «что-то тут не то, что-то тут не чисто, что-то мне не договорили». Не хочется дальше копаться и выяснять. Собственно, что тут выяснять? Есть человек, девушка. Красивая, яркая, умная, образованная, не по годам мудрая. Уверенно держится, честно и прямо отвечает на вопросы. С удовольствием говорит о своей работе, о жизни. До безумия влюблена в свой сибирский город, считает его лучшем местом на земле. С невероятным теплом рассказывает о любимых людях.
Почему скрывает лицо? Боится. Чего? Потерять свою яркую, насыщенную и счастливую жизнь, потому что кто-то не понимает любовь женщины к женщине. Искреннюю, чистую, со всеми ее этапами. Я честно могу сказать, я тоже не понимаю. Ровно так же, как не понимаю художников, пишущих картины и композиторов, создающих музыку. Одно я знаю точно, она имеет право жить как хочет и любить кого она хочет. А я НЕ имею право ни судить, ни осуждать. Я радуюсь за ЧЕЛОВЕКА, который счастлив. А Вы?
Что такое лесбийская семья?
Что такое лесбийская семья? И смех и слёзы, когда вспоминаю рассказ одной пары, которая справила уже свой 35-летний юбилей совместной жизни. Сошлись они еще в советские времена, а на работе все говорили и считали, что просто две матери-одиночки объединили свое хозяйство, чтоб легче было вырастить детей. И возражать таким мыслям естественно никто не стал, не те времена были. И вот у них уже давно выросли дочки, вышли замуж, родили бабулям замечательных внуков, а они всё вместе. А окружающие так и живут в своих "догадках" и по сей день.
А чем, собственно, отличается лесбийская семья от гетеросексуальной? "Ну, как же без мужика в доме?" - удивляется одна из моих знакомых. Да очень даже прекрасно справляются все. Кран починить, розетки поменять, просверлить-повесить чего, ремонт сделать, мебель переставить – ну что из этого не сможет сделать женщина? Да всё что угодно. А даже если не сможет, то в крайнем случае вызовет сантехника, или другого мастера.
То же самое и по поводу детей. Как бы ни злорадствовали гомофобы, что в нетрадиционных семьях обязательно вырастут "ненормальные" дети, история и статистика говорят об обратном. Например в Америке, еще 20 лет назад стали давать на усыновление детей в гей-семьи. И что? Прекрасные, умные, талантливые дети. А процент их гомосексуальности ровно такой же как и среди детей выросших в гетеросексуальных семьях – 5-10%. И разве плохо, что ребёнок растет в любви и заботе? Разве лучше, когда мать-одиночка выбиваясь из последних сил растит ребенка одна, срывая на нем зло, усталость, и накопленные обиды? Или когда дети уходят из дома от родителей-алкоголиков, мыкаются по вокзалам и подвалам, просят милостыню, воруют, с малолетства приучаются к алкоголю, наркотикам, проституции… Да, у лесбийских семей тоже возникают проблемы, с соседями например, или ребенка начинают дразнить в школе. Но это все решаемые проблемы. И по большому счету ребенку не так важна реакция окружающих, как тепло, забота, любовь, и уют в доме.
Есть и еще одно расхожее мнение, что лесбийские семьи совсем не долговечны. Об этом тоже можно поспорить. И та же статистика, кстати, опять говорит об обратном. Здесь не от ориентации человека зависит, а от его характера, его моральных ценностей, его целей и стремлений. Если девушке важны постоянные новые страсти и сексуальные приключения, бодрящие и будоражащие, вызывающие бурю новых и новых эмоций и чувств, то она как правило и не стремится заводить семьи. Хотя всё это можно проживать и с одной единственной. Это насколько вам позволяет ваша фантазия и сила вашей любви.
"Женщина никогда не сделает женщине так больно как мужчина, ни физически ни морально. Никто так не поймет женщину как женщина". А вот тут как раз заблуждаетесь. Всё как раз наоборот. И не потому, что женщины стремятся сделать друг другу больно. Просто природа женских чувств и эмоций такова, что насколько сильно женщина может любить, настолько же сильно она может возненавидеть. И чем сильнее любишь, тем больнее потом при расставании. Увы, но это действительно так. Всепоглощающая сила и страсть женской любви настолько сильна, что обратная ее сторона – сильнейшая боль потери и разбитое сердце. А семья – это очаг спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Семья – это святое, и самое главное в нашей жизни. Когда есть семья, есть любимая, ради этого хочется жить, строить карьеру, добиваться чего-то в жизни. А бытовуха и угасание страсти – на совести каждой из нас. Никто не говорит, что семейная жизнь – это легко и весело. Но что не сделаешь ради любимой, ради себя, ради счастья…счастья целого, счастья общего, счастья одного на двоих. Сейчас даже сами лесбиянки много спорят о том, нужен ли нам закон об однополых браках, или не нужен. Я лично думаю что нужен, даже, хотя бы, ради того, чтобы наши дети могли расти спокойно. Чтобы на нас не тыкали пальцем, а уважали наши чувства и нашу любовь. Ну уж если и не уважали, так хотя бы смирились с этим. Слава богу, время движется вперед, и с каждым днем гомофобов становится меньше. Правда, в нашей стране, смениться еще не одно поколение, прежде чем нас начнут воспринимать как должное. Но мы-то не можем этого ждать. Нам надо "здесь и сейчас". И уж если лесбиянки не боялись создавать семьи и жить вместе дружно и счастливо в советские времена, то уж чего бояться нам? Как говорится: "Волков бояться – в лес не ходить." А проблемы, проблемы есть всегда и у всех. Главное – любовь, взаимоуважение и взаимопонимание в семье. А все остальное решаемо при желании.
Это лично моё мнение. Очень интересно будет прочесть и ваше. Напишите, расскажите о своей семье. Пусть ваш рассказ станет для кого-то помощью и моральной поддержкой, а быть может для кого-то и дельным советом.
С уважением,
ваша Ольга Суворова.
Июль 2005 года
Одни говорят: лесбиянка не может дать ребёнку стандартную гетеросексуальную семью «папа - мама» и это усложнит детям гендерную самоидентификацию, ребёнок не сможет иметь «нормальную» ориентацию, будет психически травмирован. Другие вполне разумно возражают: а с папой-алкоголиком лучше?
Нормальных семей не бывает. Об этом не только Дуглас Коупленд в одноимённой книге написал. Их действительно не бывает, вне зависимости от сексуальной ориентации родителей и вообще состава семьи. Весь вопрос, как говорят психиатры, в отдалении от нормы и понимании того, что есть эта норма.
Меньше месяца назад сэру Элтону Джону отказали в усыновлении 14-месячного украинского мальчика Лёвы, который болен СПИДом. По украинским законам, приёмными родителями может стать только пара, состоящая в браке, а однополые браки в незалежной, как, впрочем, и в России, не признаются. «Поэтому для нас Элтон Джон - одинокий гражданин», - процитировали СМИ вердикт Павленко, министра Украины по делам семьи.
Иначе дело обстоит с «одинокими гражданками», которым закон никоим образом не воспрещает беременеть разными доступными путями и даже усыновлять ребёнка, не находясь в официальном браке («Частный корреспондент» уже писал о двух московских лесбиянок узаконить свой брак).
В мае этого года 30-летняя Ирина Фет и её 32-летняя подруга Ирина Шипитько подали заявление в ЗАГС Тверского района города Москвы, желая узаконить свои отношения. Работники ЗАГСа отказывались даже принимать заявление, но после вмешательства адвоката пары, организатора московского гей-прайда Николая Алексеева, начальник ЗАГСа Светлана Потамошнева приняла заявление в свободной форме. Через полчаса паре вручили официальный отказ в регистрации их брака.
Многие известные женщины, такие как , в своих гомосексуальных семьях вполне успешно воспитывают детей. Но у звёзд всё немного иначе. А как дело обстоит в обычных лесби-семьях?
На вопросы «Частного корреспондента» ответили две московские лесби-мамы, которые воспитывают прелестную двухлетнюю дочку Яну. Её биологической маме Кате, которая называется «мамаКа», 23 года, второй маме, Ане ака «мамАня», 22 года.
- Как в семье двух лесбиянок может появиться ребёнок?
- Хотя официально однополых семей в России нет, на самом деле они есть и их много. Только в интернете общаются несколько сотен семей с детьми. Геев среди них очень мало, в основном речь идёт о парах из двух женщин.
Есть три основных пути их появления в лесби-семьях.
Часть детей остаётся после брака или отношений с мужчиной, но воспитывается уже в новой семье.
Если две девушки задумываются о ребёнке, уже живя вместе, то, как правило, они выбирают инсеминацию спермой донора, в репродуктивной клинике или самостоятельно.
Для этого они выбирают, кто будет рожать, и подбирают подходящего мужчину или пользуются банком спермы при клинике.
Третий способ - усыновление. В России нет усыновления однополыми парами, но ничто не мешает усыновить ребёнка одной из пары как матери-одиночке, а воспитывать ребёнка вдвоём. Пока этот способ не очень популярен, но примеры есть. Нашего второго ребёнка мы планируем именно усыновить.
В психологии принято считать, что у ребёнка, вне зависимости от его пола, в детстве должен быть перед глазами образ женщины и мужчины (это не обязательно должен быть отец, может быть и дядя, и дедушка), глядя на которых ребёнок познаёт суть взаимоотношений и роли. Что вы об этом думаете? Нужен ли Янке «образ мужчины» и есть ли он? Есть ли для лесби-семей какие-то курсы/тренинги, на которых психологи помогают решать проблемы воспитания детей? Есть ли толк от этих курсов? Пользуетесь ли вы советами психологов?
- Вообще, среди сообщества нет единого мнения: кто-то считает, что безопаснее всего всё скрывать и не афишировать свой состав семьи, кто-то, как мы, наоборот, старается быть максимально открытыми. Разным типам семей нужны разные советы, и сделать какие-то универсальные курсы сложно. Тем не менее есть попытки их создать, если не ошибаюсь, в Санкт-Петербурге.
Я считаю, что в РФ должны быть разрешены однополые браки. Потому что сейчас нарушаются права геев и лесбиянок. Притом что свои обязанности перед государством они выполняют.
Я не раз слышала возражения «натуралов» - а зачем геям браки? Им никто не мешает трахаться у себя дома, статью из УК снесли, пусть живут не жалуются. Мы вот тоже с Машей/Пашей не расписаны - и ничего, и нам нормально.
Мы не считаем, что образ мужчины именно обязателен, ведь модель отношений в семье ребёнок видит и так, а просто мужчины в жизни ребёнка всё равно будут: в школе, в кружках, среди родственников, в семьях у друзей, в книгах и кино. Тем не менее мы считаем, что ребёнку крайне важно знать о разнообразии мира. И мы стараемся общаться сами и будем очень рады общению дочки с самыми разными людьми и семьями, в том числе, конечно, и с гетеросексуальными. У нашей хорошей подруги есть муж и сын, ровесник Яны, мы часто встречаемся. Плюс у Яны есть дедушки.
- Возникают ли у вас какие-то проблемы с поликлиникой/садиком/нянями?
- Лично у нас проблем не было. Если есть уверенность в себе и готовность доброжелательно отвечать на вопросы, то обычно все какое-то время удивляются и охают, но потом не обращают внимания. Возможно, кому-то из этих людей что-то в нашей семье не нравится, но до тех пор, пока они свои недовольства не озвучивают, это их право.
Можно ли юридически оформить «равноправие» мам по отношению к ребёнку? В свидетельстве о рождении записана, как я понимаю, только одна мама, да?
- По законам России пока никакого равноправия нет, сейчас юридически у ребёнка может быть только одна мать. Но недавно появился закон о том, что родитель может сам заблаговременно написать заявление и выбрать опекуна для ребёнка на случай своей смерти или тяжёлой болезни. Этот закон очень удобен для однополых пар, теперь у них есть гарантия того, что, если с биологической матерью случится что-то плохое, ребёнок останется со второй.
- Как распределяются ваши обязанности? Одна работает, а другая сидит с дочкой?
- Да. Когда Яна подрастёт, она, возможно, пойдёт в садик, тогда работать будем мы обе.
Как воспринимают на детской площадке? Не бывало ли такого, чтобы родители внушали своим детям, что геем или лесбиянкой быть плохо?
- Если честно, мы понятия не имеем, как нас воспринимают на площадке и воспринимают ли как-то вообще. Мы мало общаемся там с другими родителями. Иногда мы гуляем по очереди, иногда все вместе. Яна называет мамами обеих, но я не знаю, замечал ли это кто-нибудь.
- Есть ли среди ваших друзей другие однополые семьи с детьми?
- У нас есть очень хорошие друзья, две девушки и две их дочки. К сожалению, они живут в другом городе, и поэтому мы редко видимся лично, в основном общаемся по интернету. Ещё есть много просто знакомых семей, тоже из самых разных городов.
- Как ваши родственники восприняли появление Янки? Что-то изменилось в лучшую сторону?
- С родственниками у нас всё нормально. Нет, бывает, конечно, и лучше, но и так, как есть, тоже неплохо. Родители всё про нас знают уже много лет, они не в восторге, но понимают, что это наша жизнь. Когда мы только начинали встречаться, мы были ещё подростками и наши родители считали, что всё это глупость и скоро пройдёт. С тех пор прошло уже пять лет, и они понимают, что всё серьёзно. Яна тоже помогает, обе бабушки очень её любят.
- Когда Яна вырастет и спросит, почему у других детей одна мама, а у неё - две, что вы ей скажете?
- Покажем, что семьи бывают разные. У кого-то есть только мама, у кого-то мама, папа и отчим, у кого-то полный комплект бабушек и дедушек, у кого-то бабушек нет, но есть трое братьев и сестёр. А у нас - вот так.
Представители сексуальных меньшинств обычно сами настаивают на том, что склонность к необычной сексуальной ориентации является врождённой и заставить человека быть таким, как все, или, наоборот, «не таким» практически невозможно.
Исходя из этого, не думаю, что есть основания бояться того, что мы однажды попадём в эру амазонок, когда роль мужчины будет сводиться только к производству «материала» для банка спермы. И через сто лет люди будут любить. Одни будут любить представителей противоположного пола, другие - своего. Но на конец света это всё равно не похоже. Мне кажется, человечество будет губить себя совсем другими путями.
Когда я готовилась к интервью, настроение у меня было несколько насторожённое. Всё же я бескомпромиссная гетеросексуалка, да ещё психиатров наслушалась. Но, пообщавшись с мамой Аней, я поняла, что их Янка действительно растёт счастливой. А уж каким счастливым будет ребёнок, которого Аня и Катя скоро заберут из детдома и дадут ему хорошую семью, - трудно представить.
У меня есть ответ на вопрос, какая семья для ребёнка «допустима». Это та семья, где все счастливы! Я знаю семью, где мама и папа были совершенно безразличны к своей дочке и её прекрасно воспитали бабушка и дедушка. Я знаю семьи, где отчим становился родным, а папа всегда оставался чужим. И ещё много разных историй.
Потому что нормальных семей не бывает. Но бывают счастливые.
Беседовала Юлия Эйдель
